________________________________________
К сожалению, когда он добирается до места, мальчишка до сих пор живой. — Слушай, друг, а ты не слишком ли зелёненький для такой работы? — будничным тоном осведомился Динго, спокойно пялясь на юного засранца. — Нах иди, сука, — предсказуемо сообщил ему Разведчик, влёжку валяясь рядом с забором, разделяющим две базы, и держа в цепких пальцах данные; вторая рука зажимала щедро кровоточащую рану, там, где пуля прошла навылет. Несмотря на чужую бледность, прилипшие к голове от пота волосы и слабость, стрелок держится от врага на почтительном расстоянии. Ведь самое опасное создание в мире — это раненое и вдобавок загнанное в угол. — Какие мы нежные, мм? — колко подмечает Снайпер, потирая щетинистый подбородок. Реакция не заставляет себя ждать: Скаут жутко рычит и скалится, прямо как настоящее животное. — Ты мне, блять, колено прострелил, а теперь припёрся, чтобы самолично добить? Для такого труса — очень круто, ага! — Да-да, — в голосе прорезалась неожиданная мягкость. — А теперь сделай одолжение: прикрой ротик и отдай мне эту штуку. — Разбежался, пидор, — ответил мальчишка и, прежде чем австралиец успел хотя бы моргнуть, достал из-за пояса пистолет. Ещё секунду мужчина задумчиво глядел прямо в чёрную точку дула — а затем прыгнул навстречу испуганному парню, который рефлекторно надавил на спуск. Пуля полетела в молоко, а Снайпер, не теряя времени, вдавил каблуком прямо по чужому запястью. Сначала на всю округу раздался неприятный хруст, затем Скаут завопил так, что заложило уши, а пушка от сильного пинка улетает чуть ли не следом за снарядом. Мальчишка уже просто в ярости от всей этой паршивой ситуации, ибо Динго уже откровенно давит его в грязь в буквальном смысле. Но Разведчик дьявольски упрямый и вдобавок скользкий как селёдка, так что уложить его как миленького сходу не получается. Снайпер вздрагивает от мощного удара под рёбра, но это всё, что смог сделать пацан, потеряв литр крови и медленно расставаясь с жизнью. «Дерись со мной, ёбаный трус, дерись со мной, дерись, дерись!» — оглушительно стучат в ушах чужие мысли, гневно сияющие в зрачках Разведчика, и австралиец поднимает кулак, наслаждаясь мимолётной растерянностью на грязной смазливой мордашке. От удара голова Скаута откидывается назад, как на шарнире; боль наверняка ослепляет его, шокирует и на какое-то время выводит из строя. Однако последнее, что Динго ждал от засранца — это смех, толчками вырывающийся из хрипящего горла. «Вот же псих», — закономерно думает австралиец, наконец-то доставая кукри. «Давай, давай, сделай это, сделай, ну же, мать твою!» — читается в этой окровавленной острой улыбке, полной бешеной ярости. С шумом в ушах, перекрывающим всё на свете, Снайпер цепляется за чужие короткие волосы и дёргает назад; бойскаут воет как сердитая кошка, шипящая в боли и гневе, пока ещё один резкий рывок не натягивает его горло так туго, что перекрывает живительный поток воздуха. С этого угла Динго может рассмотреть каждую вздувшуюся вену под белой кожей, каждое движение трахеи, втихомолку радуясь, что эта шпана наконец-то заткнулась. Но, к своему ужасу, австралиец чувствует собственное напряжение от попыток Скаута вырваться, скинуть его в пыль; даже прилипшая к телу и влажная от крови футболка и то заводит, чёрт подери. — А вот сейчас будет больно, — предупреждает стрелок, прекращая весь этот жестокий балаган одним взмахом острого лезвия. Ему почему-то кажется, что даже в последний момент эта тварь нагло ему скалилась.________________________________________
Может, это всё и должно так происходить, но когда Синий Разведчик возвращается к нему на следующий же день, становятся очевидными две вещи: он точно ёбнутый и пришёл за очередной дракой. Или местью. Одно и то же. И конечно, мелкий засранец идёт напролом, ибо Снайпер справедливо не считает его способным на засаду от слова «вообще». Но он действительно удивляется, когда мальчишка нагло врывается в его гнездо, паля из обреза по всей маленькой комнате и бросая новый вызов. Стекло в окне сейчас же бьётся и звенит осколками, а кружка с остывшим кофе разлетается по полу. Удивление перерастает в злость после того, как Разведчик с радостной мордой всаживает ему по ногам, однако после опрокидывания на спину и разлуки со своей винтовкой, отброшенной далеко в сторону, Динго чувствует лишь одно тупое раздражение. — Чё, не так весело меняться ролями? — жёстко цедит ублюдок, наклоняясь над стрелком и тыкая ему битой прямо в раненую конечность. Австралиец резко выдыхает и скалится; адская боль отдаёт теперь и в голень. — Неплохо, дрочила, — максимально небрежно бросает Манди. — Ну, долго играться ещё будешь или всё-таки уже грохнешь? — Это приглашение? — ухмылка разрезает алые губы словно бритва; Разведчик слизывает из уголка струйку крови так пошло, что Снайпер неожиданно для себя тяжёло сглатывает. «Вот я ж в дерьме», — думает стрелок, понимая, что шанс подохнуть с достоинством махнул ручкой и усвистал в неведомые дали. Сбоку возникло смазанное пятно движения бейсбольной биты — и всё мгновенно погрузилось во тьму, не дав ему сказать хоть ещё одно слово по поводу всего паршивого расклада.________________________________________
Очередное воскрешение донельзя напоминает удар по щеке с целью просто привести в чувство. Снайпер еле разлепляет веки, медленно моргая и фокусируя взгляд на крайне знакомом потолке. Да, чёрт подери, это не иллюзия, он опять на респауне, а это значит только одно. Сукин сын. Где-то между висков начинает пульсировать головная боль. Звук перекладываемых железок раздаётся где-то слева, и стрелок, утомлённо рыча, глядит туда. В нескольких шагах Инженер что-то ищёт у себя в ящике, невнятно бормоча под нос что-то малопонятное. Австралиец садится, привычным жестом потирая виски подушечками пальцев. — Что, дружище, всё плохо? — интересуется Делл, замечая чужие нахмуренные брови. — Можно и так сказать, — без энтузиазма откликается наёмник, мельком глядя на часы; перерождение заняло у него слишком много, и рейд уже подходит к концу. — Увидимся на следующей неделе, говнюк, — говорит сам себе стрелок, вставая чтобы уйти из комнаты. Так или иначе, ему необходим небольшой перерыв.________________________________________
Его фургон стоит где-то в миле от базы Красных, почти что на самом краю Бэдленда, ибо Снайпер всегда предпочитал уединение, тишину и впридачу успокаивающее тёмно-синее небо по ночам, мерцающее тысячами крошечных, но ярких звёзд. Однако меньше всего австралиец ждал, открыв в сумерках дверь своего пыльного жилища — это Синего Скаута, безмятежно сидящего на его постели и перебрасывающего белый мячик из руки в руку. — Чё как? — Твою мать, нет, — короткая фраза вылетела на автомате. Ну, серьёзно, вот этого вообще не должно происходить. Дрель в мозгу перешла на новую скорость бурения, и мужчина неприветливо щурится, опять массируя виски. Скоро дырки там уже протрёт, ей богу. — В футболке? Серьёзно? — кисло выдаёт австралиец, хотя на самом деле ему хотелось вышвырнуть мальчишку нахрен. — Да ладно, — кривится тот, стягивая одежду и нагло бросая её рядом с подушкой. — Там же жарко как в духовке… Бля, чувак, как ты так живёшь вообще? Динго не отвечает, не уверенный до конца, реальность это или же внезапный побочный эффект от тысячного воскрешения, но в какой-то момент ему становится без разницы. Подумаешь. Тут каждый и не такое случается. — И что ты тут забыл? — терпеливо интересуется хозяин. — Мне казалось, у нас есть незавершённое дельце. Стрелок скептично поднимает одну бровь, скрещивая руки на груди. Видя непередаваемое выражение его лица, мальчишка перестал играться с мячом и чуть подался вперёд. — Я уйду, — тихо добавляет он, что тоже весьма неожиданно, — если ты попросишь. Снайпер молчит. Точнее, отвечает не сразу, задумчиво пялясь на обнажённую грудь Разведчика; жетоны тихо и приятно звякают где-то на уровне ключиц от малейшего движения, покрытые тонким слоем пота. Он сглатывает, пытаясь как-то увлажнить внезапно пересохшее горло. Наконец-то в его голове появляются слова, и австралиец выдавливает: — Убьёшь меня снова? — Если на то барская воля, — ухмыляется Скаут. «Да к дьяволу», — порохом вспыхивает агрессивная мысль, и стрелок — грязный, злой, уставший как последняя собака — хватает сухими пальцами чужую шею и, притянув к себе, впивается засранцу в губы. Судя по распахнутым в изумлении глазам, парень не ждал такого, и когда австралиец уже решает, что ошибся, мальчишка смыкает веки и начинает яростно отвечать. Оказывается, целовать Разведчика и драться с ним — это практически одно и то же занятие. Даже ощущения такие же. Синий ужасно любит пускать в дело зубки, и очень скоро Снайпер чувствует пресловутый вкус крови в уголках своего рта. — Раз начал, имей совесть закончить, — донеслось до него нетерпеливое рычание, пока бойскаут сдёргивал с него рубашку через голову и настойчиво пихал на кровать. — Не здесь, — отрезает Динго, чуть не спотыкаясь в тесном пространстве и ловя на себе насмешливый взгляд. В фургоне действительно слишком тесно для них двоих, и вряд ли тут останется хоть что-нибудь целое после их… чересчур активного взаимодействия. Добравшись кое-как до ящика позади себя, Снайпер поспешно выуживает оттуда смазку и презерватив, затем цепляет Скаута и вжимает его в дверь машины. Думать становится куда труднее, едва чужая лапа хватает его в районе ширинки, нетерпеливо дёргая ремень вниз, и стрелок уже так возбуждён, что ему плевать, галлюцинации это или же нет. Его дыхание сбивается, когда Разведчик уже ладонью гладит его член, и в то же время стрелок наконец-то находит у двери ручку. Они вываливаются наружу, в холодную ночь, ветром пускающую по коже стада мурашек. Они сбрасывают оставшуюся одежду прямо в уличную пыль, а потом австралиец хватает его за талию и сажает прямиком на капот автомобиля. Мальчишка недовольно звучит, стукаясь спиной о металл, пока стрелок, не тратя времени, покусывая его грудь, спускаясь ниже и начиная дразнить его языком. У Разведчика снова прорезается голос и он, не сдерживаясь, вопит: «Сделай это, блять, ну же!», и в следующий миг Снайпер одним плавным движением обхватывает губами его член, погружая в рот до самого основания. Мальчишка стонет как течная сука, вздрагивает, зарываясь пальцами в чужие волосы, пока стрелок тщательно облизывает головку. Всё это, конечно, странно, потому что он не так рисовал себе подобную ситуацию; это Скаут должен был усердно отсасывать ему после кровавой бани… но, в конце концов, всё становится эквивалентным, будто в каком-то бреду: и ебля с мальчишкой, и кромсание его глотки после. Чужие лихорадочные выдохи возвращают его в реальность, и по железной хватке на своих волосах австралиец убеждается, что парень вот-вот обкончается. С тихим пошлым звуком Снайпер освобождает рот от чужой эрекции, и Разведчик непонимающе выдыхает, вопросительно поднимая брови. — Какого хрена?.. — слышится сквозь тяжёлое дыхание; реплику напрочь игнорируют, хватая под уже усыпанные синяками бёдра и бесцеремонно переворачивая на живот. Несмотря на затуманенный мозг, парень понимает всё достаточно быстро и сейчас же говорит, пока стрелок сворачивает крышку у тюбика: — Дай. Я сам. И он принимается усердно растягивать себя сначала одним, потом двумя пальцами, кусая губу и трепеща веками. При этом он умудрялся издавать какие-то фантастические звуки, приводящие стрелка, вскрывающего зубами квадратик резинки, в полное восхищение. Не прошло и минуты, как пацана снова переворачивают; бёдра крепко обхватывают Снайпера, заставляют прижаться вплотную, и теперь их лица едва ли не соприкасаются. Короткая реплика « покажи, что можешь» звучит сигналом, и австралиец неистово делает первый толчок. Он не уверен, кто из них простонал первым; Разведчик горячий внутри, тесный донельзя, и это просто потрясающе, нереально хорошо. К счастью, они далеко-далеко от цивилизации, и никто не может услышать это развратное, отчаянное хныканье Скаута, когда он со всем своим пылом подаётся на чужой твёрдый член. В уши Снайперу начинает литься поток непристойностей, смешанный с матом и сбивающимся раз за разом дыханием. Австралиец проводит пальцами по волосам мальчишки, хватает пряди и тянет, с силой тянет назад. — Не, только не опя-я-я… — выдыхает пацан, затыкаясь от ещё одного резкого рывка, и после этого теряет способность говорить. Его глаза недовольно впиваются в Снайпера, а кадык ходит вверх-вниз, пока лёгкие стараются захватить как можно больше воздуха. Чёрт подери, а ведь это воистину прекрасно — трахать Синего ублюдка на капоте собственной тачки. И не менее восхитительно слушать эти блядские стоны и вздохи под собой; Манди настолько увлечён процессом, что едва замечает острые зубы на своём плече, прокусывающие кожу до крови. Он воет от внезапной боли, а Разведчик смеётся, и алое так и блестит на его клыках. — Ты — блять — поехавший, — рычит австралиец между животными фрикциями; он близко, уже совсем близко, он никогда ещё так не хотел спустить, как сейчас, но твою мать, как же это низко — бешено долбить мальчишку не хуже гиперактивного подростка, впервые вкусившего секс. Чужие пальцы иглами вонзаются в плечи; это неприятно, это опять злит, и стрелок обхватывает колом стоящий член Разведчика, чтобы грубо и сильно вздрочнуть ему всей пятернёй. На это Скаут вздрагивает, как от ударом тока, стонет и течёт спермой в его ладонь. Внутри у него всё пульсирует и сжимается, и Манди кончает следом с широко открытыми глазами и стучащей в висках кровью, пялясь на лицо мелкого ублюдка. Переполненный эмоциями, еле дышащий, с раскинутыми во все стороны руками и ногами, Разведчик спустя несколько секунд собирается с силами и отпихивает австралийца. Тот неловко перекатывается, чтобы устроиться здесь же, на капоте и вернуться в реальность. — Чёрт. — Ага. — Что, теперь-то ты меня убьёшь? — осведомляется Снайпер, пока парень смотрит в открытое небо. — Может быть. Чувак, а ты реально на этом зациклен. Сделай с этим что-нибудь, а? — А что ты мне посоветуешь? — Для начала — помыть свою грёбаную развалюху, придурок. Снайпер сбрасывает его с капота, и уже с земли слышится ещё один смешок. После этого они будут молчать ещё очень и очень долго.