Протяжны рыдания в гулкой пещере. (Свинцовое тонет в багряном.) А звуки и веки — что вскрытые вены. (Черное тонет в багряном.) И в золоте слез расплываются стены. (И золото тонет в багряном.) — Лорка Ф.Г. «Пещера»
Стоял канун Хэллоуина, в непривычно холодном для конца октября воздухе клубился и растворялся белый пар, пропитанный радостным предвкушением праздника. Взрослые и дети подбирали себе устрашающие костюмы и маски, украшали ступени лестниц, ведущих в их дома, тыквами, на которых красовались нагоняющие жуть резные мордашки. Никто не был огражден от подобных приготовлений, даже Семейство Ксавье, обитавшее в огромном, похожем на замок поместье посреди темного леса, о котором в народе ходило много небылиц. Мрачным ельником пугали непослушных отпрысков, мол в нем водятся адские грозные твари, ниспосланные на Землю самим Сатаной, а люди, заблудшие туда пусть днем, пусть ночью, ни разу домой не возвращались. Можно было подумать, что не верят в эти россказни только Ксавье, но даже они относились к лесу с опаской, а пустая она или нет, узнавать никто не решался.***
Чарльз осторожно поглядывал вниз, боясь упасть. Он стоял на высокой деревянной стремянке в библиотеке, некогда принадлежащей его отцу, и искал свою любимую книгу со страшными историями. Проводя краешками пальцев по запыленным корешкам, мальчик наткнулся взглядом на толстый сборник ужасов, довольно улыбнулся и, тихонько кряхтя, неосторожно достал книгу с полки. Неустойчивая стремянка пошатнулась, и Чарли икнул от неожиданности, еле успев ухватиться за край большущего стеллажа. Отдаленно, откуда-то снизу, была слышна возня служанок, сквозь которую прозвучал предупреждающий, грозный голос Курта, мерзкого отчима мальчишки, постоянно сметающего в свой карман деньги матери Чака: — Аккуратнее, не хватало еще, чтобы ты пробил себе череп. Шерри меня за это живьем закопает. Чарльз разозлился, но только и сделал, что послушно кивнул и принялся не торопясь спускаться на пол, слегка кренясь влево из-за перевеса, создаваемого сборником страшилок. Как только он опустил обе ноги на отмытое дочиста половое покрытие, нехотя поплелся к своему отчиму, тощему русоволосому высокому мужчине в толстых очках с роговой оправой, сидящему за широким столом с резными ножками в центре библиотеки и с недовольным видом перебирающему груду потертых и выцветших от старости и сырости бумаг. Мальчик бегло прочитал несколько строк с лежащего на уголке стола оповещения, насупился и наивно, с оттенком несвойственной ребенку серьезности, посмотрел на Курта. — У нас хотят отобрать дом? — Не твое собачье дело, недоросток. Можешь побежать, пожаловаться на меня мамочке, все равно она тебе не поверит. Курт бросил остро заточенный карандаш на стол и потрепал Чарльза по голове. Он никогда не перестанет это повторять. Оскорбления, насмешливо-саркастичное проявление нежности, упоминания того факта, что Шерон при всем желании не сможет поверить сыну из-за того, что слишком любит мужа-нахлебника — изо дня в день одно и тоже, словно это один из кругов Ада, по которому Чака пускали раз за разом, наказывая за грехи, в которых он неповинен. После очередного повтора привычных событий, нервы Чарльза сдали позиции, и он не смог сдержаться от того, чтобы дать отпор, пусть он и был маловесным. — Замолчи, — чуть ли не крикнул мальчик, топнув ногой, отчего Курт рассмеялся. — Ты не можешь так со мной разговаривать, я не дворовый пес! Чак оттопырил губу и начал упрямо сверлить отчима взглядом. Он сам не знал, почему с его язык слетели именно эти слова, и где их можно было услышать. — Маленький, никчемный идиот, — тихо сказал Курт, нависая над пасынком. — Чтоб я тени твоей ближайший час не видел, иначе получишь за все слова. И почему ты еще в пижаме? Бескультурный щенок. — Потому что, — Чарли не вовремя зевнул, что заставило его ощутить неловкость. — Я недавно проснулся. — Мне плевать. Выметайся из библиотеки. Мальчик ничего не ответил, только потер кулачками покрасневшие из-за сдерживания слез глаза, развернулся и пошел в столовую. Внутренние часы подсказывали, что пришло время для завтрака. Посреди длинной комнаты расположился стол со стеклянной столешницей, который был под стать размером столовой. Чарльз прошел мимо него и остановился рядом с дверью, ведущей в кухню. Он постучал, но ему никто не ответил, поэтому ребенок приоткрыл дверцу и просунул в свободный промежуток голову, а когда увидел кухарку, стоящую спиной к нему и расслабленно пританцовывающую, демонстративно кашлянул. Девушка вздрогнула и обернулась, после расплылась в короткой улыбке, увидев мальчишку, настроение которого улучшилось при одном только виде забавно танцующей Энджел. — Привет, карапуз, — поприветствовала она, поправляя выпавшую из низкого хвоста прядь волос. — Проголодался? — Здравствуйте, мисс Сальвадор. Нет, но Курт с мамой указывают соблюдать режим питания. Что вы сегодня приготовили? Чарльз вошел в кухню и уселся на один из стульев, непонятно для чего занимающих место в комнате, хватило ведь бы только табуретки. Энджел подошла к окну, оперлась на подоконник и стянула с головы цилиндрообразную кухонную шапочку. — Ты обращаешься ко мне, прям как к старухе. Просила же называть меня Энджел, — она не расслышала вопрос, поэтому сделала вид, что не заметила его. Ей это казалось лучшим вариантом, чем переспрашивать. Чарли виновато пожал плечами. — Хорошо, извините. Энджел. — И на «ты». Девушка уже начинала раздражаться, а ребенок только кивнул. — Иди в столовую, сейчас принесу тебе твою злосчастную кашу и фрукты. Как ты ее ешь вообще, она же даже без соли? — Не знаю, привык уже, — ответил Чарльз, поднялся со стула и вышел из кухни, негромко хлопнув дверью.***
Плотно позавтракав и сменив полосатую пижаму на светлый свитер и темные брюки, Чарли вспомнил, что оставил недавно найденную книгу ужасов в библиотеке и побежал туда босиком, совершенно забыв о правиле домашней обуви и надеясь, что Курт уже разобрался с бумагами и покинул нужную комнату. По дороге он случайно наткнулся на свою мать и чуть не сбил ее с ног. — Дорогой мой, ты же так кого-нибудь покалечишь, — ласково упрекнула его Шерон, поправляя безупречную ярко-красную юбку. Эта женщина всегда любила красный цвет. Помада, одежда, лак для ногтей, некоторая мебель — все, к выбору чего она являлась хоть частично причастной, было окрашено в ее любимый оттенок. — Прости, случайно вышло, — отозвался Чарльз и побежал дальше. В библиотеке царила кромешная темнота, Курт, уходя, затушил все свечи, а солнечный свет не проникал сквозь плотные ряды елей, растущих вокруг поместья. Чарли не смог найти доступный источник света, поэтому только озадаченно фыркнул и наощупь начал передвигаться по комнате. Он быстро нашел стол, пошарил по нему рукой, и книга была уже у него. Выйдя в освещенное помещение, мальчик первым делом открыл книжку и вдохнул запах старой бумаги. Когда ребенок пролистал несколько страниц, он случайно зачитался, а прерывать историю на середине не было желания, поэтому Чарльз уселся на полу посреди гостиной, погружаясь в очередную сказку. Из пугающей до чудиков волшебной страны Чарли выдернул тихий, переливистый звон колокольчика. Мальчишка зажмурил уставшие от чтения глаза, вскочил с пола и поднял книгу, про себя подумав: «Я снова потерял так много времени… сколько точно?». Ребенок потянулся в карман за местами потертыми, тяжелыми, серебряными часами с резным корпусом и тонкой цепочкой, которые были фамильной ценностью. Они показывали 13:32. Чарльз раскрыл рот от удивления тому, как долго он путешествовал по воображаемым миркам, существующим только на страницах книг, а потом вспомнил про звонок, который наверняка обозначал время обеда, и поспешил в столовую, а по дороге в нее ему нужно было занести сборник ужастиков в свою спальню и вымыть руки. Как только все нужное было сделано, Чарли, взлохмаченный и растрепанный, вбежал в столовую комнату, надеясь, что не слишком сильно опоздал. За столом, с ожидающим и, отчасти, осуждающим видом сидели Шерон и Курт. — Я забыл о том, что нужно следить за временем, — сказал Чарльз, забираясь на неподходящий ему по высоте стул. — Чак, ты обещал быть внимательнее, — наигранно ласково, как и всегда в присутствии поблизости Шерри произнес Марко, повертев в руке вилку, и на секунду задумался. — Вчера, кажется. Мальчик решил промолчать, у него было слишком хорошее настроение для очередных пререканий с отчимом. Повисла неловкая тишина, значение которой Чарли не понял и уткнулся в тарелку, начав ковырять вилкой ненавистное ему мясо, приготовленное на пару. — Мам, — отвлекся он и перевел взгляд на Шерон. — Завтра же Хэллоуин, вы можете отвезти меня в город? Ребенок состроил умоляющую рожицу. — Ты мог бы неплохо отметить его дома. — Но я завел там друга, и он скучает по мне. Шерон рассмеялась, Курт зло оскалился с набитым ртом, создав омерзительное зрелище, а Чак растерянно заморгал в непонимании, что он сделал не так. — Сильное заявление, — наконец сказала мать, старательно сдерживая смешок. — Почему ты в этом так уверен? — Он сказал, что будет скучать. Чарльз пожал плечами, опустив взгляд обратно на злосчастное мясо. — Ладно, Курт отвезет тебя, если ты будешь весть день хорошо себя вести и доешь эту порцию. Сдерживая порывы тошноты, которые появились то ли от вкуса самого нелюбимого Чарльзом блюда, то ли от осознания того, что Шерри вскоре снова оставит его с Куртом наедине, ребенок осилил еду и вылез из-за стола с набитым до боли животом, сытым урчанием угрожающим взорваться при любом неудачном движении. Оставшиеся до отхода ко сну часы мальчишка только и делал, что выполнял приказы взрослых. «Сделай то, сделай это, а вот это не делай, не трогай, не смотри, не дыши, исчезни» — подобные указания редкостно сильно бесили, на что Чак лишь сжимал кулачки и глубоко дышал, чтобы не сорваться вновь. Глубоко вечером, еле стоя на ногах, Чарли добрался до своей спальни и рухнул на кровать. Тяжелое от усталости дыхание отдавалось в голове глухим эхом. Мальчик чувствовал себя так, словно его весь день переезжал танк. Туда-сюда, туда-сюда до тех пор, пока у жертвы не осталось сил пошевелить пальцем. Танком определенно был Курт Марко, заставивший пасынка мыть полы вместо уборщиц, пока Шерон отъезжала на переговоры. Чак соскучился по Шерон, хотя не видел ее всего пару часов. Только Чарльз подумал, что скучает по матери, как вдруг тяжелую тишину поместья разрушило постукивание каблуков по паркетным доскам. Дверь в комнате мальчишки скрипнула, но тот никак не отреагировал, открыть глаза было слишком тяжело, веки словно налились свинцом. — Чарли, ты спишь? — шепотом спросила Шерон, зажигая свечи в спальне сына. В ответ прозвучало нечленораздельное мычание, но женщина мигом поняла, что ее малыш даже не дремлет. — Я забрала твой костюм на Хэллоуин из ателье. Пока Шерон говорила это, Чарльз внезапно успел провалиться в глубокий сон. Мирное сопение добавило уюта комнате, находящейся в полумраке. Шерри поставила коробку с маскарадным костюмом на стул, чмокнула Чарли в макушку, обеспокоившись тем, что ее сын заснул в одежде, стянула с его ног легкие ботинки, которые мальчишка согласился надеть совсем недавно, да и то под натиском Курта, затушила свечи и тихо вышла, не прикрыв дверь.