«Американская мечта»

      Нельзя было сказать, что Роуз Миллер была из тех престарелых клуш, кто вечерами играет в канасту, скрепляя дружеское противостояние с соседками парой бокалов сухого белого. Но — видит Господь Бог — она любила это. И свои потрёпанные карты с засаленными напрочь уголками, и старух-соседок с их извечным нытьём про мужей-пьяниц и высокие налоги.       Те вечера четвергов, когда они собирались узким кругом за столом на заднем дворе её дома, когда старушка Пигги вытаскивала из широкой тканевой сумки бутылку вина и залихватски (будто бы ей было пятнадцать, а вовсе не пятьдесят четыре года) подмигивала, размахивая скрюченными артритом руками — всё в них было чудно и прекрасно от и до. Это были те вечера, когда женщина могла замереть на мгновение, вытянувшись в кресле, и подумать: "Всё прекрасно. Всё хорошо в этом мире".       А в пятницу всё возвращалось на круги своя — в шесть часов утра она поднималась со своей постели, перекатывала во рту кисловатую слюну, оправляла ночную рубаху — и была такова.       Роуз приходилось вставать так рано, чтобы успевать до девяти часов оказаться в офисе — перемещаться из пригорода в центр Дерри было сложной задачей, особенно без личного автомобиля. А свою милую машинку — повидавшего многое "мустанга", который достался ей после развода — женщине пришлось продать, так как постоянный ремонт автомобиля не покрывался её страховкой.       Многие вещи в её жизни неумолимо дряблели — её кожа, крыша её дома, или обивка старины-форда, которого так обожал муженёк. А что-то — как, к примеру, прекрасная матовая кожа девушки, стоящей сейчас напротив — выглядели на фоне самой Роуз только моложе. Эта дамочка, эта молодая особа, выскочившая замуж лет эдак в восемнадцать за бывшего капитана школьной команды по футболу (или шахматам, или регби, или теннису — какая, к чёрту, разница), сейчас корчила свою прелестную мордочку и морщила нос с едва заметной горбинкой.       — Хозяева перед продажей перестелили полы на первом этаже. Поменяли перекрытия. Также обновили пол в подвале...       — Это уже третий дом, который вы нам показываете, — констатировал собеседник Роуз Миллер, мужчина средних лет — муж этой самой девицы.       Лучше бы она играла в канасту и пила вино — вместо ненавистной работы, которая приносит доход ровно раз в три месяца, когда женщина получает комиссионные от сделок. А вот таких, холёных молодожёнов с собакой на заднем сидении автомобиля, Роуз терпеть не могла — посмотрят с три десятка домов, а потом купят квартиру в центре, перевезут туда собаку, будут радоваться утреннему смогу и галдящему народу в метро.       Девушка провела длинным ногтем без всякого следа лака по стеклянному витражу на входной двери, глубоко выдохнула.       — Это не то. Он красив, конечно, но это не то.       Это не то. Фраза, которую Роуз слышит от каждого второго клиента. И немудрено — с крахом рынка недвижимости, с наступившим кризисом люди боятся расставаться с хорошим жильём, надеясь на то, что смогут продать его втридорога через пару-тройку лет. К тому времени женщина уже не то что карты — она газету не сможет в руках держать, настолько её артрит доконает.       Но она вынуждена продавать дома — проеденные термитами и крысами, с пробитыми крышами, битыми стёклами; делать из всего этого приличное обиталище, скрывать дыры, белить пятна на потолках, самостоятельно прибивать отвалившиеся от пола доски паркета.       — Пройдёмте на кухню. Вам понравится, как бывшие хозяева обустроили зону приготовления пищи.       Она мечтает о такой кухне. Мечтает о витраже, выложенном стеклом, на входной двери — когда солнце с этой стороны дома, на полу будет появляться разноцветный рисунок. Конечно, ей не нравится обилие хрома над раковиной — современная мебельная фурнитура не приносит в дом никакого уюта, скорее напоминает о моргах и больницах. Но этим — холёным! — это должно понравиться! Взгляните, детишки, как здорово открывается духовой шкаф — здесь установлены доводчики, нет нужды больше тратить собственное время на закрывание дверей. В раковине установлен уничтожитель мелкого мусора — эта девица ведь не станет тратить время на чистку посуды от объедков после ужина. Здесь, в этом доме, было всё, чтобы впустую тратить своё время — сиди в кресле да наблюдай, как готовится в микроволновой печи твой попкорн.       Но.       — Не то. Красивая кухня, но это не то, чего бы мы хотели, — категорично заявляет мужчина, бездумно проводя широкой ладонью по кухонному столу перед собой. — Эта кухня как будто из...       —...рекламы в журнале, — закончила за него жёнушка. Роуз с радостью бы наблюдала, как эта милая девица стареет и чахнет, намывая сутками посуду и отскребая от стен духовки остатки пищи. Но сейчас, в данный момент, женщина наблюдала лишь, как знакомо теперь морщится нос с горбинкой и появляется едва заметная складка у девушки на лбу между бровей.       — Хочется чего-то более обывательского. Чтобы мы вошли в дом и сразу поняли, что в нём еще недавно кто-то жил, ел на этой кухне, пользовался ванной. Нам не нужны эти рекламные дома, — мужчина длинным жестом руки обвёл пространство перед собой. Девушка тут же согласно закивала.       Она могла бы показать паре свой дом. Могла мы ткнуть на бурое пятно под паласом в гостиной — муж, когда-то ещё молодой, разбил бутылку сухого красного. Могла мы поддеть мыском туфли отходящую половицу на кухне. Могла бы любезно продемонстрировать подтёки масла с "мустанга" на выезде с заднего двора — но не станет. Потому что это не то.       Роуз могла бы сказать, что их ждёт ещё один дом, ниже по улице — там, как ей помнилось, оставалась пара огрех, которые она ещё не успела замаскировать. Собаке было бы комфортно спать в будке на улице, на лицевой части располагалась парковка на два автомобиля (и это не беря в расчёт наличие гаража). Но здесь, замерев в ожидании на покрытой хромом кухне, которая так напоминала морги и операционные в больницах, Роуз Миллер — совсем ещё не клуша в свои-то пятьдесят с лишним — решила воспользоваться последним своим козырем. Прежде чем развернуться и предложить паре следовать за ней, к следующему дому, который продавало агентство недвижимости, в котором она работала, женщина обратилась к своим клиентам:       — По закону, связывающему меня, я обязана вам сообщать обо всех преступлениях, совершенных в этом доме за последние пять лет. Этот дом продают в связи с тем, что хозяева трагически погибли.       И — попала в точку. Мужчина вскинул на неё резкий острый взгляд, а молоденькая девушка с чистой кожей — та и вовсе нервно облизала губы в приступе нетерпения.       — Владелец дома убил свою жену за измену — прямо здесь, на кухне вонзил в её спину нож. А потом застрелился. Печальная история, правда, и все соседи до сих пор не могут прийти в себя...       — М-м-м, — протянула девушка, закусывая нижнюю губу и чуть-чуть (едва заметно) дёргая своего мужа за рукав пиджака. — Правда, ужасная история. Да, дорогой?       — Ужасно, ужасно, — согласился тот. — Не могли бы вы рассказать нам об этом подробнее, прежде чем мы перейдём к заключению сделки?       Это не то? Тогда — видит Господь Бог! — Роуз Миллер была плохим риэлтером. Fin.