Тихо и темно

POV Кривой Сегодня в Зоне тихо и темно. Я смотрю на Рыжего. Смотрю, как свет от костра пляшет в его волосах от чего их цвет кажется мне еще более обжигающим. Я всякий раз его отталкиваю, но и всякий раз тянусь к нему обратно, как приласканный щенок к теплой руке. Теряю контроль так просто под алкоголем, под атмосферой. Я сдаюсь под натиском его внимания. Начинаю ему поддаваться, прощаю ему распущенные руки и сам распускаю, трогаю его, где вздумается. Впервые я позволил себе такую вольность в первый же день нашего знакомства. Тогда я лишь успел глотнуть дьявольской воды, тогда же меня уже повело лишь при одном взгляде на рыжее нечто. Я бы в жизни на него не глянул на Большой Земле, я бы подумал: «рыжая шпала, что ты забыла в нашем мире, пиздуй к себе обратно на Марс». Я груб. Я бесчеловечен. Мне место только тут, в Зоне. И здесь я смотрю на него как-то по-другому. Чувствую, что если он будет настырнее, то расплавлюсь от того жара, что от него исходит, поэтому я всякий раз бегу, как мутант от Выброса. Я скольжу по нему взглядом, гляжу сурово, как грозовая туча, весь наливаюсь неясной темнотой. Выше-выше и натыкаюсь на светло-зеленые вспышки его глаз, в них плещется огонь, и я обжигаюсь, как неопытный новичок, забывший о термозащите при походе за Огненным Шаром. Только потом до меня доходит, что этот ожог я получил в тот момент, когда Рыжий поднял глаза, и мы столкнулись взглядами. Мне хочется это остановить. Рыжий улыбается уголками губ, это едва заметно, и почему-то замечаю это только я. Я хмурюсь лишь сильнее, будто спрашиваю, что такого хорошего случилось в твоей жизни, что ты, сидя в Зоне, улыбаешься так ласково. Думаю, как всегда сбежать, уже отдаю мозгу указание поднять чертово тело. Но Рыжий бесцеремонно нарушает мои планы, чуть кивнув головой в сторону, зовет отойти. Я думаю, что он хочет что-то обсудить или подкинуть работенки, чтобы я провел его к Свободе или к Долгу, чтобы я указал путь на Болота. Да что угодно, я же его проводник! Но не знаю, почему он просит отойти от лишних ушей. Все равно поднимаюсь с места и следом за этим мерзавцем иду по узкой тропе. Мы уходим недалеко от огня, в темноту. Я думаю о том, что у меня пистолет заряжен и находится точно за поясом, чувствую его кусачий холод даже через костюм. Думаю, что небо в Зоне прекрасно и никакие огни его не затмят, кроме светло-зеленых глаз, кроме огненно-рыжих волос лиса, что шагает впереди меня. Думаю, что сегодня ночь тиха, и пусть где-то в дали подвывают собаки, она все равно тиха и мне по душе. Думаю, что тут мне самое место, и не замечаю, как Рыжий останавливается. Тогда-то все мысли уходят из моей головы.

***

Этой ночью Зона тиха. Ночь прекрасна и темна. Будто где-то там в Центре сегодня перекур, перерыв на ночные посиделки, точно также у огня, байки под свою собственную трель. Может, там собрались странные существа и рассказывают друг другу анекдоты про людей, про аномалии. Но тут, чуть ближе к Большой Земле, все еще тише. Кривой смотрел на Рыжего в упор, недоумевая, что ему нужно. Он может стоять так вечно, пока кто-то из боевых товарищей у костра не спохватится и не пойдет их искать. Наверное, Рыжий думал о том же, размышлял, что у него не так уж и много времени, поэтому сделал шаг навстречу, обхватывая своими большими руками острое лицо Кривого и припал мягкими губами к губам седого. И поцеловал так нежно и так трепетно, что Александру стало от чего-то страшно, он не мыслил, но чувствовал страх и желание в груди. Эти чувства перемешались и были настолько незнакомы сталкеру, что ему хотелось в очередной раз бежать, не оглядываясь. Рыжий — странный сталкер, он не может читать мысли, но он как-то чувствует настроение Кривого, поэтому переместил руки на бока седого и, не разрывая легкого поцелуя, подвел мужчину к дереву и прижал тесно-тесно. Кривому еще страшнее от мысли, что вот теперь не убежишь. Рыжий ласкал его губы, чуть касаясь, лишь затем облизывал их и норовил углубить поцелуй. Кривой не отвечал на ласку, тело немного дрожало, как у девчонки, и он смотрел из-под опущенных ресниц. Ему страшно. Ночь тиха, и эта тишина закладывала уши всем сталкерам Зоны, так непривычно спокойна проржавелая земля Зоны. Всякий сегодня замер в своем пути, чтобы взглянуть на непривычно ясное небо и яркие звезды. А Кривой смотрел вовсе не на них, он смотрел на щурящиеся огни напротив, видел в них что-то большее, чем просто глаза человека, и отдавал им свою душу. Кривой не думал, что сдастся ласке так легко. Он поднял руки и грубо схватил Рыжего за волосы, притягивая ближе, сталкиваясь с ним зубами, углубляя поцелуй, который теперь больше походил на борьбу изголодавшихся по ласке зверей. Они кусались, лизались, жадно хватали воздух при каждом удобном случае. Затем жмурились, словно желали избавиться от странного наркотика, что опьянил их, открывали глаза и смотрели друг на друга в упор и вновь бросались в омут с головой, впиваясь в губы друг друга. Руки беспрепятственно шарили по телам партнера, под жесткой курткой, под плотной тельняшкой, задирая одежду, чтобы добраться до чужого горячего тела. Кривой толкался, зацеловывая шею Рыжего, чтобы тот чуть перестал напирать. А тот наоборот прижимался теснее, желая оставить свой запах на Кривом, будто действительно было в нем что-то от зверя. И каждый кусал шею друг друга, оставляя метку. Ночь темна. Никто никого не видит, как и ничего дальше собственного носа. Пьяное ворчание кого-то из товарищей, что решился отправиться на поиски пропавших, оказалось в такой тишине куда громче, чем обычно. Но даже так Рыжий и Кривой не сразу услышали его и едва успели друг от друга оторваться, пока не объявилось пьяное тело. Тяжело дыша, Кривой дрожащими от желания руками стал наспех приводить себя в порядок, опуская задравшуюся куртку и сверлил Рыжего взглядом. Тот же довольно облизывался и улыбался так широко, что Кривой думал: «да хоть бы у тебя улыбалка треснула», — ибо не понимал он счастья этого парня. Александр только успел отойти на пару шагов подальше, как в него чуть не врезался подвыпивший сталкер.  — Да что ж вы так долго?! — в темное не разглядеть раскрасневшихся лиц и растрепанных волос, — мы уж успели подумать, что с вами беда какая. Пошли, там вродь тушенка подогрелась, ща мы туда доширак бухнем и збс будет. Гыгыкнув напоследок, сталкер заковылял обратно. Рыжий пошел следом, по пути едва коснувшись своими пальцами ладони Кривого. И сам Саша подумал, что это слишком интимно, и, должно быть, его щеки сейчас алеют ярче Пламя. Эта ночь тиха. Эх, Зона, Зона, что ж ты с нами всеми делаешь? За что ты так души людей выворачиваешь?