Доверие

Кагеяму губит собственная неопытность — от этого никуда не деться, не уйти, не сбежать. Кагеяма больше не Король Площадки — по крайней мере, не тот, что раньше. Он, как ребёнок, познающий мир, впрочем, ребёнок он и есть. Учится, совершенствуется, растёт. Его социальность, конечно, оставляет желать лучшего, но у него есть команда, понимающие семпаи, соперники-одногодки… Хината. Этого достаточно. А Хинаты даже слишком много в его не клубной — меньшей составляющей — жизни. Странное дело; Кагеяма живёт в своём ритме, угрюмый и мрачноватый, тяжело идущий на контакт, не нарочно пугающий своим взглядом. Живёт, как жил раньше, как будет жить ещё долго — этот год точно, никак не меньше — никого не волновал, ничему не был обязан. Но с появлением Хинаты — раздражающего неумехи с потрясающими прыжками и блеском в глазах — его жизнь легко прогибается под капризы этого неугомонного сгустка энергии. Кагеяма мотает головой, отнекиваясь и злясь, Хината протягивает мост между прошлыми обидами и будущими победами, уступает первым, как младший, глупый, мудрый; для него это, в общем-то, всё одно и то же. Хината заставляет оборачиваться, приучает считаться с ним, ценит пас, как никто никогда не ценил его, Кагеямы, мяча — и невозможно не поддаться этой улыбке, глупому возгласу, счастью в глазах. Кагеяма привыкает к дурацкой беспардонной манере слишком быстро для человека, которому чуждо подобное отношение, всё дело в доставучести Хинаты — он уверен. С ним сложнее всех, чужое слепое доверие связывает руки и сжимается вокруг кольцом, Кагеяме отчего-то страшно не оправдать его, не понять правильно, но Хината кричит и смеётся в радостном ожидании. Поэтому лучшие пасы отправляются в его смелые сильные руки. К хорошему быстро привыкаешь, так, кажется, говорят. Кагеяма не видит в этом ничего хорошего, но к их странным быстрым привыкает поразительно легко, греется о тепло чужого — Хинаты — доверия. И не понимает, к чему этой несносной приманке что-то ещё, Кагеяма отдаёт лучшие пасы, Хината проводит неожиданные быстрые атаки — предельно просто. Но просто — не бывает. Доверие — штука странная. Приходится оправдывать его, поддерживать, понимать — верить Хината не перестаёт ни на мгновение, Ячи-сан с восхищением смотрит на эту непоколебимую уверенность, но самоуверенность в чужих, его — Кагеямы — силах — конечно, он сделает всё в лучшем виде — его раздражает. Его вообще невообразимо сильно раздражает Хината — они не друзья или что-то в этом роде, но и глухое раздражение от назойливой помехи в лице одного прилипчивого идиота ему оправдать нечем, в конце концов, его не выводят из себя семпаи или Ямагучи (с Тсукишимой, правда, отдельная история). Но Хината — чёрт его дери, Хината — выбешивает неимоверно. Кагеяма больно отвешивает ему затрещины, он вьётся вокруг, ошибается постоянно, но смеётся по-прежнему — громко и обнадеживающе. Ячи-сан пугается их, больших и злых, высоких и сильных, Кагеяме практически наплевать, появится ли у них ещё один менеджер или нет, в конце концов, Шимизу-сан сама прекрасно со всем справляется. Но Хината загорается, слепит энтузиазмом и желанием, легко находит подход даже к ней, и это кажется странным, непривычным, но почему-то правильным — в конце концов, даже к нему Хинате удалось найти подход. Ячи-сан, в общем-то, неплохая девчонка, пусть и пугливая, как лань, помогает с уроками, быстро учится и здорово рисует, последнее из этого маловажно, но для придурка Хинаты имеет почему-то чуть ли не первостепенное значение. Хината вообще катастрофически много времени проводит с ней, светлая макушка маленькой Ячи вечно мелькает рядом с соломенно-рыжей Хинаты: вот она в очередной раз объясняет непонятную тему, вот приносит ему ненужные цветные маркеры, вот таскает печенье, которого у неё оказалось слишком много. Вот смеётся, радуясь со всеми победе — улыбаясь Хинате как-то не так, как остальным. А Хината, вот идиотище, и сам рад этому, таскается с ней повсюду, «Ячи-сан, давай помогу», Ячи-сан то, Ячи-сан сё. Кагеяму раздражает то, как легко у Хинаты это выходит: он улыбчиво перебрасывается с Ячи-сан словами и пару минут спустя погружается в тренировку, доводя своими ошибками и дружелюбием, своими короткими переглядками с Ячи, своим умением признавать ошибки, но не опускать руки. Он по-прежнему ему доверяет — Кагеяма злится, изводит себя, потому что быстрые не получаются, потому что задержки после тренировок не помогают, потому что бутылки и обеспокоенное лицо Ячи-сан стоят перед глазами, стоит только их закрыть. «Но ты же всё сделаешь в лучшем виде», — протягивает Хината, и Кагеяма близок к тому, чтобы убить его или разрыдаться на месте. Но всё это трудности, причём временные, постепенно они сыгрываются, будто бы учатся играть вместе заново, и ощущения от успеха невероятные, радость волнами поднимается из глубины души, и Кагеяма находит, что Хината не так уж бесит его в последнее время. У Ячи-сан сложная неделя, она, сбивчиво извинившись, предупредила о своем отсутсвии и, спотыкаясь, убежала, поэтому возвращаются с тренировки они дружной оравой, постепенно дробясь на группы. Зажатый под мышкой пакет с очередным угощением от капитана громко шуршит при быстрой ходьбе, Хината захлёбывается словами, отчаянно сильно жестикулируя, и получает свою порцию язвительных подколок от Тсукишимы, роняя его на землю. Кагеяма отвешивает ему очередную затрещину, раздражаясь на это неугомонное нечто, но эта злость кажется какой-то другой, привычной и успокаивающей, и Кагеяма почти счастлив, осознавая это. Но это чувство исчезает с появлением Ячи и радостной реакцией Хинаты на её возвращение, днём раньше, днём позже — это ведь совершенно непринципиально. Кагеяма снова бесится, глядя на суетливость и бесконечное мельтешение мелкого воронёнка, а после глупой шутки Танаки-сана о парочке голубков и с поразительной скоростью краснеющих Хинаты и Ячи, настроение вообще устремляется в минус. «Ну-ну, не ревнуй», — добродушно похлопывает по плечу Сугавара-сан, пока Савамура-сан раздает оплеухи и отваживает семпаев вгонять в краску кохаев. Кагеяме от чего-то хочется начать оправдываться, но он вовремя прикусывает язык, ссылаясь на дела, торопливо уходит домой, не в силах смотреть на слепящую глаза рыжую макушку. Кагеяму губит собственная неопытность — от этого никуда не деться, не уйти, не сбежать. Кагеяму губит собственная гордость, он никак не может и не хочет признавать очевидного. Но когда придурок Хината и глупая-глупая, чтоб её!, Ячи-сан приходят на тренировку, держась за руки, он понимает, что с ним определённо что-то не так. И его доверие к Хинате, то самое ответное доверие, которое он никак не хотел ни показывать, ни признавать, осыпается под солнечными улыбками двух светящихся от счастья людей.