Fimbulvetr

18: Völva       Старая кобыла смотрела на медленно текущую воду. Вода была темна, глубока и холодна. На временном берегу кобыла была в одиночестве, её сотабунники прекрасно помнили, что расстроенную Ведающую лучше не беспокоить.       Впрочем, она не была расстроена. Впервые за долгие, долгие годы, она была счастлива. Как и давным-давно, в жизни, которая ей самой иногда казалась сказкой, она сделала то, что сама хотела сделать. Честь не сковывала её копыта. Традиции не глодали её совесть, приказывая делать что-то умное и полезное — с точки зрения пони, живших так давно, что даже она никогда не слышала их имён. Впервые за время, казавшееся вечностью, она была свободна, пусть и всего лишь на краткий миг. Это было приятно.       Конечно, следовало помнить о цене. Любое действие имело цену, уж она-то это прекрасно знала, и свобода была чертовски дорогим товаром. Прошлой ночью она купила свободу троим. Ценой была свобода четвёртой. Она тщательно сплела события, как делала это всегда, и потому точно знала, что её ждёт. С точки зрения любого пони в табуне, её собственная дочь предала семейную честь и наплевала на родителей и предков. Для малышки Иртэ это означало смертный приговор — конечно, если им удастся её найти. Кобыла была уверена, что грифоны умеют достаточно, чтобы этого никогда не произошло. Но значило это и то, что великая и могучая Тимер Урман ошиблась, когда растила дочь. В суровой жизни табунов не было места ошибкам.       — Пришёл мой срок, демон? Ты ведь этого дожидался? — спросила она у воды, и её отражение задрожало и сложилось в другое лицо, в котором не было ничего лошадиного. Оно было зелёным, разлагающимся и бесформенным.       — О чём ты, моя дражайшая противница? — прошептала вода, выпуская изо «рта» страшилища несколько пузырьков. — Я не меньше твоего удивился, когда она привела с собой эту пару щенков. Конечно, мне хватило бы маленького толчка, чтобы заставить того грифона выстрелить…, но зачем мне нарушать договор ради такой мелочи? Не тешь себя иллюзиями, лошадь, я называю тебя противницей, но ты никогда не нарушала моих планов. Ты ничтожна. Но ты можешь быть полезна.       — Как будто я соглашусь тебе помогать, — оскалилась Тимер, пронзая воду своим взглядом. Конечно, на существо, с которым она разговаривала, это не произвело ни малейшего впечатления. Взгляд работал только на живых, но она сомневалась, что её собеседник хотя бы знает, что такое жизнь.       — Не беспокойся, о могучая противница. Ты уже очень помогла. За это я тебе тоже немножко помогу. Не благодари, заслужила. До свидания, лошадь. Ещё увидимся.       Отражение замерцало и вернулось в обычный вид. Тимер уставилась на него на мгновение, после чего вскочила и бросилась к лагерю. Она достаточно давно знала водяного беса, чтобы понимать, что его дары ядовитей ягод паслёна. Ей надо было понять, что произошло, и остановить, пока у неё ещё были на это силы. Когда она добежала до палаток, табун уже бурлил. Старейшины медленно, гуськом заходили в шатёр для совещаний, а воины носились повсюду, проверяя оружие и собираясь в патрули, как будто на лагерь кто-то напал. Что-то случилось, и Тимер была уверена, что случившееся ей не понравится.       — …я вам говорю, нельзя это спускать им с копыт! — сквозь полог шатра послышался голос одного из старейшин, её младшего двоюродного брата. Гаскэри Арчан всегда первым делом требовал мести, и его слова значили не более чем-то, что произошедшее с небольшой вероятностью её действительно требовало. — Нам надо… наконец-то! Тимер, где тебя носило? Слышала новость? Великого Хана убили! Затащили в воду и утопили! Несомненно, кто-то из этих подлых пегасов или грифонов с Запада! Они должны поплатиться!       Тимер огляделась и заметила, что остальные старейшины согласно перешёптываются. Все пони, похоже, начисто забыли, что собирались сегодня изгнать её из табуна. Все пони хотели, чтобы она снова повела их в бой, как и много раз в прошлом. В любое другое время её рассмешило бы, насколько быстро эти старые дураки забывают про свою бесценную честь, как только в воздухе потянет войной и добычей. Не им ведь предстояло бросаться в бой, они всегда могли спрятаться за своей надёжной Ведьмой Железного Леса. Она знала, что сделает это ещё раз. Города запада снова запылают, и чудовище в глубинах насытится страданиями, принесёнными ею в мир. Остановить это было выше её сил, война начнётся и с ней, и без неё. Но она понимала, что у неё нет выбора. Слишком много жеребят привела она в мир, слишком много её внуков пойдут в бой. Она не могла их бросить, как не могла позволить Кургаш Иртэ взойти на погребальный костёр.       — Уделал, скотина, — прошептала она сквозь стиснутые зубы. — Уделал.