All of me

18 октября. 2016 год. Потерять того, кто тебе так дорог. Того, кого так сильно любил. Никто не хочет лишиться человека, улыбка которого отпечаталась навечно в сердце. Улыбка, которая согревала. Открывая глаза, Чонин видел неизменно белый потолок своей холодной квартиры, которая пустовала с момента ухода Кёнсу. На момент пробуждения воспоминая штурмовали мозг, ударяя по голове с новой силой и размахом, заставляя вновь упасть на кровать. Слёзы вновь навернулись на глаза. И в этот раз Кай не стал их сдерживать. Позволяя себе полностью погрузиться в собственные воспоминания. В те цветные картинки, что когда-то были реальностью. *** 15 апреля. 2011 год. BTS — Butterfly (compiled) Это была середина апреля. Самое подходящее время для прогулок. Прохладный весенний ветерок, непривычно голубое небо и лучи такого яркого солнца, которое только-только возвращало себе былую теплоту после зимы. Чонин прогуливался по парку, разглядывая оживающие деревья. И казалось, что только недавно они были покрыты снегом, и так же, как и Кай, поскорее хотели окунуться в по-своему греющую весну. Лёгкий ветер взъерошил обесцвеченные волосы парня, заставляя непроизвольно улыбнуться. Ким наконец-таки добрался до своего излюбленного места в этом парке. Этим местом оказались старые качели, окружённые ветвистыми деревьями вишни, которые ближе к лету начинали цвести, радуя своим видом и таким прекрасным лёгким ароматом. Кай любил подолгу сидеть на этих качелях, рассматривая раскинувшееся поодаль озеро. Любил вдыхать такую опьяняющую свежесть, исходящую от него по утрам. Но на этот раз он заметил парня, сидящего на лавочке у этого самого озера. Поначалу, Чонин не придал значения тощему силуэту и мелко подрагивающим от холода плечам. Пока солнце окончательно не заполнило тёплым и жёлтым бледно голубое. Ким встал с качели, засовывая руки в карманы толстовки, направляясь к берегу озера. С каждым шагом он всё ближе и ближе подходил к лавочке, на которой вот уже больше двух часов сидел тот же парень. Чонин не знал, зачем он это делает; не знал, что будет говорить. Просто взгляд цеплялся за тёплый вязанный шарф и каштановую макушку. Он неуверенно сел на противоположный конец лавочки, устремляя взгляд на незнакомца. Ветер путался в его каштановых волосах, лёгкий холод окутывал тело парня, который зарывался носом в шарф, обёрнутый поверх горловины свитера. Возможно, это всего лишь тихие слова, лёгким, почти призрачным касанием скользнувшие по бледной щеке. Возможно, это просто лёгкие улыбки, растворившиеся в прохладе и смущении. *** 19 октября. 2016 год. Чонин вновь очнулся в своей постели. Этот прекрасный сон, это воспоминание — всё вновь оборвалось. Возвращая парня в реальность. В реальность, где больше нет аромата вишен и тёплого вязанного шарфа. Уснуть. Это единственное, что хотел Кай. Так он мог мечтать, мог видеть сны. Так он мог увидеть Кёнсу. А после, сойти с ума. Еле ощутимая горечь только что сваренного кофе и чужой свитер сжатый между пальцев - последнее что удаётся запомнить о прошлой осени. Тяжёлыми каплями по оконному стеклу и тоненькими ниточками холода вокруг шеи - это всё, что есть сейчас. В определённое время в квартире Кая появлялся Чанёль. Он как тот, по кому можно сверять часы. Он широкая улыбка и рыжие кудряшки. Почти два метра счастья, которым Ёль не против поделиться. Они вместе шли в университет. Пасмурное небо, пожелтевшие листья деревьев и пронзающий насквозь ветер. Чанёль неизменно прятал нос за высоким воротом куртки и говорил, что осень пахнет слякотью и гнилой листвой. Чонину казалось, что осенью всё постепенно умирает. Ему казалось, что он так же, как и опавшие листья, медленно увядает. *** 23 мая. 2011 год. Май — это последний месяц весны. Эта яркая палитра красок и тёплый ветер предстоящего лета. Чонин любит весну и цветущие деревья вишен. Он помнит свежесть утреннего озера, и всё так же любит находить взглядом тощий силуэт на деревянной лавочке. Серый однотонный город заполнялся красками, оттеняя блики ярко-жёлтых лучей майского солнца. Тёплый, казалось уже горячий воздух частыми порывами ветра трогал смуглую кожу шеи Чонина, медленно вышагивающего вдоль тротуара. Неизменно спрятанные в карманах толстовки ладони начинали потеть. Ким бегал глазами по многоэтажкам, изредка цепляясь за яркие вывески кафе и книжных магазинов, в который после забрёл. Наполненный запахом чернил и глянца воздух пускал мурашки вдоль позвоночника, подбивая на всё более глубокие вдохи. Яркие обложки, приятной гладкостью под подушечками пальцев. Каю определённо нравятся книжные магазины. Приветственно кивнув продавцу, Чонин побрёл между деревянных стеллажей, с удовольствием ощущая терпкость разбавленную бумажными страницами. Почти в самом конце, у отдела фантастики, с тихим шелестом до невозможности тонких страниц, ничего не стоило узнать Кёнсу. Всё такой же худой, с ещё более шоколадными прядями и в мягком свитере, прислонившийся к стене и спрятав за ободком ресниц поблёскивающие интересом глаза. Позже, Чонин купит такую же книгу, время прочтения которой разделит вместе с Кёнсу. Ким любит весну. Ему нравится запах глянца и чернила на бумаге. А ещё ему нравится несвойственная губам человека сладость. *** 19 октября. 2016 год. Чонин очнулся от очередного воспоминания, понимая, что заснул посреди лекции в университете. Поймав обеспокоенный взгляд Чанёля и вновь уронив голову на сложенные руки, Ким тяжело вздохнул. Слишком серая и бесполезная жизнь. Слишком яркие и такие реальные сны. ___ 30 ноября. Жизнь превратилась в серый сгусток из повторяющихся дней, которые переходили в недели… месяцы… Одиночество заполнялось едкими слезами, разрушая Чонина и оставляя лишь призрак.  — Хён… я скучаю по нему… — еле слышно произнёс Кай, лежавший на диване и вырисовывающий взглядом цветные картинки на белом потолке.  — Мне тоже его не хватает… — грустно выдохнул Бэкхён, некогда приходящийся Кёнсу другом. Это был последний вечер осени, переходящий в зиму. Бён знал, что Чонину особенно плохо в такие дни, поэтому решил составить ему компанию. Они расположились в гостиной и смотрели фильм. Хотя смотрел его только Бэкхён. Кай уже несколько часов прожигал взглядом одну точку, путаясь пальцами в обесцвеченных волосах и глотая горечь, которая тонкими ниточками стекала в уши. - Он по-прежнему снится тебе? - не сводя глаз с плазменного экрана спросил Бён, пряча дрожащий голос под чуть хриплым кашлем. - Хён... Мне кажется, что открой я завтра глаза, он всё так же будет лежать рядом и улыбаться. - срываясь на плач и скрывая лицо в ладонях. Неужели воспоминания и правда настолько осязаемы?... *** 3 сентября. 2011 год. Чонин и Су встречались реже, чем нужно. Но первому этого было достаточно. В его памяти, словно на красочном стикере выцарапали чернильной ручкой каждое прикосновение Кёнсу. Но нежная улыбка компенсировала абсолютно всё. Если бы только Кай не начинал терзать себя беспокойствами, когда очередное свидание срывалось звонком Су. Когда его хриплый от чего-то голос говорил о плохом самочувствии. Но мягкий свитер, шоколадные волосы и обрамлённые ресницами глаза по-прежнему вынуждали молчать. Ким целовал бледную щёку Су и крепко обнимал. Такой уютный и словно плюшевый Кёнсу очень тёплый. Небольшой мир Чонина сократился до одного лишь Кёнсу. Они считаются парой вот уже как четыре месяца. В этом времени давно потерялись забытые вопросы о странной расцветке глаз или слишком тощих боках. Скованность, которую Кай принимал за смущение переросла в неловкие объяснения и извинения. ___ 28 ноября. 2011 год. Это был конец Ноября. Чонин пригласил к себе Кёнсу. Они сидели в обнимку на диване и смотрели какой-то фильм. Голова До мягко опустилась на плечо Кима, он улыбнулся, целуя своего парня в макушку. В этот момент прозвучал вопрос, которого Су так не хотел услышать.  — Кёнсу, почему ты так часто заставляешь меня волноваться о тебе? — Чонин посмотрел в зеленовато-бурые глаза парня, которые вот-вот грозились покрыться прозрачной пеленой слёз.  — Просто… я… очень слаб в такое время года, и… — До не знал, что ответить. Тем более он не хотел врать; в порыве придумать более подходящую отговорку, Су не заметил, как начал дрожать. Абсолютно всё его тело содрогалось, словно в припадке. Волнение. Оно поглотило его. Хрупкое тело сильнее сжали чужие руки, прижимая ближе настолько, на сколько это возможно.  — Кёнсу, что с тобой? Тебе холодно? — Кай опешил от такого. Тело его любимого дрожало, словно его облили ледяной водой. — Кёнсу?  — Да… холодно… — стуча зубами произнёс брюнет, сжимая пальцами плед и пряча лицо в шее младшего. Чонин отрицал это. Но решил поверить в ложь. Устраивать допрос и заставлять Су насильно всё рассказать не было смысла. *** 1 ноября. 2016 год. Сколько уже прошло? Неделя? Две? Чанёль заболел и не навещал Кая, не вытаскивал из квартиры и не заставлял идти в университет. Всё, что делал Чонин — это лежал в постели, что он когда-то делил с Кёнсу. Он изредка бродил по дому и смотрел в окно. Парень не видел нужды в том, чтобы есть. Блондин лишь спал. Он утопал в воспоминаниях. Прокручивал в голове счастливые кадры, что он когда-то запечатлел. Иной раз, сидя в кресле, ему мерещился Кёнсу. Его Кёнсу. Ким протягивал руку. Худая конечность желала ощутить прикосновения любимого мальчика. Но всё было тщетно. Призрак рассеивался, словно туман после восхода солнца. И Чонин вновь заливался слезами, заполняя комнату срывающимся от крика голосом. Смуглая кожа обтягивала кости. Синева под глазами выделялась всё сильнее. Он просто высох. Он медленно умирал и не желал что либо менять. Порой, звон в ушах изолировал его от посторонних звуков. Безжизненное тело соприкасалось с холодным полом. Парень терял сознание. И казалось, это начинало входить в привычку. *** 10 января. 2012 год. Глаза медленно приоткрылись. Взгляд заскользил по комнате, доверху заполненной ярким солнцем. Очевидно, что это не его квартира. И уж тем более не его спальня.  — Просыпайся, Чонин. Я уже соскучился. — мягкий, словно шёлк голос ласкал его слуховые рецепторы. И Кай не смог сдержать лёгкую улыбку. Нежные губы Кёнсу коснулись лба Кима, а пальцы очертили острую линию его скул.  — Когда я успел вчера уснуть? — недоумевал Кай, медленно принимая сидячее положение.  — Видимо, когда помогал мне с английским. — улыбнулся До. И Чонин почувствовал себя счастливым, ведь Кёнсу так редко улыбался. Поэтому каждый такой момент, каждая улыбка оставляла след в его сердце. Кай удобно сел за кухонный стол, поддерживая руками подбородок. Он наблюдал за тем как Су готовит завтрак. Небольшое тело казалось таким хрупким. Широкая чониновская футболка оголяла его плечо, а пижамные штаны еле держались на костяшках талии. Чонин прикусил губу. В этот момент блондин пытался отогнать пошлые мысли, что пускали по венам желание. Их отношения заполняла лишь любовь, нежность и море теплоты. И Каю иногда так хотелось разбавить это капелькой разврата. Но увы. Он боялся такого решительного шага. Шквал мыслей прервал упавший на пол стакан. Звонкий поток разбивающегося стекла отвлёк Кая от размышлений. Последний отчётливо видел, как рука старшего непроизвольно двинулась в сторону, смахивая чашку с поверхности гладкой кухонной тумбы. Су виновато поджал губы, потупив взгляд. Немедля Ким подорвался с места, проверяя своего парня на наличие ран. И убедившись в отсутствии повреждений, он принялся убирать белоснежные осколки с чёрного кафеля.  — Су? — Чонин поднял взгляд на Кёнсу, сидящего напротив него. Но тусклые, словно истратившая энергию лампочка, глаза брюнета, заставили сменить вопрос. — Сможешь подарить мне желание на 14 Января?  — Твой день рожденья… — одними губами произнёс Кёнсу. — Какое желание? Я сделаю всё, что захочешь.  — Я хочу, чтобы ты рассказал мне правду. Я хочу знать, что творится с тобой. Пожалуйста… Кёнсу… Ты не представляешь, как болит моё сердце… Пожалуйста… — последние слова холодным шепотом разбивались о бледную кожу Кёнсу. И Чонин просто не мог не заплакать. ___ 12 января. Прошло два дня. И вот уже наступило утро 12-го Января. Чонин решил сводить своего парня в ресторан, что накануне он так долго выбирал. Отказать себе в облачённом в костюм Кёнсу? Только не это! Пожирающий взгляд разгуливал по утончённому силуэту Кёнсу. Зауженные чёрные брюки, заправленная в них накрахмаленная рубашка и дизайнерский пиджак. Кай облизнул пересохшие губы.  — Малыш… ты прекрасен… — щёки До залились алой краской. «Безумно милый» — подумал Ким, протягивая руку. Их пальцы переплелись, и оба ощутили теплоту, заполняющую каждую клеточку организма. ___ Приглушённый свет. Лёгкая мелодия фортепиано. Чонин чувствовал, как каждая новая нота пронзает его тело насквозь. Казалось, пальцы сами отбивали ритм. Будто легко касаясь чёрно-белых клавиш. Он не умел хорошо играть. Не умел быстрым движением пальцев создавать мелодию, черными нотами рисуя тональности на белых листах. Но Ким любил музыку так же сильно, как тёплую улыбку Су. Раз и… два и… три и… Фа-диез… си соль… ля фа… ре-бемоль…  — Чонин? — шёлковый голос вывел его из этой чарующей эйфории. — Ты говорил, что поход в ресторан не является подарком. Так что же ты подаришь мне?  — Себя.

***

Обтянутые смуглой кожей пальцы стянули с Кёнсу пиджак и забрались под рубашку. Нежные розовые губы терзали страстным поцелуем. Томное дыхание оставляло ожоги на бледной коже. Кай прижал хрупкое тельце к стене. Он по-прежнему оставался в одежде, хотя сам рвал накрахмаленную рубашку, скрывающую желанное тело Кёнсу и с упоением слушал как пуговицы разбиваются о паркет. Последний кусал губы и тяжело дышал, пока его шею усыпали болезненно-бордовыми отметинами. Первый полустон свёл с ума и так обезумевшего блондина.  — Чонин… — простонал Кёнсу, когда его обнажённую спину вдавили в холодные простыни чониновской постели. Рваный вздох Кима разбавил сладкие полустоны Су. Кисти рук До он также вдавил в матрас около его головы, переплетая пальцы. Невыносимая теснота любимого тела заставила задыхаться, рваными толчками рассылая по телу наслаждение. Пытаясь дать Кёнсу что-то взамен за боль, он стал усыпать мокрыми дорожками доступные части тела его парня, который бился в истерике, разрывая собственные связки оглушительными стонами боли и наслаждения. Худые колени сдавливали бока Чонина, переплетая лодыжки у поясницы. Смуглые плечи Кая украсили красные полосы и следы от тонких пальцев. Спина ссадила от многочисленных ран, а всё тело Кёнсу просто изнывало от боли. Но оба были довольны. Тяжёлое дыхание парней разрывало тишину. Последнее, что помнил Чонин перед тем как уснуть - это то, как близко прижался к нему Су, снова лихорадочно дрожа. *** 2 ноября 2016 год. Свинцовые веки с трудом разомкнулись. Резкая головная боль и подкатившая к горлу тошнота. Было тяжело дышать. Кислородная маска плотно прилегала к его оливковой коже. Взгляд заскользил по взволнованному выражению лица рядом сидящего Чанёля. Видимо парень решил наведать его, и застал безжизненное тело на холодном полу устеленным ковром. Кислородная маска жутко мешала. Кай хотел накричать на друга. Сказать что не нужно было вновь вызывать скорую. Что он устал от больничных палат, и просто хочет тихо умереть. Режущая боль сопроводила резкое движение Чонина. До безумия острые иглы капельницы вновь украсили сплетения вен на худощавой руке. Блестящие дорожки слёз стекали в уши. Ослабшие пальцы сжали белоснежные простыни. Желание закричать раздирало его горло. Зубы плотно сомкнулись. Вены отчётливо проступили на шее; немой крик боли — вот что видел Чанёль. Это было ещё хуже чем пронзающие воздух крики. Чонин плакал. Он попросту рыдал. Пока его глаза наливались кровью и стали опухать. Блондин задыхался от нехватки воздуха. Тупая боль в районе левой стороны груди дала о себе знать. Его сердце — это кусок безобразной плоти, испорченный жизнью. Оно неумолимо требовало До Кёнсу. Требовало его тёплой улыбки и нежных рук. *** 13 января. 2012 год. Wu Yi Fan — Crazy in love Сгусток пара растворяется в воздухе. Лёгкие заполняет леденящий душу кислород. Грудная клетка шумно вздымается. Кёнсу сидел на холодном полу, прислонившись спиной к мраморной стене. В ванной комнате тускло светила испускавшая последнюю энергию лампочка.  — Я должен это сделать… должен рассказать… — повторял парень, заполняя пустоту тихим голосом. Мысли штурмом нахлынули на его голову. Заставляя попросту теряться. Он испытывал подобное и прежде. Но когда ты мечешься между ложью и правдой, понимаешь, что от этого выбора зависит многое. Потерять того кого он так сильно полюбил… Нет. Только не снова! Только не сейчас! Слишком больно… Слишком часто Су терял близких ему людей. Лишь немногие оставались рядом. Это несправедливо. Но кому какое дело? Для многих, он ничего не значит. Вряд ли кто-то запомнит лишь раз увидев. Но для Кая… Нет. Для Чонина, для его Ким Чонина, До стал нечто большим чем просто парень, больше чем воспоминание, которое вскоре попадёт в графу «незначительно» и просто утратит смысл, просто забудется… как… как набор цифр, как случайная улыбка или бессмысленная фраза. Кёнсу понимал это. Понимал, и всё больше боялся. Волнение. Страх… Он разъедал его. Медленно убивал. Смешно… это омерзительно. Наблюдать как человек умирает от собственных мыслей. Казалось, будто сердце замедляет свой ход. Кровь перестает циркулировать по пластиковым трубкам вен. Казалось, будто не так давно До Кёнсу был обычным подростком. Парнем, который жил обыденной жизнью. Школа, друзья, семья, улыбки… смех… Как? Почему в один миг всё испарилось? Почему осталась лишь тень боли и отчаяния? Безысходность — словно с обоих сторон сдавливают стены. Бежать некуда. Остаётся лишь принять. Но что… что если теперь Кёнсу отказывается принимать это? Отказывается верить в то, что умрёт. В то, что стальными ножницами несправедливо будет обрезан тот лоскут красной ткани, что удерживал его жизнь. Глупо… Это смешно… Отвратительно! Но эта ложь, это сопротивление, не даёт сломаться ещё сильнее. Кёнсу ломался бесчисленное количество раз. Рассыпался на мелкие кусочки. Но вновь собирался. Раз за разом искажая этим себя. Своё тело. Возможно душу… Хотя… ему давно плевать. Тогда ради чего он это делал? Ради чего просыпался утром и улыбался матери, говоря, что всё хорошо? Мнимая, лживая маска, которой прикрываются многие. Это вошло в привычку. Это стало нормальным, только потому, что общество делает это так часто. Люди забываются, словно машина, на автомате, выражая те эмоции, те чувства, что принято считать нормальным. Бред. Кёнсу никогда не хотел подражать окружающим. Так зачем он всё же делал это? Этот абзац. Эти воспоминания выцарапали ржавым куском холодного металла. Кёнсу помнит как сломался в первый раз. Как немыслимое количество слёз заставило его глаза налиться кровью. Он был готов выпить расплавленного свинца. Лишь бы тогда не говорить этих слов. Только сейчас Су понял, что те истошные крики ничего не дали. Он попросту разодрал себе горло и охрип. Глупо… Забавно…, но винить того чёртового доктора в белом халате, который сказал о том, что ты умираешь… Смешно. До боли и судорог. Lorde — Everybody Wants To Rule The World [R.K] 14 января. 2008. Тусклый свет в длинных и запутанных, словно лабиринт коридорах. Неприятный запах вымытых с хлоркой полов. Холодные стены и отдающие эхом слова. Долго. Мучительно долго, Кёнсу сидел и ждал в этом мрачном коридоре. Каждая минута казалась тянулась бесконечно. В ожидании, понурив голову, брюнет сидел казалось бы в мягком кресле. Его руки опирались о колени и поддерживали забитую догадками и мыслями голову. Мать сидела в противоположной стороне коридора и с нескрываемым волнением смотрела на сына. Её пальцы нервно теребили края кофты, а глаза застилала прозрачная пелена слёз. Но Кёнсу не видел всего этого. Он думал. В порыве кусая губу, и стараясь как можно глубже дышать. Гадкое волнение сводило живот. До помнил, что где-то вычитал строки, смысл которых понял лишь сейчас: «Люди боятся не самих больниц и докторов. А воспоминаний. Боль, что они хранят… Те томительные минуты в тёмных и холодных коридорах…» Противный скрип белоснежной двери отвлёк и сына и мать от раздумий. Высокий тёмноволосый мужчина, в не менее белом халате предстал пред подрагивающим Кёнсу.  — Я так полагаю, ты До Кёнсу? — получая нерешительный кивок, доктор продолжил. — Судя по результатом анализов… в твоём организме нарушен метаболизм меди. Со временем она начнёт накапливаться в тканях печени, что может привести к её воспалению, а далее, к циррозу. Выделяемая печенью в кровоток медь, будет оседать в почках, глазах, головном мозге. Будет накапливаться в нервной системе… — голос казался таким монотонным и безразличным. Отдавал терпким ощущением холода. Тем временем мужчина оторвал взгляд от наполненных слезами глаз Су, и направил его на смятые бумаги, которые он держал всё это время. — Смена расцветки твоих глаз оправдана. Кольцо Кайзера- Флейшера. По периферии роговой оболочки глаза происходит отложение зеленовато-бурого пигмента содержащего медь. — на мгновение доктор замолк, позволяя всхлипам До утихнуть. — Мне жаль Кёнсу… эта болезнь чаще всего имеет летальный исход… Дальше Су не хотел ничего слышать. Голос врача заглушило его собственное сердцебиение. Брюнет поднялся с кресла, дрожащей рукой держась за стену. Казалось, что ноги отказывались ходить, что его собственное тело больше не подчинялось его приказам. Как-то слишком банально и глупо. Как-то наиграно и фальшиво. Отказываясь верить, отказываясь соглашаться. Но так или иначе, это первый раз, это первый надлом, что повёл за собой череду боли и слёз. *** 15 ноября. 2016 год. Глухой звук ревущего мотора заполнил тихую атмосферу царившую в машине. После выписки Кая, Чанёль решил отвезти его домой. Ведь он искренне беспокоился за друга. Ёль помнил, каким счастливым Чонин был с Кёнсу, и каким разбитым стал после его смерти. Жизнь поделившиеся на «до» и «после». Смешно… это так банально. Но этот разлом, эта трещина поломавшая жизнь Чонина, бьет под дых и укладывает на обе лопатки. На его глазах рушилось существование Ким Чонина. Друга, которым он так дорожил. Оставленные позади тренировки. Заброшенный университет, в который он когда-то так рвался поступить. А что чувствовал Чанёль наблюдая за тем, как Ким медленно умирает? Вину? Боль? Может презрение? Возможно жалось… Но Пак и сам потерялся в ощущениях. Он просто хотел помочь Каю наладить свою жизнь. Не смотря на то, что Чонин никогда не забудет Кёнсу. Дверь с противным скрипом распахнулась. Заполняя тёмный коридор холодным воздухом. От неожиданно включившегося света Кай зажмурил глаза, и скинув кроссовки с ног, медленно побрёл в глубь мрачной квартиры. Руки предательски дрожали. Ноги замедляли свой ход. Пришлось опереться о стену, лишь бы не упасть на покрытый пылью пол. Жгучая влага скатилась по его щекам. Перед глазами всё поплыло. Нет… Чонин не может смотреть на квартиру Кёнсу без слёз. И хоть стены отдавали холодом, и хоть помещение поглотил мрак… Кай чувствовал запах Су. Он ощущал его присутствие. Ощущал тонкий, почти еле ощутимый шлейф горьковатого зелёного чая. Снова… Ладонь удерживала рвущиеся наружу всхлипы, когда тело задрожало. Тёплая рука Чанёля накрыла его плечо.  — Чонин… не надо… Ты вновь и вновь возвращаешься сюда. Ты слаб. Не нужно… — глухое рычание оборвало его фразу. Кай снова дал волю чувствам. Рвал глотку криками и тонул в собственной боли. Ким всё же упал. Колени больно повстречались с деревянным полом. И худощавая спина согнулась по полам.  — Пожалуйста Чанёль… пожалуйста… не давай мне приходить сюда. Не пускай. Даже если буду умолять… — хрипло шептал Кай царапая пальцами пол. Стараясь не разрыдаться сильнее. И Ёль согласился. Он дал обещание. Теперь… как бы гадко это не звучало…, но Пак рад, что Чонин пытается забыть Кёнсу. ___ Разрывающая барабанные перепонки музыка оглушила Кая сразу же, как он вошёл в клуб. Пьяные до безобразия люди встретили его обезумевшими криками и развратными телодвижениям в такт играющей песни. Белая, с чёрным принтом майка, не скрывала изгибы тощего чониновского тела. Изящные ключицы привлекали пожирающие взгляды публики. Чёрные, рваные джинсы только усиливали эффект. Но сейчас Кай хотел лишь напиться и забыться хотя бы на одну ночь. Плевать что его организм слаб. И что вряд ли желудок воспримет то количество алкоголя что собирался Ким влить в себя. Бармен встретил Кая ослепительной улыбкой, и сразу же выполнил заказ обворожительного парня; длинные пальцы обхватили бокал, а губы сомкнулись на его краю, вливая в рот содержимое янтарного цвета. Опьяняющая жидкость обжигала стенки горла, попадая во внутрь слабого тела. Яд смешался с кровью. И лишь миг понадобился на то, чтобы распробовать отдающий горечью напиток. Но это только начало. Бокал за бокалом. Всё больше вливая в себя. Всё больше теряя реальность. Расфокусированным взглядом Ким оглянул своё окружение. И облизнулся когда зацепился за высокого паренька, который уже долгое время не сводил с него взгляда. Пьяная ухмылка украсила пухлые губы. И словно прочитав мысли Кая, парень вальяжно преодолел расстояние от своего столика к барной стойке. Подкаченные руки. Красивая улыбка. Пожирающий взгляд. Да. Этот блондин несомненно привлекательный.  — Тао. — коротко сказал парень, протягивая Чонину бокал с изумрудной жидкостью.  — Кай. — незамедлительно ответил Ким принимая напиток. Он сразу осушил его, облизывая край стакана и свою нижнюю губу; Тао сглотнул от такого откровенного поступка, но сразу же оскалился, наклоняясь и выдыхая Чонину прямо в ухо:  — Не хочешь остаток вечера провести со мной? — и Кай согласился. Алкоголь полностью заблокировал доступ к воспоминаниям о Кёнсу. Танцпол приклеил восхищённые взгляды к двум парням, которые вот уже который час развратно двигали телами под музыку. Чонин прижимался спиной к подтянутой груди Тао. И кусая губу, обрывисто двигал бёдрами, желая довести блондина, руки которого разгуливали по телу Кима. Изящные пальцы касались бёдер, задевали ремень чёрных джинс, задирали края майки. Желание Кая только больше разжигалось из-за жгучих прикосновений. Его ухо опаляло горячее дыхание Тао. С губ парня срывались хриплые стоны и вздохи, а руки плотно сжали бёдра Чонина, вжимая его в своё тело. Определённо, Ким довёл Тао. ___ Ужасная головная боль. Это первое что почувствовал Чонин распахнув свинцовые веки. Хрипло простонав, парень зарылся костлявыми пальцами в отросшие волосы и медленно повернул голову, желая осмотреться. Но не было его холодной и одинокой постели. Не было того мрака, что давно поглотил стены его квартиры. Определённо эта постель не принадлежала Чонину. Как и мирно спящий рядом парень. Как? Как Ким оказался здесь? Попытка вспомнить хоть что-то, была позорно провалена. И словно насмехаясь над неудачей Кима, боль резко усилилась, пульсируя огромным количеством крови в висках. Через пару минут Чонин пришёл в ужас, осознав что на нём почти нет одежды. Парень медленно приподнялся пытаясь сесть, и когда ноги коснулись холодного пола, Ким вздрогнул, сжимая ослабшими пальцами кремовую простынь. Холодно… Даже слишком… Всего одна ночь. Он позволил себе забыться всего на одну. Чёртову. Ночь! Теперь пришло время расплачиваться… Резкая боль в животе заставляет парня согнуться по полам и захрипеть. К горлу подкатывает горьковатый ком, заставляя зажать рот рукой. Чонин рефлекторно подрывается с места, и не смотря на жуткую боль, бежит к ванной комнате. Ему повезло, дверь была открытой, поэтому не составило труда найти необходимую комнату. Тощая спина с выделяющимися костями сгибалась над тошнотворно белым унитазом. Дрожащие пальцы сжимали его края. Колени больно упирались в бледно-голубой кафель. Выворачивая себя наизнанку, Чонин жмурил опухшие из-за сна глаза. Мерзкие звуки заполняли комнату и отражались эхом от стен. Горячие дорожки слёз обжигали смуглую кожу, и живот охватывал неприятный спазм. Но Кай продолжал выплёвывать остатки вчерашней ночи. Он попросту дрожал и начинал ещё больше хрипеть. И когда показалось достаточно, Ким ослабил хватку и попытался подняться. Холодная вода неприятно колола разгорячённую кожу, и Чонин изо всех сил старался не упасть, смывая горечь с пухлых губ. Прислонившись обнажённой спиной к стене, Кай измученно сполз на неизменно холодный кафель. Сердце заметно ослабило свой ход, и казалось, что парень дышал через раз. Капельки ледяной воды стекали по его подбородку и капали на еле вздымающуюся грудь. В дверном проёме появился сонный, почти обнажённый Тао. Его глаза широко распахнулись, стоило блондину увидеть полуобморочное состояние Кая. Последний еле поднял голову открывая красные, потрескавшиеся глаза.  — Мне больно… — прохрипел Чонин давясь слезами. — Мне очень больно… Чонин не помнит как потерял сознание, но через толстую пелену иллюзии, он чувствовал тёплые руки Тао, которыми он бережно уложил его тощее тело обратно в кровать. Два мира смешивались там друг с другом, от двух полюсов приходили каждый день и каждая ночь. Словно физическая и душевная боль. Два чувства то смешивались, то приходили на смену друг другу. Это просто рвало Кая изнутри. Трепало его безобразную душу и кровоточащее сердце… *** 14 января. 2012 год. Z.Tao — The Road  — Кёнсу… скажи что мне послышалось… — Чонин не мог, нет. Он не хотел верить в услышанное. — Скажи что ты пошутил! Скажи!  — Чонин… послушай меня… — Кёнсу не желал видеть как плачет его Кай. Правда делает больно. Она бьёт по голове… И даже когда ты падаешь на колени и кричишь что тебе больно, что ты больше не можешь… Получаешь в ответ лишь звериный оскал, гадкую усмешку. Тебя добивают. Беспощадно раздирают тощую тушку и… смеются. Смеются громко и отвратно. И не желая это слышать, ты просто просишь о смерти. Но это будет длиться мучительно долго. Жизнь будет избивать снова и снова. Будет ждать пока затянутся раны, а потом… потом ржавым лезвием вскроют эти уродливые рубцы и выбросят, оставят подыхать… одного…  — Нет! Кёнсу… Ты не можешь! Это ведь полный бред! — Ким кричал. Хватался рукой за разрывающиеся сердце и комкал футболку, желая унять боль. - Ты молчал! Какого чёрта ты так долго молчал?! Или может быть ты ждал когда мне придёт приглашение на твои похороны?! Но Су лишь подошёл ещё ближе. Он крепко обнял всхлипывающего парня, соприкасаясь своим лбом с чужим. Брюнет видел, что глаза напротив заполнились слезами, но меньше всего он сам сейчас хотел именно плакать. Тонкие пальцы зарылись в обесцвеченные волосы Кая, привычным жестом перебирая выжженные краской пряди. И он просто улыбнулся. Так же тепло и так же ласково. Если сейчас Кёнсу всё не исправит, если не сможет, если не попробует… Так много «если» на которое всегда есть своё «но». Долгая, томительная пауза. Су изо всех сил старался собраться с мыслями.  — Прошу, послушай… — шептал Кёнсу, касаясь мягкими губами нежной щеки своего парня. — Сейчас, даже спустя три года, я всё ещё помню тот коридор. Помню того мужчину, сказавшего мне что я умираю. Его голос был холодным. Я мог ощутить ту горечь отдающуюся от едких слов. — До пытался унять, зацеловать нежными поцелуями эти слёзы. И кажется… лишь кажется, что у него получается.  — Знаешь, в свои шестнадцать я любил смотреть на людей со стороны. И ведь, все они носят лживые маски… Я не хотел обзавестись такой. — контакт двух тел и горячее дыхание. Поцелуи уже спустились к губам, и теперь, жаркий шепот усиливал тот эффект «иллюзии».  — В мире очень много условностей. И хоть каждый внушает себе что живёт как хочет… это не так. Всё человечество живёт так, как задумало общество. Прозвучит глупо… но считается нормальным то, что принято считать нормальным. Человечество — эта груда однотонных, лживых масок. Каждый надевает эту маску, чтобы казаться «нормальным». Чтобы казаться тем, над кем не будут насмехаться и тыкать пальцами. Жизнь — это бесчисленное количество ярлыков, тех же самых условностей. Это ужасно, понимаешь? — губы уже касались шеи. Поцелуи становились всё жарче, а пальцы сжимали края чужой футболки. Это смешанное чувство поцелуев и сжатых пальцев — граничит между любовью и болью. Скорее всего, это убьёт обоих…  — Люди знают свою жизнь на перёд. Ведь так задумано. Общество диктует тебе правила, диктует настроение, диктует любовь. И стоит пойти против сказанного, против мерзких, фальшивых улыбок, против остальных… Ты просто умрёшь. Это конец Чонин… И узнав что я умру, в какой-то степени я стал даже рад избавиться от условностей и ярлыков. — Кай перестал дышать. Дыхание оборвалось в тот момент когда сорвавшаяся с ресниц Кёнсу влага очертила дорожкой щёку и скользнула к подбородку.  — Но есть ты. И я хочу бороться. Пока ты держишь меня за руку, я не упаду. - Он по прежнему улыбался, стирая пальцами следы оставленные слезами. - Но только с тобой… Чонин… А потом он просто засмеялся, снова зарываясь пальцами в блондинистые пряди на затылке Чонина. - Это всё так сладко и ванильно прозвучало, что аж челюсть сводит! *** 16 ноября. 2016 год. Сознание вновь возвращается, и реальность приветствует Чонина ужасной головной болью. Перед глазами невнятная, расплывчатая картинка. Чей-то взволнованный взгляд кошачьих глаз, которые явно не принадлежат ни Кёнсу, ни Бэкхёну и уж явно не Чанёлю.  — Эй, ты как? — чуть хрипловатый голос сквозь толщу мыслей и отчаяния. — Кай? Чонину стало тошно. Кёнсу редко называл его Каем. Для До существовал лишь Чонин. Да, это банально и ещё больше проштамповано, чем третьесортная мелодрама. Но для остальных существовал Кай — с надменной ухмылкой, холодным сердцем. Сейчас есть лишь тень, смутно напоминающая человека. Есть тусклый взгляд. Есть обрывистое дыхание. "Кай" - звучало пафосно и громко. Но Ким не был таким. Пожалуй был он слишком добрым и мягким. А "второе я" - как прикрытие, как огромная каменная стена, что отделяла его от остальных. И даже, после нескольких недель в больнице, Ким выглядел не лучше. Постепенно кожа теряла свой оливковый оттенок, принимала более болезненный вид. И это одно из многих, что искажалось, портилось вместе с Чонином. Как и ожидалось, его желудок не выдержал то количество яда, что он вылил в себя. Ведь в последнее время его жизнь поддерживали капельницы, доверху наполненные какой-то дрянью, заменяющую Каю привычное питание. И пока Чонин пытался прийти в себя, чья-то тёплая ладонь прошлась по его боку и рёбрам, чуть надавливая. Шумный вдох и жуткая боль…  — Кай, слушай… — блондин в спешке отдёрнул руку, понимая что сделал больно. — Тебе нужно поесть и… — парень замолк когда Чонин попытался встать. Но худые руки вконец ослабли. Он не смог удержать собственное тело и рухнул обратно на матрас, зашипев от той же невыносимой боли. Усталый взгляд устремился в белый потолок…  — Эй парень, что с тобой? — Тао ещё сильней заволновался. Неужели он не рассчитал силу и надавил слишком сильно? — Может скорую вызвать?  — Нет. Я не хочу снова оказаться в больничной палате.  — Ты, эм… чем-то болен? — при виде Чонина так решил бы каждый. Поэтому и Тао не стал исключением; Ким лишь криво ухмыльнулся, и это выглядело немного пугающе для ничего не понимающего блондина. Потребовалось время чтобы Ким ответил.  — Я попытался сделать то, чего не смог бы сделать. Я отчаянно верил в ложь. И теперь, страдает сердце… душа…, а значит и тело тоже… — слова давались с трудом. Они застревали и царапали стенки горла, обжигали губы и кололи язык.  — Ты… — Тао осёкся. Он понимал что Каю неприятно вспоминать это. И всё же…  — Я влюбился в парня который пообещал жить для меня, но он умирал, но я захотел ему поверить. Тао слегка закусил губу и пытался подобрать слова. Он понял абсолютно всё и… он вряд ли хотел навредить Каю. — Но он всё ещё с тобой. - зашептал Цзы, непроизвольно переходя на китайский. - Отец говорил мне, что пока мы помним тех, кто ушёл, они будут жить и будут с нами. Хуан заметил свою оплошность только под конец предложения, но Чонин чуть нахмурился и задумавшись прикусил нижнюю губу. Он... всё понял? Молчание затянулось на долгие десять минут, и когда стало совсем уж неловко Тао нарушил тишину: — Прости что повёл себя так нагло, предлагая провести вечер вместе. Ты вроде как понравился мне и…  — Тао… — хрипло и горько.. — Ты тоже понравился мне, но...  — Ещё раз прости. Я не хотел. — Тао поджал губы и постарался улыбнуться. Понимая, что глупый поступок обернулся болью для него самого. *** 2013 год. Спустя год, отношения между Каем и Кёнсу стали легче и нежнее. Парни полностью погрязли в той теплоте что дарили друг другу. Не существовало той неловкости и страха. И лишь когда тело Кёнсу пробирала дрожь, Чонин сжимал его ладони в своих руках и шептал о том, что всё будет хорошо, о том, что всё пройдёт. Порой, Су просто садился на холодный деревянный пол. Он просто думал. С каждым разом погружаясь в свои мысли всё глубже. Ведь он знал что та дрожь, те неловкие движения и случайно разбитая посуда — лишь начало. Что если он не справится со всем этим? Что если Чонин увидит как он просто ломается не в силах стерпеть? Но страх быстро развеивался, стоило Киму обнять хрупкое тело, прижимая его к себе. Заходя всё дальше и дальше. Даря друг другу воспоминания и улыбки. Парни просто радовались каждому дню что смогли прожить вместе. Кёнсу открылся Каю, а тот взамен подарил всего себя. ____ 21 января. Кай медленно приоткрыл глаза и улыбнулся увидев рядом спящего Кёнсу. Парень убрал каштановые пряди упавшие на лицо, после нежно поцеловав Су в щёку. Тот лишь сладко причмокнул губами зарываясь в объятья Чонина.  — Просыпайся Су… — пропел Ким, вслушиваясь в невнятное бормотание своего парня. — Мой мальчик, я голоден.  — Ты действительно тревожишь мой сон из-за этого? — фыркнул Кёнсу отлипая от Чонина и сонно потирая глаза.  — Ну… Ещё я… возможно… скучал? — хихикнул Кай, тыкая пальцем в надутую щёку Су. Тот снова фыркнул, но улыбнулся когда Чонин притянул его ближе, после мягко целуя в губы. Тихое «Я тоже скучал», и ещё более крепкие объятия. ___  — Кёнсу? — тихо окликнул его Чонин, опуская подбородок на сложенные руки.  — М? — парень отозвался, но не отвлёкся от приготовления завтрака. Тогда Чонин не стал ждать пока на него обратят внимание. Он просто подошёл к Кёнсу, обнимая того со спины. Горячее дыхание на оголённую шею и страстный поцелуй между лопаток отвлёк парня.  — И так, я слушаю тебя. — но теперь уже До не дождался ответа. Чужие руки по мышцам торса, сбитое дыхание у уха и стучащее на перебой сердце.  — Скажи, чем ты любишь заниматься больше всего? — прошептал Кай, прижимая Кёнсу к кухонной тумбе.  — Я… — рваный вздох и сжимающие края пальцы. — …люблю петь, но не думаю что…  — Ты должен как-нибудь спеть для меня. — нежный поцелуй за ухом. Затем снова горячий шепот:  — А я… станцую. Только для тебя, мой мальчик… — после лишь тишина и тяжёлое дыхание. Громкий стук сердца и тёплые объятия. Одно на двоих чувство, которое подкашивает ноги и вызывает головокружение.  — Теперь давай поедим. Я правда голоден. Те лёгкие улыбки дарят очень много тепла. И Кёнсу запомнил каждое мгновение, что было наполнено этим теплом. И именно сейчас, когда его человек так радостно улыбается в ответ, он непременно обещает себе, подарить любимому песню. *** 23 ноября. 2016 год. Чонин медленно брёл по тротуару, зарываясь носом в вязанный шарф, тот самый, что был на Кёнсу при их первой встрече. С того момента прошло много времени, но Каю казалось что эта вещь всё ещё хранит запах его мальчика. После той встречи с Тао прошла неделя, и Ким старался не задумываться о произошедшем. Кай словно не слышал того признания. Он продолжал любить человека, от которого никогда не услышит слова любви. Глупо цепляться за воспоминания. Глупо продолжать любить Кёнсу. Но Чонин не мог. Он не хотел избавляться от вещей Су. Сны продолжали мучать его. А тело и так выглядело достаточно избитым. Чанёль сказал, что Кай должен попытаться начать всё заново. Кёнсу больше нет. Но он явно не желал бы такой жизни для своего любимого. И теперь, Ким хотел в последний раз окутаться в воспоминание. Чонин замедлил шаг, останавливаясь на против многоэтажного здания. Помниться Кёнсу как-то приводил Кая сюда. *** 1 февраля. 2013 год. Кёнсу нежно улыбнулся заводя Чонина во внутрь многоэтажки. До давно не был здесь. В этом здании находилась студия что он когда-то снимал. И сейчас, он позволил себе показать Каю это место. Довольно просторно и светло. Су отпустил руку Кима, и медленно побрёл в конец зала, на ходу снимая куртку и шарф. Одежда с лёгким шорохом повалилась на деревянный пол, и тонкие пальцы заскользили по тёмно-шоколадной крышке фортепиано. Как давно это было. До не помнит когда в последний раз касался этих чарующих чёрно-белых клавиш. Лёгкая улыбка коснулась пухлых губ и взгляд метнулся к Чонину. Тот уже успел снять верхнюю одежду, и теперь так же ласково улыбался в ответ своему совёнку. Тихий звук от лёгких и плавных шагов по деревянному полу. Скользящие пальцы по скулам Су и мягкий поцелуй в губы.  — Я хочу, чтобы ты спел для меня… — тихий шепот опаляющий губы, и уже более требовательный поцелуй в шею. Кай медленно отстраняется, и так же не спеша идёт в центр зала. Пара минут тяжёлого дыхания со стороны Су, и лёгкий скрип открывающейся крышки. Пальцы касаются нескольких клавиш проверяя их звучание. А затем, брошенный полный волнения взгляд на Чонина. Снова тяжёлый вздох, и теперь тонкие пальцы вновь касаются клавиш. Помещение заполняется лёгкой мелодией и Кёнсу уверен что сможет. Нежный и такой шёлковый голос Кёнсу, следует за чарующей мелодией. Так осторожно, словно боясь, что голос может дрогнуть: What would I do without your smart mouth Drawing me in, and you kicking me out Got my head spinning, no kidding, I canʼt pin you down Чонин делает первый вдох. Лишь единственное плавное движение тела и ничего более. Whatʼs going on in that beautiful mind Iʼm on your magical mystery ride And Iʼm so dizzy, donʼt know what hit me, but Iʼll be alright Словно попавший под толщу воды луч, скользящая рука Кая. Движение лёгкое, но тело парня напряжено. My headʼs under water But Iʼm breathing fine Youʼre crazy and Iʼm out of my mind Дальше осторожные и неспешные движения. Будто перекатывающиеся вместе с мелодией и словами. «Cause all of me Loves all of you Love your curves and all your edges All your perfect imperfections Снова вздох и в порыве закрывающиеся глаза. Give your all to me Iʼll give my all to you Youʼre my end and my beginning Even when I lose Iʼm winning Движение сменяют друг друга. Контраст между плавным и резким. Теперь Чонин полностью поглощен голосом Кёнсу. «Cause I give you all of me And you give me all of you Худое тело будто ломается по полам. Слишком завораживающе. Чонин подчиняется голосу любимого, танцуя так, словно пытаясь слиться с музыкой. Cards on the table, weʼre both showing hearts Risking it all, though itʼs hard И снова плавно. Кай не задумывается и не подсчитывает шаги. Он просто двигается так, как он это чувствует. «Cause all of me Loves all of you Love your curves and all your edges All your perfect imperfections Теперь, как можно осторожней. Пальцы лишь едва касаются собственного тела, прежде чем вновь изобразить танец волн, чтобы позволить движениям раскрыть чувства. Give your all to me Iʼll give my all to you Youʼre my end and my beginning Even when I lose Iʼm winning Кай не открывает глаз. И Кёнсу не прекращает петь. Но он боится что собьется и нарушит такой чарующий танец. На глазах собираются слёзы и горло болезненно сдавливает. I give you all of me And you give me all of you… Последние строки даются с трудом. Слёзы тонкой полоской стекают по щекам и капают на клавиши. А когда мелодия прекращает звучать, Су видит напротив взгляд шоколадных глаз. Пальцы любимого стирают дорожки слёз и мягкие губы касаются его лба.  — Спасибо… — слова смешались с дыханием, оседая на влажной коже после поцелуя. Чонин так и замер, зарываясь носом в каштановые волосы. Кёнсу чувствовал тёплые слёзы, но знал, что Кай не позволит увидеть его минутную слабость. *** 23 ноября. 2016 год. Кай медленно толкает дверь студии и проходит внутрь. Всё по-прежнему как и тогда: светло и просторно, тёмно-шоколадное фортепиано в конце зала. В воздухе будто витает та мелодия, что Кёнсу наигрывал для него. Медленные шаги в сторону фортепиано. Знакомый скрип открывающейся крышки. Пальцы касаются клавиш. Чонин плохо умеет играть, и вряд ли споёт так же хорошо как Су. Но он хочет попробовать отдаться тому моменту. Хочет вновь почувствовать как это — отдаться во власть музыки. Взглядом Ким находит небольшую стереосистему в углу. По пути к ней он сбрасывает куртку на кожаный диван и достаёт телефон. Когда всё готово и нужная песня найдена, Кай в последний раз оглядывается на фортепиано.  — Я люблю тебя, Кёнсу… — робко и с болью. Мелодия заполняет помещение и Чонин закрывает глаза. Но лишь игра фортепиано. Кай бы не выдержал другого голоса поющего эту песню. Так же плавно и медленно движения разливаются по телу парня. Но нету того ощущения лёгкости. Есть тяжесть, что грозится придавить парня к полу. Чонину больно. Но он не отступит. Глаза ни на минуту не открываются. Ким просто начинает плакать, не в силах выдержать боль, что приносит этот танец. Движения всё те же, но чувствуются по другому. Снова так же резко и надрывно. И кажется что на этот раз худое тело ломается с противным хрустом. Дальше просто не выходит плавно и чувственно. Это больше не похоже на танец волн. Мелодия затихает. Кай застывает на месте. Кровь бьёт по вискам и сердце бешено колотится. Требуется время, чтобы осознать происходящее. Прежде чем уйти, Чонин подходит к фортепиано. И нежно прикоснувшись губами к пальцам, он касается ими гладкой крышки, что скрывает чёрно-белые клавиши. *** Кёнсу был действительно счастлив с Чонином. Он был безмерно благодарен тому за то, что не позволил рассыпаться. Су радовался жизни, несмотря на то, что был болен. Он любил и был любимым. Он каждое утро просыпался с улыбкой, зная, что его пробуждения непременно ждут. И что ради Кая стоит жить. Кёнсу прожил дольше, чем прогнозировали врачи. Но последний год давался для парней очень тяжело. Су слишком часто бросало в дрожь. Всё чаще он совершал непроизвольные движения. Из-за чего его руки стали украшать небольшие синяки и порезы на пальцах. И Чонин не испугался даже тогда. Ким помогал любимому и был всегда рядом. Он считал, что это его долг — казаться сильным, дабы не вгонять До в панику. И всё же, бывали моменты, когда Кай позволял себе плакать. Парень понимал как трудно его совёнку, но меньшее что он мог — это быть рядом. Чем больше проходило времени, тем хуже становилось Кёнсу. Постепенно его кожа стала принимать болезненный оттенок. Он больше не мог есть и с трудом говорил. Очень редко он падал, его тело сводило в судорогах, лишая парня малейшего шанса на движение. Но и тогда Чонин был рядом. Помогал Су проходить необходимые обследования у врачей и следил за приёмом лекарств. Кёнсу на отрез отказался ложиться в больницу. Он хотел как можно дольше побыть с Каем. Парень не хотел чтобы тот мучился сидя в больнице, не отходя от его постели. Но Су мучил себя. Из последних сил держась за жизнь, теперь он улыбался и шептал Чонину что всё будет хорошо. *** 20 апреля 2015 год. Приближалась годовщина Кёнсу и Кая. Прошло пять лет с момента их встречи, и парни решили что именно этот день стал для них особенным. На тот момент Су было совсем плохо, и под уговоры Чонина он лёг в больницу. Капельницы с прозрачным раствором поддерживали его более менее стабильное состояние.  — Мой мальчик, ты стал таким худым… — прошептал Чонин, переплетая пальцы с холодной рукой Су. Пока в палате никого не было, Ким лёг на кровать рядом с До и осторожно взял его за руку, целуя в висок.  — Ничего… главное, что ты у меня… тёплый… — с передышкой сказал Кёнсу. Горло безбожно сдавливало. А при попытке что-либо сказать он и вовсе начинал задыхаться.  — Су, что ты хочешь в подарок на годовщину? — тихо спросил Кай, аккуратно обнимая хрупкое тело любимого.  — Поцелуй. — До слегка улыбнулся смотря на обесцвеченную макушку Кима, что удобно устроил голову под его боком. Сейчас, кислородная маска позволяла До свободно дышать, но она жутко мешала. Поэтому всё что хотел Кёнсу — это дотронуться до мягких губ Чонина. И Чонин и Кёнсу понимали, что обоим невыносимо больно, но каждый из них старается как можно дольше растянуть те мгновения что они проводили вместе. ___ 23 апреля. Кай медленно открыл дверь проходя внутрь палаты Кёнсу. И тот заметив знакомую фигуру, радостно улыбнулся. Пару минут Ким просто стоит в дверном проёме. Мысли перемешались и горло сдавило. При виде любимого у Чонина подкашиваются ноги. За какие-то пару недель Су сильно похудел. Его кожа стала прозрачной и тонкой. Голос больше не был шёлковым и прикосновения тёплыми. Но Чонин любит своё сокровище. Всем сердцем. Он хочет чтобы До и дальше счастливо улыбался встречая его в коридоре. Хочет каждое утро просыпаться с ним в обнимку. Он хочет, но… Нерешительный шаг в строну До, и кровать прогибается под тяжестью Кима. Его рука ласково гладит Кёнсу по каштановым волосам.  — С годовщиной тебя, малыш… — шепчет Кай замечая нисходящую улыбку с губ своего парня. Су хочет о многом сказать Чонину, но может только улыбаться. На миг сердце учащает свой ход и тело бросает в дрожь. Губы подрагивают в надежде произнести хоть слово. Слишком больно давит в груди… Чонин подрывается с кровати когда датчик начинает мерзко пищать. Он видит как закрываются глаза любимого. Ким помнит о желании Кёнсу, поэтому он снимает кислородную маску с парня, нежно целуя того в губы. Щёки обжигает едкая влага. Что-то противно сдавливает лёгкие. В последний момент Чонин отстраняется, и касается губами холодного лба Су.  — Я люблю тебя… Это была середина апреля. Самое подходящее время для прогулок. Прохладный весенний ветерок, непривычно голубое небо и лучи такого яркого солнца, которое только-только возвращало себе былую теплоту после зимы. Кёнсу умер 23 апреля 2015 года. В возрасте двадцати двух лет.