Тень проявится днём

Когда Хаген, подойдя к его столу на работе в обеденный перерыв, пригласил Тегуна вечером на ужин к себе домой, альфа словно пару крыльев за спиной получил. Неужели омега, отшивающий всех незадачливых потенциальных кавалеров, наконец заметил, что давно уже, целых полгода нравится своему коллеге, с которым они сразу нашли общий язык. Лео даже зубы почистил, прежде чем покинуть офис, и воспользовался одеколоном, надеясь произвести самое лучшее впечатление, на которое только был способен. Он был так воодушевлен, что до него не сразу дошел смысл сказанного Хагеном, когда тот поставил перед ним большую чашку с кофе. Тегун, сделавший глоток, выплюнул напиток обратно в кружку и закашлялся, осмысливая произнесенную омегой фразу. Эн участливо постучал ему по спине и протянул кусок бумажного полотенца, чтобы вытереть рот и капли на столе. Альфа уставился на мужчину, будто видел его в первый раз. Пожалуйста, пусть он скажет, что пошутил. — Что за реакция? Я же не человека убить тебя попросил, — Хаген вальяжно устроился на стуле, откинувшись на спинку, и обхватил ладонями чашку с горячим чаем. — Хотя, в отделе маркетинга меня знатно измучил один альфа своими приглашениями на свидания и кофе, так что я еще подумаю насчет просьбы об убийстве. — Ты ненормальный. Я с тобой полгода работаю, у нас столы впритык стоят, но я даже подумать не мог, что омега, читающий бестселлер Паланика, совсем тронутый на всю голову. Как ты вообще додумался до этого? — Тегун все еще боялся снова притрагиваться к кофе, поэтому комкал мокрое бумажное полотенце, пытаясь справиться с нервозностью. Эн мягко улыбнулся, словно они обсуждали что-то по работе или новый фильм. Он будто бы и не понимал абсурдность своей просьбы. — Послушай, — Хаген придвинулся к столу и попытался взять альфу за руку, но тот отдернул ладонь, будто черт от ладана. — Врач был вполне себе категоричен и убедителен. Если не рожу в ближайшие три года, не смогу родить вообще. Сейчас у меня нет и не ожидается повышений, у меня достаточно денег на банковском счету, чтобы содержать ребенка, пока я буду находиться в отпуске по уходу за ним. Лучше времени не придумать. И ты знаешь, как я смотрю на серьезные отношения. — То, что тебе не нужны серьезные отношения, совсем не значит, что ты можешь просить меня сделать тебе ребенка. Хаген, так дела не делаются. Тегун закатил глаза и нервно застучал пальцами по крышке стола. Он чувствовал себя уязвленным и совершенно беззащитным перед напором мужчины. Эн ему действительно нравился, как может нравиться омега альфе, и эта просьба о ни к чему не обязывающему сексу, обязательно с последствиями, выбивала у него из-под ног землю. Это было неправильно и аморально. Это противоречило всем жизненным принципам Тегуна. Хаген приблизился к нему еще больше, почти упираясь коленями в чужие, и попытался заглянуть в обеспокоенное лицо мужчины. — Я знаю, что у тебя никого нет. Это точно не станет проблемой. Если тебе нужны причины, по которым я выбрал тебя из всех своих знакомых альф, то пожалуйста. Ты не идиот, хорошо воспитан, симпатичный, и я тебе доверяю. Я не прошу содержать меня во время беременности или выплачивать что-то ребенку. Мне просто нужно, чтобы ты снял штаны и сделал то, что хорошо умеешь. Это же не сложно. Давай займемся сексом раз, может два, и потом ты будешь свободен, как ветер в поле, — Эн совершенно беззастенчиво оседлал бедра альфы, пытаясь сцепить руки на его шее. Лео отпихнул его, скидывая с колен, и со всех ног припустился в ванную, где запер дверь и, опустившись на пол, подпер ее своим телом. Хаген настойчиво стучал, требовал выйти, но альфа повысил голос. — Ты чокнутый! Совершенно невменяемый придурок! Я не собираюсь с тобой спать только потому, что тебе захотелось ребенка! Эн с силой ударил в дверь и пискнул от боли. — Тегун, пожалуйста! — омега почти скулил, умолял. — Мне больше некого попросить о таком. Возможно, это моя единственная возможность иметь ребенка, после тридцати я просто не смогу выносить его. Так пусть мой единственный ребенок будет от человека, которому я настолько сильно доверяю, что рассказал о диагнозе и попросил помощи. Лео ударился затылком о дверь, надеясь заглушить противный внутренний голос, убеждающий его уступить. Он не может так поступить с самим собой. Если для Хагена это все ерунда, то для него — нет. Конечно, он рассматривал омегу как сексуальный объект, особенно когда Эн повествовал ему о трудностях течки каждый месяц, но Тегун не собирался с ним просто трахаться. Хаген нравился ему, и вся натура альфа бунтовала против этой просьбы. Омега замолчал, а после продолжил говорить совсем неслышно. — Тегун, пожалуйста. Мне нужно это, и я не знаю человека, который бы справился лучше. Пожалуйста, сделай это для меня. Я ничего не попрошу у тебя, клянусь, ты можешь даже перестать со мной общаться и не вспоминать никогда, но сделай это для меня. Я хочу этого ребенка, Тегун. Мне не нужен брак, не нужен муж. Только ребенок. Помоги мне. Лео снова ударился головой о дверь, на этот раз сильнее, так сильно, что перед глазами потемнело. Он поднялся, отряхнул штаны и посмотрел на свое отражение в большом зеркале над раковиной. Он полный идиот, раз соглашается на это. Ему нужно забрать пиджак и уйти отсюда, но альфа открывает дверь и, не имея сил вымолвить и слово, просто кивает Хагену. Тегун уверен, он пожалеет об этом миллион раз, будет корить себя до конца жизни, но омега берет его за руку и ведет за собой. В спальне Лео никогда не был. Она была просторной, но пустой. Минимум мебели, но множество маленьких подушек на большой кровати, игрушки и сувениры, расставленные на подоконнике и нескольких полках у окна. Внутри него все еще боролись два голоса, словно ангел и демон, и альфа вцепился пальцами в свои волосы, оттягивая их до боли, хоть это и было почти невозможно, слишком короткими были. Тегун сел на край кровати и шумно сглотнул, когда Хаген бросил рубашку на пол и принялся расстегивать штаны. Лео не хватало решимости протолкнуть хоть одну пуговицу в петлю, и омега недовольно нахмурился, избавившись от брюк. Он толкнул мужчину в плечи, заставляя лечь, и сам расстегивал его рубашку, закусив нижнюю губу. — Ты вообще собираешься мне помогать? — как только последняя пуговица выскользнула из петли, Эн распахнул полы рубашки и коснулся ладонями горячей кожи на широкой груди альфы. — Если ты будешь себя так вести, у нас ничего не получится. Хаген ловко расстегнул пряжку ремня, молнию и пуговицу на брюках и, немного подумав, принялся стягивать их сразу вместе с бельем. Не хотелось тратить время на последующее избавление от одежды, когда Тегун совершенно не шел на контакт. Лежал, будто бревно, кажется, даже не моргал, уставившись в потолок. Лео чувствовал себя еще хуже, чем до этого. Он голый на кровати омеги, который всегда привлекал его, но не может пошевелить даже пальцем. Он все еще думает, что это — дикость, нужно извиниться и уйти. Но Хаген, тяжело вздохнув и сняв с себя трусы, устроился на бедрах мужчины и самодовольно ерзал. Он чувствовал, как начинает твердеть чужая плоть от соприкосновения с его ягодицами, и, воодушевленный реакцией хотя бы нужной части тела, склонился, чтобы сорвать с полных губ поцелуй. Лео отвечал вяло, все еще пребывая в своих мыслях, и омеге пришлось схватить его руки и устроить на своих бедрах. Ему нужен был секс с альфой, а не с безжизненным телом, когда пришлось бы прикладывать усилия самому. Эн целовал его щеки, подбородок, шею и плечи, оглаживал ладонями бока и грудную клетку и недовольно шипел, не получая ответных действий. От безысходности он укусил мужчину за сосок, болезненно, сильно, и тогда Тегун сжал пальцы на его ягодицах, впиваясь ногтями в мягкую кожу. Хаген довольно застонал и укусил снова, продолжая ерзать. Он уже был возбужден, смазка вязкими каплями стекала на чужую плоть, от ее тяжелого запаха кружилась голова. Лео несколько раз моргнул, словно очнулся ото сна, его глаза блестели, зрачки расширились, а рот приоткрылся в немом стоне. Он грубо схватил Эна за бедра, переворачивая на спину, и уперся коленом между длинных, стройных ног, теперь уже целуя самостоятельно. Омега жмурился, подавался бедрами навстречу каждому нажатию колена и громко охнул, когда два пальца резко вошли в его тело. Тегун растягивал его быстро, будто боялся не успеть использовать момент, и первое проникновение члена было болезненным. Хаген вскрикнул, сжался, оставил на запястьях мужчины алеющие следы от ногтей и запрокинул голову. Альфа брал его жестко, грубо, перевернул на живот, заставил прогнуться в пояснице. Эн потерялся в накрывшем его оргазме, сжался, когда Лео кончил в него, и повалился на постель, зажмурившись до белых точек. Они повторили это еще дважды — через пару часов после первого раза и на рассвете. Каждый раз Хаген стонал громко, надрывно, изнутри обжигало горячее семя, а кожа омеги была мокрой от пота. На плечах и шее остались следы засосов, фиолетовые отметины, которые не меньше недели будут напоминать о прошедшей ночи. Тегун даже не стал завтракать. Принял душ, оделся и молча ушел, бросая на мужчину полный тоски взгляд. Эн закрыл дверь, прижался к ней спиной и замотал головой. Ту связь, которую он почувствовал с мужчиной ночью, стоило разорвать, нужно было избавиться от всех посторонних мыслей. Омега перестелил постель, бросая пропитанную потом, смазкой и спермой простыню в стиральную машинку, вымыл оставшуюся с вечера посуду и налил себе чай. Завтра он напишет заявление на увольнение, переедет к друзьям и забудет о Тегуне. Около кровати, когда Эн раскладывал подушки в одном ему понятном порядке, на мягком ковре он нашел браслет. Выглядело украшение новым, но откуда взяться ему здесь, Хаген не понимал. Видимо, одно из его старых, которое он никогда не надевал, а выронил, когда чистил их. Омега тут же нацепил серебряную цепочку с подвеской на запястье, удовлетворенно хмыкнул и снова вернулся к делам. Ему лишь оставалось надеяться, что последствия у прошедшей ночи все же будут. Его планы нарушил недовольный голос директора, когда Эн принес ему заполненный документ, выданный в отделе кадров. Отработать еще две недели — этого требовал закон, и Хагену пришлось лишь согласиться. Иначе он позора не оберется в рекомендациях с этого места работы. Он бухнул свою сумку на стул и нервным движением включил компьютер. Лео, изначально даже не собиравшийся разговаривать с омегой, не смог не отреагировать на обеспокоенное лицо теперь уже не друга. На руке мужчины он заметил браслет. Он купил его позавчера, прямо перед тем, как прийти в гости, в небольшом ювелирном за два дома от нужного. Альфа совершенно забыл о нем, расстроенный случившимся. Видимо, выронил из кармана, когда между ними все произошло, а возможно, когда уходил. Эн ничего об украшении не сказал, Лео поднимать эту тему не решился. — Начальство сделало мне выговор, — Хаген ответил размыто, в подробности он вдаваться не будет. — Попросили работать лучше, какой-то тупой клиент пожаловался на меня. Тегун, немного помедлив, понимающе кивнул. У него тоже бывали такие, работа иллюстратора была нервной и напряженной, часто люди оставались недовольны результатом. Альфа отлучился на несколько минут и принес мужчине чашку чая, и Эн благодарно улыбнулся. Ему не хотелось портить эти две последние недели тяжелым, гнетущим молчанием, раз уж их столы стояли совсем рядом в небольшом кабинете. К концу рабочего дня, когда пара эскизов были убраны в папку, и мужчины заканчивали последние дела, Хаген снова заговорил. — Не хочешь зайти сегодня? — Тегун несколько раз моргнул, чтобы удостовериться, что ему не послышалось. — Я не буду тебя насиловать, если ты не захочешь. Но в прошлый раз мне понравилось, и вдруг ты хочешь повторить. Лео широко улыбнулся. Возможно, у него еще есть шанс убедить омегу в том, что серьезные отношения — это не всегда плохо. Он согласно кивнул и, забрав пиджак и сумку, поспешил за Хагеном, уже вызывающим лифт. Две недели прошли словно в забытье. После работы они уезжали вместе, часто вызывали такси, и из четырнадцати дней десять провели в квартире Тегуна. Тот воспринял это как знак свыше, не просто же так омега приходит на его территорию с вполне конкретными желаниями. На выходных они почти не вылезали из постели, Эн с готовностью встречал каждый намек, позволял брать себя в ванной, на кухне или на балконе глубокой ночью, громко стонал и запрокидывал голову каждый раз, когда альфа заполнял его своим семенем. Они больше не говорили о ребенке, и Лео из кожи вон лез, пытаясь убедить Хагена, что ему нужно остаться. Последнее воскресенье, которое они провели вместе, было совсем особенным. Омега был податливым и требовательным, отдавался жарко, целовал голодно, а после — лежал в крепких объятиях, шумно дыша. Он ушел на рассвете, выпив свой чай и вымыв за собой чашку, даря альфе долгий, томный поцелуй. О том, что поцелуй был последним, Тегун узнал на работе. Эна за столом не оказалось, вместо него сидел какой-то лупоглазый омега-коротышка, раскладывающий свои дурацкие цветастые вещи. Новенького звали Кенсу, и теперь он здесь работает. Лео направился к начальнику, но ответ мужчины был категоричен. Ча Хаген уволился, отработал две последние недели и ушел. До самого конца рабочего дня альфа не находил себе места, путался в заказах, не мог набросать даже самый простой эскиз и, как только большие часы на стене показали пять вечера, со всех ног бросился на улицу. Тегун уже вызвал такси, чтобы как можно скорее добраться до дома Эна и выяснить у омеги, что на самом деле произошло. Но ответом ему стала запертая дверь и курящий на лестничной площадке альфа-сосед, рассказавший, что Хаген утром съехал. Половину пути до собственного дома Лео проделал пешком. Он чувствовал себя преданным и использованным. Так вот почему мужчина предпочитал приезжать к нему — собирал вещи и скрывал это. А Тегун, идиот великовозрастный, надумал себе невесть что. Придумал красивую сказку, что между ним и омегой что-то есть, что Эн передумал и решил быть с ним. Какой же он придурок. Хаген просто воспользовался им, будто донором, оплачивая услуги вкусными ужинами дома и хорошим сексом. Потерянный и пустой — так теперь мог описать альфа свое состояние. В квартире претил каждый угол, спать в эту ночь Лео решил на диване, потому что кровать напоминала о том, как хорошо ему было с тем, кто предал его. Еще несколько дней после этого Тегун пытался найти омегу. Обзвонил всех их общих знакомых, но никто не знал, где Хаген и что делает. Будто мужчина решил оборвать контакты со всеми, кто был в его прошлой жизни. Лео злился, ярость переполняла его, и начальник, увидев наброски трех иллюстраций, поражающих своей мрачностью, пообещал найти для него контракт на оформление обложки для какого-нибудь ужастика или триллера. Тегуну было все равно. Он пытался забыться в работе, с остервенением хватался за самые сложные заказы, работал с самыми трудными клиентами, от которых раньше отказывался, и за несколько месяцев умудрился получить повышение. Начальство хвалило его, отблагодарило за тяжелый труд внушительной премией, Кенсу все так же строил ему глазки и откровенно флиртовал, а Лео не мог смотреть на омег. Боль, которую ему причинил Хаген, невозможно было выжечь, а заключение на оформление дорогого подарочного издания коллекции книг Паланика привело мужчину в бешенство. Это был любимый автор омеги, и лишь усилием воли Тегун заставил себя работать. Шеф заметил его откровенное жуткое состояние через полгода и, не принимая возражений, отправил иллюстратора в отпуск на две недели, отдохнуть и набраться сил. Лео тяжело вздохнул, забрал папку с эскизами, попрощался с парой задержавшихся в пятничный вечер на рабочем месте коллег и пытался придумать, чем ему себя занять. Идеи лучше, чем навестить родителей, вернувшихся сегодня утром из отпуска, он не придумал. Завтра же заедет к ним, возможно даже поживет несколько дней с ними, чтобы успокоиться и забыть обо всем. Альфа ловко обходил медлительных покупателей, затрудняющих его продвижение между высоких стеллажей, пытаясь пробраться к кондитерскому отделу в супермаркете. Он никогда не любил этот магазин, слишком неудобно все было расположено, да и места было мало, поэтому для совершения покупок нужно было быть либо очень выносливым, либо очень мелким, чтобы ни с кем не столкнуться и не уронить с полок товары. Тегун держал себя в руках, продолжая маневрировать между стеллажей, одна мысль о довольном лице папы, который будет широко улыбаться, когда увидит единственного сына с коробкой торта, перевязанной яркой атласной лентой, не давала ему плюнуть на затею и уйти отсюда. Ряд стал уже. Чтобы пройти между стеллажей, нужно было чуть ли не протискиваться боком, а там еще и парень стоял, закрывающий проход. Настроение Лео стремительно падало вниз. И без того раздраженный, он собирался попросить незнакомца отойти, но под распахнувшимся песочным плащом был отчетливо виден уже достаточно большой живот, а омега отчаянно пытался достать коробку с хлопьями с верхней полки. В его положении это было трудно. Тегун, на секунду замявшись, подошел к парню и достал коробку. Омега повернулся и, не ожидая такого маленького расстояния между ними, уткнулся мужчине в грудь лбом. Лео слышал, как громко стучало его собственное сердце. Этот запах он узнал бы и через десяток лет, настолько хорошо он запомнил его. Это был Хаген, альфа мог поклясться чем угодно, он был уверен в этом. Омега отстранился и поднял голову. Все тот же насмешливый взгляд, изгиб полных губ, только щеки стали круглее, да круги под глазами стали темнее. Хаген, который исчез из его жизни в один момент, сейчас стоял перед ним, и он был в положении. Это было невозможно, невероятно. Эн потянулся за коробкой, которую альфа все еще держал в руках, и переминался с ноги на ногу. — Не ожидал с тобой встретиться в этом забытом богом магазине, — в голосе омеги слышалось волнение, и Тегуну пришлось откашляться, чтобы вернуть собственному голосу твердость и уверенность. — Я к родителям в гости, зашел что-нибудь к чаю купить, — это было так неловко, что, наверное, у альфы ладони вспотели, а шея пошла красными пятнами. Хаген отвернулся, словно смущался, и заговорил уже увереннее, но также негромко. — А можешь еще две коробки достать? Вдруг мне завтра никто с этим не поможет. Лео с легкостью достал еще две упаковки хлопьев и протянул омеге, когда рядом с ними словно из ниоткуда появилась странная парочка. Они громко хохотали и показывали пальцами на живот Эна. — Эй, парень, кто из нас больше похож на отца этого ребенка? — Тегун опешил и удивленно хлопал ресницами, будто малолетка, не понимая, что здесь происходит. — Ну, кто из нас отец, как думаешь? Хаген замахал руками, сердитым мужчина выглядел так же очаровательно, как и во время смеха. — Вон идите отсюда, придурки. Упаси господь, если бы кто-то из вас был альфой и был отцом моего ребенка. Проваливайте в свой алкогольный отдел, предатели и сволочи. Эн насупился, и один из подошедших омег, тот, что был чуть пониже, но шире в плечах, задумчиво покрутил в руках телефон. — Послушай, — Ча обернулся, хотя собирался позорно сбежать, если не застрянет в узком проходе между стеллажами из-за живота. — Раз уж ты нашел здесь симпатичного помощника себе, может, он и донесет пакеты до дома? А то у нас кое-что было запланировано, мы очень спешим. Спасибо большое, что согласились проводить нашего Хагенни до дома, до свидания. Хаген сжимал и разжима кулаки, глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Друзья его так подставили, хоть сквозь землю проваливайся. Оставили его не просто наедине с Тегуном, еще и заставили альфу помогать ему. Тележка одиноко стояла в проходе, перекрывая его, и люди уже кричали, требуя убрать ее. Мужчина вздохнул, положил в тележку коробку с хлопьями и осторожно протиснулся в другой ряд. Эн последовал за ним. — Тебе не нужно, у тебя свои дела, не хочу срывать твои планы, — Лео нервно передернул плечами, уверенно двигаясь к кондитерскому отделу. — Я вызову такси, попрошу водителя донести пакеты. Не стоит, правда, я сам справлюсь. Мои друзья просто идиоты, прости за этот цирк. Тегун посмотрел на омегу тем самым взглядом, после которого Хагену обычно не хотелось ни спорить, ни что-либо еще говорить, и они пошли рядом в полной тишине, пока, наконец, не добрались до большой витрины. Лео сделал выбор за считанные секунды, он всегда был уверен в том, какой именно торт любит папа, кондитер, полный улыбчивый мужчина в форменной куртке и с белым колпаком на голове, перевязал коробку насыщенно-фиолетовой лентой, пожелал приятного дня, и Тегун бы руку на отсечение дал, что этот мужчина подумал, что они с омегой пара. По дороге к кассе Эн бросил в тележку еще несколько упаковок йогурта, творог, альфа терпеливо ждал, пока Хаген завесит фрукты, и, уже стоя в очереди и выкладывая на ленту продукты, омега заговорил. — Надеюсь, ты не собираешься это оплачивать, — Ча принялся рыться в своей большой пестрой сумке в поиске кошелька. — Твои друзья об этом не говорили, только попросили помочь с пакетами, — Тегун отвел взгляд, рассматривая обычное содержимое маленьких полок у кассы — жвачка, сигареты, какие-то шоколадные батончики, презервативы. Мужчина шумно сглотнул. — А если бы сказали, ты бы оплатил? Хаген тут же прикусил язык, от взгляда альфы стало не по себе. Он ловко распихал в два больших пакета свои покупки, внезапно онемевшими пальцами собирал монеты сдачи, пока Лео расплачивался за торт. Мужчина всучил омеге коробку, подхватил пакеты и неспешно направился к выходу из магазина. Эн пару раз моргнул, чтобы прогнать это наваждение, так внезапно охватившее его, и поторопился догнать альфу, который уже стоял у дверей. Дорога не заняла много времени, как омега и сказал. Нужно было только завернуть за магазин и пройти по узкой улочке метров тридцать. Дом был таким же, в каком жили родители Тегуна. Многоэтажка, выкрашенная в приятный персиковый цвет, с полукруглыми балконами и огромными панорамными окнами квартир на последнем этаже. Лео нравился этот район — тихий и спокойный, с уютными улицами и не таким оживленным движением транспорта, как там, где он сам жил. Хаген хотел в очередной раз извиниться за неудобства и забрать пакеты, когда альфа уверенно направился к двери в единственный в этом доме подъезд. Эн прижал ладонь к животу, внезапно ребенок толкнулся особенно сильно, так бывало совсем редко, и вновь поплелся за мужчиной. Они вошли в кабину лифта, и омега ткнул в кнопку третьего этажа. — Квартира невысоко, но сейчас мне уже сложно подниматься пешком, — он не знал, зачем объясняет это все. Будто бы Тегун не понял этого сам. Хаген нервно, почти испуганно искал в сумке ключи, на коврик около двери выпал скетчбук, и Ча молился всем богам, что этот дурацкий блокнот не открылся на какой-нибудь из последних страниц с зарисовкой. Он бы со стыда сгорел, если бы Лео это увидел. У него, наконец, получилось открыть дверь, и альфа поставил пакеты на пороге квартиры, даже не пытаясь зайти внутрь. — Спасибо, что помог. И извини еще раз, что тебе пришлось стать частью этого балагана. Они мои друзья, это их квартира, они планировали свидание, а мне приспичило в магазин, и им пришлось идти со мной, и я потратил столько твоего времени, прости, пожалуйста, — Эн стал еще более разговорчивым, чем был до беременности, и омега прикрыл рот ладонью, как только отдал мужчине коробку. — Все, прости, я такой болтливый. Тегун развернулся, ничего не сказав, и ушел в полной тишине. Ему хотелось сказать так много, сказать о том, что Хаген может рассчитывать на его помощь, номер так и не изменился, и ему стоит лишь позвонить, а он, как идиот полнейший, прибежит в ту же секунду, как оставленный у соседей на время отпуска хозяевами пес. Лео предпочел промолчать, чтобы не бередить раны. Он крепко сжимал в руках ленту и поторопился к родителям. Он должен был прийти еще полчаса назад, а чем дольше он остается здесь, тем сильнее его желание вернуться и попытаться поговорить. Нужный дом был совсем недалеко, на другом конце квартала, Тегун растер ладонью щеки, чтобы прийти в себя. Хаген больше не часть его жизни, а вот родители, которых он не видел уже полгода из-за работы, всегда были рады встретить его на пороге своей квартиры. В лифте альфа нажал на кнопку двенадцатого этажа и пригладил не слишком длинные волосы. А то папа опять скажет, что он как какой-то оборванец заявился, и попытается всучить деньги на стрижку. Родители действительно были счастливы его видеть. Папа схватил его за руку, потащил сначала в ванную, где заставил вымыть руки, а потом на кухню, поставил перед ним просто огромную тарелку с еще горячим обедом и с наслаждением наблюдал, как его единственный сын с удовольствием ест. Потом он, смущаясь словно юнец, разрезал торт, расставлял чашки, наливал чай, не давая альфам даже попытаться помочь. Тегун почувствовал себя донельзя довольным. Омега рассказывал про отпуск, заставил мужа притащить ноутбук из комнаты, показывал фотографии, и Лео, покраснев, отвел взгляд, когда на экране мелькнул снимок полуголых обнимающихся родителей на балконе номера. Он не хотел быть в курсе столь интимных подробностей их жизни. Они проговорили несколько часов, не могли остановить свои разговоры даже с наступлением темноты, а когда стало совсем поздно, в дверь постучали. Джерим потрепал сына по волосам, посетовав на то, что слишком короткими стали, совсем взрослым стал его ребенок, и поспешил открыть. Вернулся он быстро, буквально через пару минут, и взгляд его был сожалеющим и извиняющимся. — Соседи попросили посидеть с ребенком, им срочно нужно отлучиться по работе на ночь, они врачи, — Тегун понимающе кивнул. Один его сосед, молодой омега, работающий медбратом, пару раз просил приглядеть за сыном, когда в больнице случался аврал. — Не могу отказать им, они отличная семья. Ты же не обидишься? Когда уже ты порадуешь меня внуком, хотя бы одним, сынок? Лео нахмурился, лицо его стало суровым, черты лица исказились. От отца это не скрылось. Как только за омегой закрылась дверь, мужчина принес из кухни два бокала, бутылку коньяка, устроился на диване рядом с сыном, разлил терпкий алкоголь, подтолкнул низкий бокал к Тегуну и хрустнул пальцами на левой руке. — Рассказывай. Я хочу знать все. Хаген пытался уснуть, но сон совсем не шел. Он ворочался, скидывал одеяло и снова натягивал его до самого подбородка, два раза встал попить, три раза — в туалет, даже пытался рисовать. Но собственные рисунки раздражали до такой степени, что у омеги дрожали пальцы, и он не мог удержать карандаш. Линии получались кривыми, тени не занимали нужного места, подходящих цветов в большом пенале не нашлось, и Эн со злостью швырнул скетчбук на пол. Несколько минут мужчина растирал лицо ладонями, растрепывал волосы, потом встал, чтобы поднять блокнот. Света ночника показалось мало, и Хаген включил настольную лампу, которую друзья по доброте душевной ему отдали. В гостевой, где он ютился уже полгода, все еще отдавало холодом и пустотой, несмотря на приятный цвет стен и мягкость постельного белья. Хаген был здесь один. В полном одиночестве, когда Санхек и Хонбин, заговорщически хихикая, убегали на свидания, омега сходил с ума. Он пролистал скетчбук от первой до последней разрисованной страницы. В самом начале Эн еще пытался рисовать на отвлеченные темы. Иллюстрации к понравившимся моментам книги, зарисовки друзей, ведущих свой шумный, наполненный смехом быт, вид из окна, увиденные на улицах моменты. Потом он стал рисовать себя. В начале каждого месяца он делал набросок, на котором с каждым разом живот становился все больше, добавлял детали комнаты или обыденной жизни. Хаген совсем не понимал, когда на белых страницах рядом с ним стал появляться еще один человек. Сейчас, просматривая все эти эскизы и полноценные иллюстрации, он мог с уверенностью сказать — он рисовал Тегуна. Сложно было не узнать в схематичном изображении, на котором даже лица не было, альфу. Его короткие рыжие волосы, широкие плечи, высокий рост, непропорциональную из-за длинных ног фигуру. Эн глубоко вздохнул, в очередной раз растирая щеки. Спать по-прежнему не хотелось, и омега открыл скетчбук на чистой странице. Ему нравилось хранить воспоминания именно так, не мыслями и фотографиями, а рисунками, которые он делал сам. Острозаточенный карандаш порхал по белоснежной бумаге, оставляя короткие штрихи, в которых уже через несколько минут можно было узнать длинный магазинный стеллаж. Чем больше времени проходило, тем подробней становилась картинка. Вот он сам, в мятом снизу плаще песочного цвета, пытается достать с верхней полки коробку с хлопьями, вот его наполовину заполненная продуктами тележка, перекрывающая узкий проход. А вот Тегун, держащий в руках нужную коробку. Эн уже потянулся за цветным карандашом, чтобы придать волосам альфы насыщенный рыжий оттенок, стараясь не задумывать о том, почему никогда не прорисовывает его лица, изображает только со спины, как его отвлек громкий пьяный голос с улицы. Омега попытался не обращать на это внимание, мало ли, вдруг у кого-то большая радость в жизни, но голос был знакомым до дрожи. — Я стану отцом! — неизвестный алкоголик, которого в своей буйной фантазии Хаген уже нарисовал оборванцем в грязных вещах, тут же приобрел вполне четкий образ Лео. — Стану отцом, а ты даже не даешь мне себя увидеть! Ты такой бессовестный, Ча Хаген, бессердечная сволочь! Эн изо всех сил старался не слышать этого. Возможно, альфа покричит несколько минут и уйдет, но голос становился все громче, соседи грозились вызвать полицию, но Тегуна это уж точно не волновало. — Почему ты такой, Хаген? Это и мой ребенок тоже, ты не можешь запретить мне! — соседи уже колотили в стену и грозили омеге сдать полицейским и его, несмотря на положение. — Даже сейчас не хочешь поговорить со мной! А я пришел! Ча тяжело вздохнул. Он не был готов к такому, уж точно. Пришлось накинуть плащ поверх светлой пижамы с рисунком сов на штанинах, засунуть ноги в кроссовки и, насколько это было возможно, быстро спуститься на улицу. Тегун нашелся быстро. Он стоял прямо под окнами, задрав голову, и продолжал взывать к омеге, сопровождая каждую свою фразу икотой. Он был совершенно пьян. Хаген осторожно взял его за руку, ладони альфы были ледяными, впрочем, как и всегда, и повел за собой. Он готов был сейчас пообещать Лео даже выйти за него, лишь бы тот перестал орать. Соседка-бета со второго этажа, пожилая женщина с вечно недовольным лицом, пригрозила им обоим кулаком, посоветовала ждать завтра утром полицейских, которые научат всяких проституток, устроивших бордель в приличном доме, правилам поведения. Эн негромко объяснил бете, куда и с какой скоростью ей нужно идти, и женщина хлопнула оконной рамой, продолжая причитать себе под нос. В лифте они все так же стояли рядом, Хаген не разжимал руки, а Тегун клевал носом, то и дело упираясь подбородком в плечо омеги. Но, к удивлению Эна, путь от лифта до квартиры альфа проделал довольно резво, учитывая тот факт, что он почти не стоял на ногах. Но, стоило поблагодарить хотя бы за то, что Лео ни разу не попытался опереться на него, предпочитая передвигаться самостоятельно, и лишь позволяя омеге задавать нужное направление движения. В коридоре Тегун скинул ботинки, широко зевнул и вполне бодро проследовал к дивану в гостиной. Как только он уселся на него, даже не спрашивая разрешения, Хаген хотел оставить его до утра, но Лео снова начал голосить, и пришлось задержаться. Эн встал, как ему казалось, на достаточно безопасном расстоянии, но альфа взял его за руку, заставляя приблизиться настолько, насколько это было возможно. Омега чувствовал этот резкий запах, и, впервые за беременность, его не замутило так сильно, что пришлось бы бежать в туалет. Тегун прижался щекой к его животу, обхватывая ладонями округлившиеся бедра, и заговорил, на этот раз негромко, хотя по-прежнему он путал слова, и у него заплетался язык. — Ты бессердечный, — Эн закатил глаза, он не хотел это слушать снова. — Забеременел и свалил от меня, бросил. Это и мой ребенок тоже, я хочу быть отцом. Твой папочка совсем бездушный, не дает мне тебя видеть. Но ничего, кто его спрашивать будет, когда я вас обоих заберу, правда? Хаген хотел возмутиться, но ребенок пихнул его, даже дыхание на секунду перехватило. — Вот, ты меня понимаешь! А твой папочка — нет! — Тегун на мгновение повысил голос, а потом снова стал тише. — Ты будешь хорошеньким сыночком, мы будем играть в футбол, я научу тебя рисовать. А на утреннике в детском саду ты будешь пиратом. А папочку твоего никто и не спрашивает. Он же меня не спрашивал, когда ушел. Эну нужно было что-то сказать, но вряд ли бы пьяный альфа понял бы хоть одно его слово. Перекрутил бы все в свою сторону, нашел бы двойное дно и тайный смысл, и тогда ему совсем не отвертеться. Омега мягко оттолкнул неожиданно сильные руки, но пальцы одной руки вцепились в штаны, а второй Лео уже задирал кофту, чтобы с громким, несколько нелепым звуком поцеловать голый живот. Хаген не думал о том, как его собственные пальцы оказались в волосах Тегуна, неспешно поглаживая. Ему всегда не хватало этого. Он ходил по магазинам или гулял по улицам удаленного от центра спокойного района и откровенно завидовал парочкам, в которых альфы помогали своим беременным спутникам. Это были мелочи — придержать дверь, смахнуть упавший с дерева лист с плеча, донести пакет. Но больше всего бесили объятия и поцелуи. Тогда Хаген особенно остро чувствовал себя одиноким. Все чаще закрадывалась мысль о правильности собственного поступка. Он мог бы остаться, переехать, Тегун бы в ад провалился и вернулся, если бы ему что-нибудь понадобилось. Даже сейчас, будучи абсолютно пьяным, он не посмел кричать на него, слишком сильно держать или ударить за то, что омега сделал. Тегун любил его, и Эн почувствовал себя самым настоящим дерьмом. Он воспользовался им. Знал о том, что альфа чувствовал к нему, и использовал, не задумываясь о последствиях. Тогда его интересовал только ребенок, и собственный эгоизм сожрал его рассудок без остатка. Он пригладил волосы Лео и все-таки выбрался из ослабшей хватки рук. — Я принесу тебе подушку и одеяло, — Хаген мягко улыбнулся. Пьяный, растрепанный альфа выглядел очаровательно. — А утром мы поговорим. Сейчас нам обоим нужно поспать. Но уснуть Эн не смог до самого утра. Он так и не закончил рисунок, смотрел на него пустым взглядом, а после, не зная, что движет им, схватил ластик и принялся исправлять набросок. Вот уже нарисованный Тегун не просто тянется за коробкой хлопьев, а обнимает нарисованного Хагена за плечо. Омега вцепился в свои волосы, оттягивая пряди. Он полный придурок. Что он скажет утром? Что не хотел уходить? Это будет враньем, он больше не мог врать. Эн не был готов к этому, голова была пустой, и, стоило первым, робким лучам солнца коснуться подоконника, Хаген отправился на кухню. Ему жутко хотелось есть, на голодный желудок он не мог придумать и слова оправдания в свой адрес. Завтрак омеги был спланирован врачом. Нельзя было есть вредную еду, которую раньше Эн мог уплетать за обе щеки с довольным видом, некоторые фрукты, которые могли вызвать аллергию, количество сладостей тоже пришлось урезать. В первый месяц такой диеты Хаген давился кашей на воде, потом получил от доктора разрешение добавлять в нее хотя бы ягоды, чтобы завтрак не оказался в канализации раньше, чем дойдет до желудка. Но сейчас, когда срок беременности был довольно приличным, мужчина даже полюбил всю эту полезную пищу, которой были заполнены один кухонный шкаф и две полки в холодильнике. Хонбин и Санхек, словно издеваясь над ним, постоянно предлагали все, чтобы было нельзя есть, первое время даже насильно пытались запихнуть ему в рот апельсин или пирожное с красивой кремовой шапочкой, и Хаген огромным усилием воли отказывал им. Он приложил столько сил, чтобы забеременеть, было бы самой настоящей катастрофой потерять ребенка. Омега вымыл за собой тарелку и кастрюлю, каши быстрого приготовления тоже попали под строгий запрет наблюдающего его врача, и с удовольствием наполнил до краев просто огромную пол-литровую чашку зеленым чаем с мятой. Он успокаивал нервы, помогал сосредоточиться и отлично согревал, когда прохладный ветер раз за разом трепал тонкую тюлевую занавеску на кухне. Тяжелые шаги Эн пытался игнорировать, как и последовавший за ними шум воды в душе. Тегун проснулся, и им предстоит поговорить, а подходящих слов до сих пор не было. Хаген вспомнил свой ночной рисунок. Как бы все стало просто, если бы можно было повернуть время вспять и исправить прошлые ошибки. Омега попытался быть радушным хозяином, даже несмотря на то, что ввалился мужчина к нему без предупреждения посреди ночи. Поставил на столе большую чашку чая и придвинул стул поближе к углу. Так, зажатый между стенами и столом, он чувствовал себя более защищенным от всего, что могло сейчас произойти. Альфа выглядел помятым, хоть и принял душ. Волосы были мокрыми, взгляд — уставшим, и мужчина грузно рухнул на стул, тут же притягивая к себе чашку и обхватывая ее ладонями. Они молчали долго, с улицы в очередной раз послышались вопли соседки-беты, проклинающей Эна и обвиняющей его во всех смертных грехах, в том числе и бессоннице, которая измучила этой ночью пожилую женщину. Хаген, и без того с трудом держащий себя в руках, высунулся в открытое окно, так удачно расположенное рядом с его спасительным углом, и еще раз повторил, куда соседке нужно идти. Та пообещала вызвать полицию, омега пригрозил скинуть на голову цветочный горшок, и вроде бы все стихло. Тогда Тегун заговорил. — Прости, что я так вломился. Мы разговаривали с отцом, выпили, а потом я оказался у тебя. Я не хотел беспокоить тебя так. Эн сцепил пальцы в замок. Было бы замечательно, если бы Лео ушел после этих извинений, но мужчина развернулся к нему лицом, всем своим видом показывая, что разговор их только начинается. — Ты не должен был так исчезать. Я должен был иметь возможность связаться с тобой, после того, что между нами произошло. Хаген, черт тебя побери, ты носишь моего ребенка, так почему я должен жить в неведении и изводить себя? — Тегун с силой сжал ручку чашки, даже костяшки побелели. — Я ничего тебе не был должен, — омега вспылил. В последние дни его настроение было хуже некуда, а выслушивать беспочвенные претензии он не намерен. — Я сказал, что мне не нужна семья, только ребенок. И мы договорились, что ты мне тоже ничего не должен. Ни ухода, ни денег, ничего. — Это ты договорился сам с собой, мать твою, не со мной! — Эн вжался в узкую спинку стула. Он и подумать не мог, что Тегун повысит на него голос. Будет отчитывать как мальчишку. — Ты, наверное, своей маленькой головой и представлять не решился, что я хотел этого ребенка. Что я хотел, чтобы ты остался. Ты всегда думал только о себе, эгоистичный ублюдок. Я места себе не находил, когда узнал, что ты уволился, всех друзей наших поднял на уши. И знаешь, что? Ничего. Тишина. Никто не знал, где ты, что с тобой, как с тобой связаться. И я сидел, как придурок конченный, надеялся, что ты одумаешься, вернешься. Ты сказал: «Ты можешь перестать со мной общаться», но я не хотел этого. Ты такой ублюдок, Ча Хаген. Омега не знал, что сказать на это. Тегун выглядел взбешенным, того и гляди, кинется и вцепится в глотку. Эн больше не чувствовал себя защищенным. Он не был в безопасности, пока альфа так смотрел на него, пока вены на его шее были вздутыми, а ладони — сжатыми в кулаки. Словно Тегун из последних сил давил в себе приступ ярости. Хаген все еще пытался подобрать слова, но Лео опустил голову, и его голос стал еле слышным, непривычно низким. — Ты нравился мне, — альфа растер по столешнице кончиком пальца пятно от чая. — Даже не так. Я был влюблен в тебя, не мог представить себе никого, кто был бы лучше тебя. А ты использовал меня, зная обо всем этом. Это самая мерзкая вещь, которую ты мог со мной сделать. Только не надо говорить, что ты не любил меня и все в этом духе. Кого ты любил, Хаген? Своих бывших, которые трахали тебя уже на втором свидании? Которые забывали приходить на эти свидания и вели себя как полные скоты? Я тебе клянусь, если ты скажешь, что любил их, я заберу у тебя этого ребенка. Эн шумно задышал. Все слова альфы стерлись из его памяти в тот же миг, как он услышал конец фразы. Тегун не заберет его, он не посмеет. Но, когда страх отступил, вряд ли мужчина собирался исполнять свою угрозу, Хаген закусил подушечку большого пальца, на мгновение погружаясь в собственные мысли. Лео прав, пусть он сгорит в аду, но он прав. — Не тебе решать, как мне нужно было поступить. Я сразу сказал, что мне ничего не нужно, кроме ребенка. Я не нуждался ни в чем, и поэтому пришел к тебе, надеясь на твое благоразумие, — омега принялся вылезать из-за стола. Во рту пересохло, жутко хотелось пить, а чашка с чаем оказалась пустой. — Я надеялся, что ты выполнишь мою просьбу, и на этом мы закончим. Хаген знал, что должен завершить этот разговор. Ребенок толкался, а сам он сходил с ума от того, что происходило с ним самим. Но не успел мужчина сделать и два шага от стола, как Тегун вскочил с места, с грохотом опрокинув стул, и припечатал омегу к стене. Это было не больно, Эн даже не ударился, но оказаться прижатым, без возможности выбраться, беспомощным было жутко. Руки альфы упирались в стену по обе стороны от него, Лео тяжело дышал, и его и без того темные глаза сейчас были совсем черными. — Ты хотел все закончить? Вот так просто трахаться со мной две недели, а потом закончить? Ты вообще в своем уме, Хаген? Или будешь пытаться убедить меня, что ничего не чувствовал ко мне? — внезапно голос альфы стал грубым, резким, твердым. — Или ты можешь отвечать на мои вопросы честно, когда я спрашиваю именно так? Когда я приказываю тебе отвечать? Ты понимаешь только такое обращение, словно ты дешевая дрянь? Отвечай на мои вопросы, Хаген, иначе я сделаю с тобой что-то такое, что тебе совсем не понравится. Это было чересчур. У Эна задрожали колени, и ему пришлось вцепиться пальцами в кофту Тегуна, чтобы не упасть. Обрывки воспоминаний закружились пестрым водоворотом, одна из проведенных с мужчиной ночей стала такой яркой, будто случилась совсем недавно. Хаген голый на кровати, ему не позволено сводить ноги и закрывать глаза. И Тегун приказывает ему, добавляет запрет за запертом, наказывает, если омега не выполняет указаний. И, будь оно все проклято, ему это действительно нравилось. Лео прижал его к стене теснее, заставляя коснуться лопатками нагревшейся от жара тела поверхности, и поцеловал жадно и грубо, будто не было этой беременности. Тегун наказывал его снова, кусал губы и больно сжимал запястья, не переходя границы. Эн вздрогнул в его руках, запрокинул голову, когда поцелуй оборвался. Он шумно дышал, жадно глотал воздух, его запястья все еще были в плену цепких длинных пальцев. — Ты нравился мне. И сейчас нравишься, — Хаген смог дышать ровнее, смог посмотреть мужчине в глаза. Видимо, альфа прав. Он понимал только такое обращение, когда не мог сопротивляться и кто-то довлел над ним. — Но это по-прежнему ничего не значит. Это мой ребенок, тебе не нужно переживать из-за этого. Среди всех альф, которых я когда-либо знал, ты был лучшим. Но я все еще не хочу связывать себя отношениями, хоть ты и нравишься мне как альфа. — Это наш ребенок, — Тегун отпустил его руки и теперь осторожно поглаживал ладонью живот омеги. — Твой и мой, и ты не можешь вести себя так, будто я не имею к этой беременности никакого отношения. А сейчас тебе стоит сесть, ты выглядишь бледным. Хаген все еще стоял, держась руками за джемпер мужчины, и смотрел на него так потеряно, что Лео поцеловал его снова. Мягко сжимал ладонями бока и целовал до одури сладко, словно это не они десять минут назад ругались чуть ли не до битья посуды. Словно что-то изменилось между ними. Эну не хотелось ничего говорить, он, как только все опять закончилось, уткнулся лбом в плечо альфы, поддаваясь рукам, гладящим его по спине. Они стояли в тишине, и она была уютной, теплой, обволакивала их, и Хаген наконец-то почувствовал себя защищенным. Вспышка злости Тегуна прошла, и эти мягкие касания, которые он дарил, заставляли давить в себе мерзкий эгоистичный голос, требующий снова показать характер. Лео усадил омегу на стул и сам налил ему воды. Он коснулся теплой ладони пальцами, осторожно поглаживая нежную кожу между большим и указательным пальцем, это было щекотно. — Тебе хватит два дня, чтобы собрать вещи? — Эн удивленно распахнул глаза и собирался возразить. — Возьму у отца машину и заберу тебя к себе вместе со всем твоим барахлом. Если ты сам не можешь решить, я буду решать за тебя. Собираешь вещи, мы едем ко мне. И уже там мы с тобой пытаемся строить нормальные отношения. Уж позволь мне считать те полгода, когда мы вместе работали, конфетно-букетным периодом. Мы ходили вдвоем в кино, кафе, парк аттракционов, я платил за твои обеды, ты приносил мне из дома еду. Хаген, черт тебя побери, ты идиот, если не понимаешь, что мы фактически встречались, не озвучивая этого. Да три отдела на работе думали, что мы вместе. Поэтому перестань вести себя как последний ублюдок и начинай собираться после моего ухода. Хаген, может быть, и хотел возразить, но отбросил эту мысль. Что плохого в том, чтобы жить с Тегуном? Он подумает об этом потом, когда сможет остаться в относительном одиночестве. Потому что в коридоре стояли Хонбин и Санхек, пялясь на них во все глаза. Хек, как это обычно и бывало, заржал, будто гиена, сгибаясь от смеха пополам, а Бин передернул плечами. — Мы оставили тебя меньше чем на полдня. Я лично тебе позвонил вчера вечером, чтобы узнать, в порядке ли ты. А ты притащил в нашу квартиру мужика, который помог тебе достать коробку хлопьев в магазине. Должен ли я спросить, что здесь происходит? Санхек все еще ржал, ему пришлось схватиться за стену, и Хонбин отвесил омеге подзатыльник, чтобы тот наконец уже успокоился. Тегун потянулся и в очередной раз коснулся ладони Хагена своей. — Мне нужен твой новый номер телефона. Или я опять приду сюда пьяным и буду орать под окнами, — Эн для галочки закатил глаза, но цифры назвал, позволяя альфе сохранить в телефонной книге его номер. — А сейчас я оставлю вас, не хочу мешать. Хонбин рассеяно кивнул. Он все еще не понимал, что происходит, но спокойное выражение лица Хагена не давало ему кинуться вслед за уходящим мужчиной. Как только входная дверь закрылась, омеги накинулись на Эна с расспросами, но тот грубо отшил их, всем своим видом показывая, что не собирается обсуждать произошедшее ночью и утром. В своей полупустой комнате Ча с тоской посмотрел на разбросанные вещи и надеялся, что ему хватит сил в его положении за два дня собрать все. Он не знал, почему позволил Тегуну командовать собой, но, чем больше времени после его ухода проходило, тем более нормальной казалась эта идея. Санхек пару раз заходил к нему, даже предлагал помощь, но Эн предпочел паковать три коробки и два чемодана самостоятельно. Для мысли о том, не совершает ли он очередную ошибку, Хаген не оставлял в голове места. Возможно, это действительно верный выход для него, запутавшегося в самом себе. Тегун закрыл входную дверь, с облегчением выдохнув. За последние четыре дня сын совершенно вымотал и его, и Хагена, не давая возможности не то что нормально работать, но и даже спать. Это были четыре дня после его третьего дня рождения, и Джухо ходил за родителями хвостом, влезал в кровать, чтобы те поиграли с ним во все чудесные игрушки, которые ему подарили. Лео знал, что они уделяют сыну достаточно времени, даже больше, чем достаточно, но за эти дни альфа смог приступить только к наброску иллюстрации, сделал несколько штрихов, а дальше дело не пошло. Сверху на листы бумаги падала игрушка, карандаши оказывались на полу, а Джухо требовательно дергал отца за руку. Тегун не злился на мальчика, которому так хотелось проводить больше времени в играх с родителями, но и без выполненного заказа сидеть он не мог. Еще и Хаген, который утром клялся, что поход в больницу не займет много времени, вернулся только к обеду, и Лео на самом деле был счастлив, что сможет провести хотя бы половину дня в тишине. Он планировал закончить эскиз, чтобы завтра представить его клиенту, большому издательскому центру, заключившему контракт с их компанией на иллюстрацию нескольких книг. Эн громко хлопнул дверцей шкафа на кухни, и Тегун, наконец, смог вспомнить все, о чем хотел поговорить с омегой. Мужчина ловко расставлял вымытые тарелки на полки, убирал со стола специи и столовые приборы и чертыхался себе под нос, когда на него падала какая-нибудь коробка с хлопьями, которых на их кухне всегда было предостаточно. Лео вытер со стола и протер плиту, пока Хаген заканчивал с посудой, а после они встали около большого окна, глядя на занесенный снегом двор. Снеговик, которого альфа вместе с сыном слепил утром, все еще стоял в самом центре детской площадки, и Эн даже представить побоялся, сколько мужчина провозился со снежными шарами. Снеговик выглядел большим даже с высоты девятого этажа. Тегун обхватил омегу сначала за бока, а потом за бедра, притягивая к себе, поглаживая сквозь плотную ткань домашних штанов. — Что сказал врач? — Хаген несколько раз переступил с ноги на ногу, вставая удобнее и прижимаясь спиной к широкой груди альфы. — Ты так долго там был, что я заволновался, собирался позвонить и узнать, все ли в порядке. Эн негромко засмеялся, сцепляя своим пальцы с пальцами мужчины. За прожитые с ним три с лишним года он привык с головой нырять во всю ту нежность, что царила между ними. — Думаешь, там кого-нибудь волновало, что у меня талон на девять утра, и я по записи? Толпа чокнутых бет, которые визжали, что у меня к ним никакого уважения, и вообще мне нужно куда-нибудь исчезнуть, потому что такие, как я, забирают у них альф, — Хаген шумно выдохнул. Воспоминания об утреннем инциденте снова заставили его нервничать, альфа уткнулся носом ему в шею, успокаивая теплым дыханием. — Тронутые суки. Одна из них так визжала, что мне пришлось рассказать ей, кто она и откуда вылезла. Она меня так взбесила, что я даже ее имя запомнил, и оно кажется мне чертовски знакомым. Ким Наен. Не помнишь ее? Тегун задумался на несколько минут и крепче сжал пальцы омеги. Сложно было не помнить эту девушку. — Она работала в отделе, пока тебя не перевели из дочерней компании к нам. Потом ее отправили в другой отдел, а ты занял ее стол. Кажется, ее даже понизили в должности после того, как она устроила скандал из-за того, что ее попросили оформить обложку для какого-то любовного романа. Ей не нравилось, что там омеги, а не беты. Надеюсь, тебя Наен не вспомнила? — Лео нахмурился. Эта девица в свое время изрядно помотала ему нервы, и сейчас его от нее спасало только то, что их кабинеты были расположены на разных этажах. — Она меня даже не узнала. Но визжала жутко, — Хаген глубоко вздохнул, снова успокаиваясь. Беты здесь не было, ему не стоило лишний раз переживать из-за какой-то идиотки. — А врач сказал, что мои анализы чисты, как слеза ребенка. Будут проблемы с течкой, со смазкой во время секса, но о беременности мне больше не стоит волноваться. Столько денег сэкономим на презервативах, я даже подсчитал, пока домой ехал. Теперь уже Тегун расхохотался в голос. Непосредственность, с которой омега говорил о таких вещах, всегда забавляла его. Он, конечно, собирался поработать, раз родители забрали Джухо до завтра, но вполне можно уделить некоторое время тому, на что у них достаточно давно не было этого самого времени из-за постоянной занятости. Хаген развернулся в его руках, отвечая на поцелуй и подаваясь навстречу каждому движению больших ладоней. Потом они были взмокшие и растрепанные, омеге пришлось идти в душ, но об этих проведенных на кухне минутах они уж точно не жалели. Работа никуда не убежит. Эн собирался присоединиться к мужчине в кабинете через пару часов, ему нужно было немного поспать, после утра в больнице он чувствовал себя вымотанным, и Лео, раскладывая перед собой на столе листы бумаги и карандаши, достал из верхнего ящика стола наушники. Не хотелось тревожить омегу посторонними звуками. Хаген проснулся до того, как зазвенел заведенный будильник. Он сладко потянулся, нежась в тепле легкого пухового одеяла, а потом вскочил, испуганно озираясь по сторонам. В квартире стояла гробовая тишина, страх за ребенка на мгновение сковал его тело, и мужчина пытался найти на полу около кровати тапки. Его сердце бешено колотилось в груди, мышцы в ногах свело от жуткой боли. Лишь выбежав в коридор, он опомнился. Джухо забрали родители Тегуна, он совершенно забыл об этом. Чертыхнувшись себе под нос и поправив задравшийся свитер, омега уверенно направился к приоткрытой двери кабинета. В квартире было темно, но мрак в комнате разгонял яркий свет настольной лампы. Невольно Эн залюбовался тем, как альфа работал. Склонился над столом, то и дело поправлял съезжающие на кончик носа очки, раз за разом обмакивая кисть в стакан с уже помутневшей, грязной водой. Раньше Лео редко пользовался акварелью, слишком муторной была работа с ней. В руках неопытного художника краски растекались, портили даже специальную бумагу, но стоило за них взяться человеку, давно занимающимся рисованием, как те же самые краски превращались в потрясающие изображения, цвета идеально ложились друг на друга, образуя новые оттенки. С тех пор, как они съехались, Тегун пользовался краской все чаще и чаще. Иногда Хаген сравнивал себя с акварелью. С ним тоже было непросто, у него же характер словно у бешеной шимпанзе, но у альфы получилось каким-то немыслимым даже для родителей самого Эна способом немного усмирить резкий нрав мужчины. Омега замотал головой, аллегория была совершенно тупой и не достойной его возраста. Он же не малолетка. Ча вернулся через десять минут, в одной руке сжимая чашку чая для себя, а во второй — чашку кофе для Лео. С рождением сына альфа выпивал до литра крепкого напитка, а то и больше, и иногда Хаген всерьез беспокоился за его сердце. Он поставил чашку подальше от рук Тегуна и осторожно коснулся его плеча. После появления в квартире ребенка альфа даже не вздрогнул. Неспешно выключил музыку и отложил наушники. Эн широко улыбнулся и достал из-под свитера печенье с шоколадной крошкой. Они оба были его фанатами. — Ты вставал вообще с места? — омега придвинул стул, устроился поближе к мужчине и с аппетитом захрустел печеньем. — Разок поднимался в туалет. Ты знаешь, если эта чертова акварель высыхает, ее потом не исправить. А чертов заказчик хочет иллюстрации предварительные увидеть в чертовой акварели. У меня не хватает на нее терпения уже, — Лео блаженно вдохнул аромат кофе и ущипнул Хагена за бедро свободной рукой. — Ты собираешься приступить к работе? Если не будешь сидеть всю ночь, можем посмотреть какой-нибудь фильм или просто наконец выспаться. Ча кивнул, соглашаясь с неплохой идеей, унес пустые чашки и занял свой стол. Как только он переехал, Тегун освободил половину своего кабинета для омеги, заказал еще один стол, дополнительный шкаф. Хаген был до чертиков счастлив и снова вернулся на свою должность в компании, работая из дома, пока ухаживал за ребенком. Он так переживал за Джухо, своего единственного в этой жизни сына, что до сих пор не решался отдать его в детский сад. Эн выкинул мерзкие мысли из головы и занялся работой. Дурацкая книжка о подростковых проблемах у омег раздражала его, но он видел, как страдает со своей акварелью Тегун, и это согрело его гадкую душу. Злорадствовать над мужчиной он никогда не перестанет. Они закончили работать затемно. На улице стих шум, остался лишь тихий шорох, с которым снег падал на подоконник и ударялся в оконное стекло. Хаген потянулся, с наслаждением разминая затекшие мышцы. Он любил январь. Всегда было так уютно сидеть в гостиной, пока за окном бушевала непогода, а они, кутаясь в теплые пледы, пили с альфой горячий глинтвейн, Джухо сидел между ними, жуя печенье с согретым молоком, а по телевизору шла какая-нибудь семейная комедия. Казалось, Тегун задремал, склонившись над столом совсем низко. Лишь приглядевшись, Эн смог различить, что мужчина работал над мелкими деталями иллюстрации, почти уткнувшись носом в лист бумаги. Омега покрутил головой, шея жутко затекла после долгой работы, и вытянул вперед руки, чувствуя, как расслабляются мышцы плеч и спины. — Одиннадцатый час. Самое время поужинать, — Тегун посмотрел на него удивленно, будто вообще был удивлен, что он здесь не один, а потом согласно кивнул. Словно в подтверждение кивка его желудок издал оглушительный рев умирающего от голода хищника. — Там что-то осталось после обеда, мне так лень готовить, если бы ты знал. Альфу устроила бы любая еда. Они достаточно резво перебрались на кухню, где Хаген, недолго думая, вытряхнул содержимое кастрюли в большую тарелку и засунул ее в микроволновку. Будь здесь Джухо, вряд ли бы омега так сделал, ведь ребенку нужно подавать хороший пример, и Эн точно бы стоял и готовил, не обращая внимания на собственный жуткий голод. Ели они вдвоем из одной тарелки, чтобы не мыть потом лишнюю посуду, а когда закончили, то решили оставить все дела до утра. Мягкая кровать была самым настоящим даром богов, матрац приятно прогнулся под весом их тел, и Хаген тут же оседлал бедра мужчины, открыто намекая на продолжение вечера. Тегун поддел кончиками пальцев край свитера омеги, и тот торопливо избавился от кофты, отбрасывая ее куда-то в сторону, тут же начиная избавлять альфу от домашнего джемпера, перепачканного краской и чернилами. Лео остался в одних штанах и шутливо вскинул бедра, распаляя желание и без того заведенного Хагена. — Почему ты дома носишь мой свитер? — Тегун мазнул языком по затвердевшему соску омеги и сжал его бока. — Запачкаешь, когда будешь работать. — Вообще-то, — Эн выгнулся и запрокинул голову, пытаясь глубоко вдохнуть, когда пальцы мужчины начали вырисовывать узоры на его голом животе, — это мой свитер. Когда хочу, тогда и ношу. Не бойся, я постираю, если испачкается, а с краской я работаю только в фартуке. — Какой же это твой свитер, если ты купил его для меня, утверждая, что он отлично подходит к цвету моих волос. А потом пришил на рукав первую букву твоего рабочего псевдонима и заставил меня ходить в этом свитере на работу целую неделю. Ты путаешься в своих же словах, Ча Хаген, — Лео негромко засмеялся, просовывая ладони под резинку домашних штанов омеги и поглаживая кожу ягодиц. Эн шумно выдохнул, упираясь руками в широкую грудь мужчины. Действительно, когда он был в магазине в тот день, то увидел этот чудесный розовый вязанный свитер, который просто прекрасно сочетался с волосами альфы. Лео как раз незадолго до этого перекрасил свои ярко-рыжие волосы, сменяя цвет на более глубокий, благородный винный оттенок. И буква действительно была пришита к правому рукаву на следующий же день, большая и белая, словно табличка, указывающая на обладателя. Да какое значение вообще сейчас имеет этот свитер? Хаген принялся выпутываться из штанов и белья, не отрывая взгляда от мужчины, избавляющегося от своей одежды. Они смотрели друг на друга, словно заново изучали друг друга, стремились найти то, что еще было не изведано в чужом теле, и Тегун дернул омегу за руку, роняя на себя. Поцелуй был долгим и жадным, Эн вцепился пальцами в плечи альфы, оставляя на коже следы от коротких ногтей, и выгнулся, когда Лео провел ребром ладони вдоль его позвоночника. Их возбужденные члены соприкоснулись, Хаген тихо застонал, испуганно зажал себе рот рукой, а потом чертыхнулся под нос. Сына не было дома, можно позволить себе стонать в голос, что он и сделал в ту же секунду, стоило пальцам Тегуна легко сжаться на его плоти. Эн скользил ладонями по груди и животу мужчины, иногда щипал кожу, потому что им обоим нравилось грубо, жестко, нравилась легкая, терпимая боль. Омега изящно скользнул вниз и облизал опухшие от поцелуев губы. Он коснулся языком головки, самым кончиком мазнул по уздечке, вызывая у Лео дрожь, и сразу взял в рот член на половину. Альфа попытался толкнуться глубже, но руки Хагена удерживали его бедра, и пришлось смириться, позволить любовнику измываться над ним. Эн отсасывал медленно, растягивая удовольствие, гладил ладонями напряженный живот Тегуна, изредка бросая томные взгляды из-под прикрытых глаз на искаженное от наслаждения лицо. Омега языком прочертил влажную дорожку от головки члена до самого основания и принялся вылизывать яички, щурясь каждый раз, когда жесткие волоски кололи язык. Он самодовольно смотрел на разомлевшего от ласки мужчину, провел по своему телу ладонями, от шеи до низа живота, и запрокинул голову назад, выставляя на обозрение кадык, выступающий под тонкой кожей, и острую линию челюсти. Лео поменял их местами, коротко поцеловал покрасневшие губы, и внезапно выражение его лица изменилось. Он смотрел строго, сжал губы в тонкую полоску и хрустнул пальцами. — Повернись спиной. Встань на колени. Упрись грудью в кровать. Хаген задрожал всем телом. Альфа командовал им, и от его приказов сердце ухнуло куда-то в живот. Эн тут же исполнил все требования мужчины. Подложил под грудь подушку и прогнулся в пояснице, выставляя себя на показ. Смазка стекала по бедрам, капала на голени и постель, от такого обращения омега был возбужден до предела. Он ждал, когда Тегун возьмет его, жестко и властно, возможно, закроет рот ладонью, но вместо этого Лео с силой ударил его по ягодице. Кожа тут же вспыхнула огнем, боль растеклась по телу с кровью, и Хаген сдавленно простонал, выгибаясь еще сильнее. Он все еще был достаточно растянут, чтобы принять член немедленно, но неожиданно понизившийся, приобретший соблазнительную хрипотцу голос Тегуна выбил из легких омеги воздух. — Подготовь себя. Я хочу посмотреть. Эн мог поклясться, что альфа хищно ухмыльнулся. Он долго пытался приноровиться к позе, рука скользнула по груди и животу, а потом коснулся почему-то заледеневшими пальцами сжимающегося отверстия. Мужчина ввел в себя сразу три и хрипло застонал, но Лео схватил его за запястья, вынуждая прерваться. — По одному. Вводи их в себя по одному, — альфа сам помог ему, направляя средний палец и медленно вводя его на одну фалангу. Хаген кусал губы, растягивая себя одним пальцем, и этого было недостаточно. Он хотел больше, хотел ощутить в себе член мужчины, но был вынужден подготавливать себя, следуя властным указаниям. Он вытащил палец полностью и резко ввел его обратно, дыхание сбилось. — Ты будешь добавлять их только по моей команде. Сделаешь раньше — мы начнем все сначала, с одного пальца, пока ты все не уяснишь. До рассвета полно времени, я могу заставить тебя трахать самого себя пальцами хоть всю ночь. Голос Тегуна был совершенно лишенным эмоций, и Эн изо всех сил давил в себе желание ослушаться. Альфа разрешил ему добавить еще один палец, и это было блаженством. Они растягивали сильнее, этого было достаточно, чтобы кончить немедленно, особенно когда Хаген коснулся простаты, но его член пережали у основания, и омега издал тихий скулящий звук, полный неудовлетворения. У него затекла рука, плечо жутко ныло, но Тегун был непреклонен. Третий палец оказался в нем спустя самую настоящую вечность, но, наверное, прошло не больше пары минут, и Эн вздрогнул, когда большая ладонь снова ударила его по ягодице. Он хотел добавить четвертый и кончить, но одна мысль о том, что ему снова придется пережить это недостаточное удовольствие, которое будет совсем неощутимым из-за боли в плече, держала в узде его желания. Лео издал тихий смешок и шлепнул его еще раз, теперь уже сильнее. С ног до головы омегу прошила волна ни с чем несравнимого возбуждения. — Ложись на спину и оближи пальцы, — Эн протестующе застонал, выпятив зад, надеясь, что это подстегнет мужчину взять его, наконец. Он больше не мог терпеть. — Оближи пальцы, Хаген. Иначе получишь свой оргазм только на рассвете. А до него не меньше семи часов. Так, что ты выберешь? Извиваться семь часов с кольцом на члене или засунешь пальцы в рот? Омега дернулся от подобной перспективы. Он просто не выдержит терпеть столько времени. Он был вынужден перевернуться и, глядя в лицо альфы, обхватить губами пальцы. У смазки был чуть солоноватый, терпкий привкус, Хаген привык к нему, Тегун частенько заставлял его делать это. Лео резко развел его ноги в стороны, чуть приподнимая ягодицы, и погладил кончиками пальцев сжимающееся растянутое отверстие. — Говоришь, теперь мы можем не пользоваться презервативами? — Эн сглотнул и судорожно кивнул. Он больше не мог издать ни одного звука, в горле пересохло, и слюна совершенно не помогала. — Значит, я могу кончить прямо в тебя и заставить тебя лежать с поднятыми ногами, пока сперма не вытечет? Хаген хрипло вскрикнул, когда член, наконец, оказался внутри него. Тегун не церемонился с ним, трахал резко, быстро, сжимал округлившиеся после родов бедра, и омега был благодарен всем богам за то, что его не заставили лежать смирно. Он не смог бы находиться без движения ни секунды, когда большая плоть растягивала его мышцы. Ладонь Лео обхватила его член, надрачивала в ритме с толчками, и Хаген захрипел. Все его тело дрожало, мышцы на ногах свело с такой силой, что он просто перестал их чувствовать. Тегун сжал пальцы на его шее, перекрывая кислород, и ладонь, все еще ласкающая его плоть, не замедлилась ни на секунду. Эну показалось, что разорвалась атомная бомба. Он сам был ей, потому что такого оргазма у него никогда в жизни, наверное, не было. Альфа продолжал двигаться в его теле, не обращая внимания на тесно сжавшиеся мышцы, и запрокинул голову, издавая такой сладкий стон, перемешанный с шумным выдохом, что Хаген чуть не провалился в забытье. Горячее семя растекалось внутри, пальцы оставили синяки на темной коже бедер, и омега почувствовал жуткую боль в спине от неудобной позы. Но Тегун не позволил ему опустить ноги. Наоборот, он заставил прижать их к груди, внимательно наблюдая, как белесая сперма стекает по коже, как сфинктер сокращается, пытаясь удержать ее в теле. Но больше альфа не издевался над ним. Эн провел в этой позе не больше минуты, когда Лео осторожно погладил его по ягодице и позволил лечь удобно. Хаген издал вздох облегчения, вытягивая ноги. Его тело будет болеть еще сутки, не меньше, а голос вернется к обычному тембру не раньше, чем через два дня. Они лежали в тишине, возвращая дыхание к норме, закрыв глаза и думая каждый о своем. Когда омега снова смог заговорить, то его голос был похож на карканье вороны. — Давай отдавать Джухо родителям почаще, — Тегун лениво повернул голову в его сторону, облизал пересохшие губы и переплел их с Хагеном пальцы. — То, что происходит в ванной, не идет ни в какое сравнение с этим. Я хочу трахаться так хотя бы раз в неделю, не меньше. Лео негромко засмеялся, за какое-то крохотное мгновение возвращаясь к своему обычному, спокойному, несколько апатичному состоянию, и приподнялся на локтях. — У меня кое-что есть для тебя, — мужчина встал с постели и не потрудился даже обмотаться простыней. Эн не без удовольствия посмотрел ему вслед. Под светлой кожей перекатывались мышцы, идеальная линия позвоночника и обнаженные ягодицы сводили его с ума. Он ждал долгие минуты и успел порядком устать от этого ожидания, когда Тегун снова появился в комнате, держа в руках большой бумажный сверток. Он был просто огромным. Хаген на секунду забыл, как дышать. В такую бумагу обычно упаковывали книги в одном из издательств, с которым их компания работала, и ему оставалось только гадать, что могло быть в этом свертке. Но там было не меньше шести, а то и семи книг. Лео положил сверток на кровать, и Эн с остервенением принялся разрывать бумагу, даже не удосужившись развязать веревку. Он вскрикнул. Вскрикнул и сразу же прижал ладонь к губам, будто пугаясь изданного им самим звука. — На эти книги был предзаказ. Их нельзя нигде приобрести, если ты не заказал их на сайте издательства в положенное время. А на ту чертову неделю я как раз оказался в роддоме. Как ты их достал? Ты убил кого-то ради них? Хаген метался по кровати, хватая то одну, то другую книгу и поднося их к лицу. Он не верил тому, что видел. Это было проклятое подарочное издание семи книг Чака Паланика, о котором он мечтал больше, чем о чем-либо еще в этой жизни с момента рождения ребенка. Тегун был абсолютно спокоен, и этим выводил омегу из себя. — Я попросил у издательства их. Мне посчастливилось оформлять для них обложки, когда ты, сукин сын, исчез из моей жизни. А потом ты вернулся, и я попросил подарить мне один экземпляр. Господин Пак с удовольствием презентовал мне их. Просто раньше не было повода их отдать тебе, и они три года пролежали в шкафу, — Лео потянулся и растер ладонями щеки. Теперь он начал смущаться того, что сделал. Но внезапно они оба замолчали. Тегун подумал, что всему пришел конец. Среди обрывков бумаги и разбросанных по постели книг, лежала обитая бархатом коробочка. Мужчина перевел на омегу растерянный взгляд и неловко взмахнул руками. — Это не то, о чем ты подумал! — альфа взвизгнул и попытался отнять у Эна находку, но тот остановил его властным движением, тут же открывая крышку и рассматривая содержимое. — Хаген, я тебя умоляю, забудь об этом. Закрой и забудь. Я не собирался этого делать. Видимо, она туда случайно попала, когда я проверял качество печати книг, и я ее запаковал обратно. Боже, Хаген, не смей думать ни о чем таком! А омеге было уже все равно. Он смотрел на кольцо, которое, по словам Тегуна, оказалось здесь совершенно случайно. Эн нахмурился, и альфа закрыл лицо ладонями, уже предчувствуя, что мужчина начнет собирать вещи немедленно. Это было требование, озвученное всего один раз, сразу после того, как они съехались, — никаких разговоров о свадьбе. Тегун сам все испортил, придурок. Хаген встал с кровати, и альфа продолжил свой несвязанный от испуга поток слов, пытаясь оправдаться. Включенный верхний свет мог означать только одно — Эн закатит скандал и уйдет, не даст больше шанса вернуть его назад. Но омега продолжал смотреть на кольцо, будто впервые видел что-то подобное. Оно не было вычурным, обычный ободок из желтого золота и несколько камней. Скорее всего бриллианты, но Хаген в этом не очень-то разбирался. Тегун снова замолчал и приготовился услышать свой приговор. — Не думаю, что брак изменит что-то в нашем случае. Мы вместе живем, трахаемся, у нас общий ребенок, я слежу за домом, пока не вышел на работу в офис. По сути, мы уже женаты. Изменятся только две страницы в моем паспорте, — Лео низко склонил голову и принялся неистово молиться, хоть никогда в жизни не верил в бога. — Надень это гребанное кольцо на мой гребанный палец и давай займемся сексом. Тегун икнул. Потом еще раз и еще, икота не прекращалась, и он схватил себя за горло, пытаясь перекрыть доступ кислорода. У него уже галлюцинации, кофе все-таки убил его организм. — Хаген, я тебя умоляю, давай забудем обо всем этом. Я выкину кольцо, и все продолжится, будто ничего не случилось, и… — Ты тупой? — омега нервно хрустнул пальцами и сердито посмотрел на мужчину. — Если бы я знал, что ты настолько умственно отсталый, я бы никогда в жизни не зачал от тебя ребенка. Надень гребанное кольцо. Потом сделай чай, и мы займемся с тобой сексом. В каком моменте тебе было непонятно, придурок? Икота прекратилась. Только сейчас до Лео начало доходить. Хаген принимает его предложение. Они оба все еще мокрые от пота после секса, у омеги перепачканы спермой бедра и живот, и он принимает предложение. Примерно так Тегун себе это и представлял, Эн никогда в жизни не был романтичным, даже немного. Был грубым, хамоватым, с самым жутким характером, который только мог существовать во всем мире. — Не надо делать это из-за книг. Ты ничем не обязан мне, я просто хотел сделать тебе приятно, не более того. Ты не должен делать мне одолжение и принимать это кольцо, — альфа сжал всунутую ему в руки коробочку, и от напряжения крышка отломилась. Хаген тяжело вздохнул. — Во имя всего святого, Тегун, ты правда настолько тупой? Дай сюда, я надену его сам. Послал же Господь мне мужика-дебила, будто желал проклясть, — Эн принялся вырывать кольцо из цепкой хватки мужчины, но тот внезапно осмелел, поймал его ладонь и дрожащими руками надел несчастное кольцо на изящный палец омеги. — Так-то лучше. А теперь иди на кухню и завари мне чай. Я буду с мятой. Чего расселся? Пошевеливайся. Лео чертыхался себе под нос, пока искал на полу в ворохе одежды свои трусы. Он вслух ругался, не выбирая выражений, продолжал твердить, что Хагена ему послал сам Сатана. Или это Наен его прокляла, когда он отказался сходить с ней на свидание. Кто бы мог подумать, что отказ сходить в кино обернется для него самой настоящей трагедией в жизни. Эн отвечал ему не менее резко, высказывал все, что думает об альфе, но на кольцо глазеть не переставал, уже думая о том, как сообщит о скорой свадьбе своим друзьям. Не успел Тегун выйти из комнаты, как омега снова переключил свое внимание на книги. — Мои вы хорошие. Как же долго я вас ждал, — его голос был таким ласковым только в разговоре с сыном, Лео подобного обращения никогда не получал. — Поставлю вас на полку со стеклянной дверью, чтобы никто и пальцем не тронул. Мои вы дорогие, счастье-то какое. Альфа все еще проклинал мужчину, пока включал чайник и поправлял занавеску на кухне, а Хаген продолжал лелеять свое сокровище, обнявшись со всеми книгами сразу и вдыхая аромат страниц. Тегун подумал, что собирается заключить брак с сумасшедшим. Как он вообще мог позволить этому умалишенному родить от него ребенка и воспитывать его. Эн буквально впорхнул на кухню, был совершенно голым, и, как только ночное чаепитие было окончено, потащил Лео в кабинет. Заниматься сексом на кровати, где лежали его книги, он посчитал святотатством. Точно умалишенный, и справки от психиатра не надо.