I'm not him!!

Спустя пару дней, как Ред и Эджи ушли обратно в свой мир, Папайрус поздно ночью проскользнул в комнату к своему младшему брату. Он неслышно подошел к кровати, опустился сверху на маленькое спящее тело, некоторое время понаблюдал за спокойным лицом, а потом медленно опустил руки на шею брата и сильно сжал. Санс тут же распахнул глаза и мгновенно осознал, что его душат, поэтому яростно вцепился в руки на своем горле, а когда разглядел в ночной темноте своего брата, его глаза наполнились слезами, а душу окутал ледяной и пронзительный страх. Дышать было нечем, голова становилась все более невесомой, а сознание уплывало, как корабль в далекое плавание. Папайрус же продолжал безжалостно сдавливать позвонки, будто желая услышать их жалобный хруст. Санс дергался и сопротивлялся, насколько хватало сил, но брат держал его слишком крепко, что никак не выбраться. - Папи… прекра-… я не могу… дышать! Санс не мог поверить в то, что сейчас происходит. Он бы никогда в жизни не подумал, что его брат действительно хочет лишить его жизни, ведь он не сделал ничего плохого. Он всегда заботился и переживал о своем брате. Что могло так резко изменить его? Санс, конечно же, догадывался, но не хотел верить, что это может быть правдой. Впервые за все время Санс по-настоящему испугался своего брата. - Хват-… кха… Папи, - слезно просил Санс, медленно теряя сознание и проваливаясь в тягучую пустоту. Он больше не в силах держаться, руки сами медленно сползают с захвата. Санс пристально смотрел в глаза брата и был в ужасе, когда увидел там злобу, горечь, разочарование. Он не понимал, почему эти эмоции так внезапно появились, почему направлены на него. Внезапно, руки Папайруса ощутимо дрогнули, а глаза на миг просветлели. Папайрус будто что-то осознал, что-то очень важное. Он резко одернул руки, его лицо перекосило сожаление, а глаза наполнились печалью. Санс, почувствовав приток кислорода, тут же жадно начал глотать воздух, давясь и кашляя. - Прости меня. Пожалуйста, прости, - шептал Папайрус и протянул руки, чтобы заключить Санса в объятия, а затем перетащить к себе на колени. Санс не сопротивлялся: ему было страшно даже шелохнуться, боясь спугнуть внезапную перемену настроения. Однако, Санс чувствовал, что это далеко не последний раз, когда Папайрус совершает безумные поступки. Теперь он должен быть готов к тому, что все в его жизни изменится, он должен быть готов бороться, чтобы вернуть своего Папайруса обратно. Санс задрожал и вцепился в толстовку брата. Он хотел объяснений, хотел почувствовать себя в безопасности. Однако, он не успел и рта открыть, как услышал: - Прости, прости меня. Я не хотел это делать, Ред. Глаза Санса распахнулись, на секунду в них застыла нестерпимая боль, а потом она потекла бурным потоком по щекам. Санс окончательно все понял. Папайрус не любит его, он его ненавидит, потому и хотел задушить. Он все еще хочет вернуть Санса из другой вселенной обратно, хочет быть именно с ним. Санс осознал, что он теперь – замена. Грубая подделка того Санса, которого Папайрус так безумно и страстно любит. Санс понял, что теперь его жизнь превратится в настоящий кошмар. Так и случилось. Весь следующий день Папайруса не было дома, что очень смутило Санса и заставило понервничать, ведь он еще в глубине души таил надежду, едва тлеющую искорку, что его брат ушел, просто чтобы привести мысли в порядок. Однако, когда Папайрус вернулся, Санс понял, что это было лишь затишье перед бурей. Папайрус появился на пороге поздним вечером с большим пакетом в руках. Он позвал Реда, но Санс не откликнулся, даже понимая, что это безумное обращение было к нему. Тогда Папайрус стремительным шагом направился в комнату брата, где тот отдыхал после тяжелых домашних дел. - Ты не слышал, как я тебя зову? – холодно и чуть со злобой произнес Папайрус. - Я не Ред, - бесцветно ответил Санс, садясь в кровати. Санс подумал, что сейчас Папайрус рассвирепеет и накинется, как вчера, но он, на удивление, широко улыбнулся и посмотрел на Санса с пугающей нежностью. - Ну что за глупости ты говоришь, - Папайрус сделал шаг вперед, отчего Санс испугался и врезался в стену возле кровати. – Конечно же ты Ред, просто немного в неподходящем виде. Папайрус оказался рядом с кроватью, схватил Санса за запястья, потянул на себя, а потом, придерживая брата одной рукой на месте, начал стягивать с него футболку. - Что ты делаешь?! Перестань, - Санс сопротивлялся изо всех сил, но Папайрус был в разы сильнее его, поэтому без труда стянул футболку, а потом взялся за шорты. – Прекрати себя так вести! Санс все еще пытался вразумить брата, в подсознании уже понимая, что все бесполезно. Он не сможет вернуть прежнего Папайруса. Теперь брат для него чужой, потерянный, обезумевший. Однако, он все еще его брат, и Санс все еще любит его, пускай и выяснилось, что безответно. Эта любовь сейчас приносит одну лишь боль, но Санс продолжает за нее держаться, как за спасательный круг, который способен спасти тонущий корабль. Папайрусу достаточно быстро удалось раздеть Санса, после чего он вытащил из пакета одежду: красную футболку, черные шорты с желтой полосой и черную куртку с мехом. Санс увидел эти вещи, и его глаза округлились. Он ни в коем случае не хотел надевать это. - Папайрус, хватит!.. - Замолчи, Ред, - Папайрус накинулся на голого Санса, придавливая своим телом, и начал натягивать футболку. Санс продолжал сопротивляться, и тогда Папайрус сильно дернул обе руки брата на себя, причиняя костям Санса острую боль, от которой на глаза вновь навернулись слезы. Каждая секунда абсурдности происходящего приносила невыносимые страдания. Санс все еще отказывался верить, что такое теперь будет происходить постоянно. До самого конца. Папайрус, конечно же, смог облачить Санса в одежду Реда. Это заняло немного больше времени, чем раздевание, но в конце он был доволен своей работой. Окинув взглядом запыхавшегося от сопротивления брата, он отметил, что теперь все стало выглядеть намного лучше. Однако, Папайрус кое-что забыл, и когда вспомнил, полез в пакет. Это был ошейник. Увидев его, Санс зажался в угол кровати и выставил руки перед собой в защитном жесте. - Нет, не смей! – Папайрус все приближался. – Я не животное! – Папайрус зажал Санса и стал надевать ошейник. – Прекрати!! - Щелкнула застежка, ошейник повис на шее. - Теперь другое дело, - пропел Папайрус, притягивая Санса за поводок к себе на колени, чтобы поцеловать. Санс уперся руками Папайрусу в грудь, но это не сильно помогло, и Папайрус утянул его в глубокий поцелуй. Санс не хотел, чтобы их первый поцелуй был таким, чтобы он играл роль кого-то другого, кого брат любит по-настоящему. Это было так больно осознавать, что страстные и долгие поцелуй Папайруса не для него. Они для Реда. Сансу было невыносимо: его душу раздирало на куски, раны сочились пульсирующей болью. Все больше трещин и разломов образовывалось на нежно-голубой и невинной душе. Когда Папайрус закончил, он взял Санса на руки и понес в гараж, где до этого держал Реда. Он объяснил это тем, что Сансу нужно больше дисциплины, чтобы он мог спокойно отпускать его бродить по дому. Услышав это, Санс стал кричать и брыкаться, но все это было тщетно. Папайрус с легкостью донес брата до гаража, скинул на матрас, а затем пошел к двери. - Не смей со мной так обращаться! Я же твой брат! – кричал Санс вдогонку Папайрусу, вставая с матраса и желая кинуться на него с кулаками, чтобы тот его услышал. Папайрус обернулся. На мгновение, всего на одно мгновение, Сансу показалось, что в глазах брата сверкнула искра здравого смысла, но все это оказалось просто желанной иллюзией. - Замолкни, Ред. - Я не он! Как ты не можешь понять!! Я НЕ ОН! – почти верещал Санс, бросившись на Папайруса. - Все-таки тебя придется успокоить, - Папайрус поймал Санса в объятия, и пока тот размахивал руками, достал из кармана успокоительное, а потом приложил его к носу. - Что ты?.. Что ты сделал? – удивленно произнес Санс, чувствуя, как мощный травяной запах проникает все глубже, отчего начинает приятно кружиться голова. - Это просто успокоительное, оно поможет тебе перестать нервничать, - Санс неожиданно для себя расслабился, его ноги подкосились, и он бы упал, если бы Папайрус не держал его. – Постарайся отдохнуть, - Папайрус вернул Санса на матрас и запечатлел на лбу невесомый поцелуй, - я приду к тебе утром. Санс хотел ругаться, хотел оттолкнуть брата, но был совсем без сил. Его глаза сами закрывались. Он обмяк, у него больше не было сил бороться. Осталось только терпеть и смиренно переносить все сумасшедшие идеи брата, ведь он все еще любит его. Всей своей израненной душой любит. «Как ты мог, Папи? Как ты мог…» - повторял про себя Санс, пока не провалился в сон. Каждый новый день отдавал безумием сильнее, чем предыдущий. Санс чувствовал, что он тоже медленно сходит с ума, что он теряется в происходящем, он теряется в чувствах. Папайрус все еще держит его в гараже, продолжая приходить по несколько раз в день, чтобы покормить, получить немного ласки от имени Реда (что Санс наотрез отказывался делать), а потом силой забрать все остальное. Папайрус продолжал пользоваться успокоительным, подключив к ним еще и афродизиаки, чтобы Санс не смог отказать ему, и чтобы он тоже получал удовольствие, когда Папайрус пользовался его телом. Брат стал все чаще овладевать им, зачастую как зверь, вымещая все негативные эмоции, что съедали его мозг от противоречий. Ведь пускай Санс и выглядел как Ред, но у него все еще не было тех красных глаз, на его костях все еще не было шрамов, у него не сиял во рту золотой зуб, и Папайрус каждый раз подмечал это. Это были уродливые белые пятна на его прекрасной и возлюбленной картине. Несколько раз Папайрус был груб с Сансом, оставляя на мягких и чувствительных костях отчетливые укусы и раны. Когда это происходило, Санс кричал, ему было очень больно, но Папайрус говорил, что немного боли только украсит их «пряные» отношения. Если кто-то другой причинит Сансу боль – это непростительно, а Папайрус может причинить боль, потому что Санс принадлежит ему полностью. И как бы это не было ужасно, это было так. Папайрусу тоже было больно, потому что он все еще понимал, что перед ним не Ред, перед ним жалкая и ничтожная подделка, которая просто по счастливой случайности выглядит как то, что он до сих пор любит всей животрепещущей душой. Санс перестал сопротивляться довольно быстро, он просто молчаливо переносил все, что с ним происходило. Он прикусывал костяшки пальцев, когда его брали слишком грубо, практически разрывая его магическое лоно, он плакал, когда ему оставляли на теле укусы и метки, он постоянно закрывал глаза, чтобы не видеть того, что с ним происходит. Он чувствовал себя жалким, униженным, разбитым. И полностью нелюбимым. Папайрус никогда не уходил, пока Санс не достигнет оргазма несмотря ни на что. Он считал, что обязательно должен принести своему «любимому Реду» удовольствие, однако Санс не хотел этого. Он не мог получить удовольствия, не в таких обстоятельствах. Поэтому они занимались сексом порой не один час, пока Папайрус какими-то усилиями не доставит Сансу удовольствие. Вскоре Папайрус начал активнее использовать афродизиаки, чтобы Санс кончал быстрее, но и они не до конца решали проблему. В голову Санса постоянно стучала идея, что это все не для него, что это все ужас и фальшь, что его просто насилуют и используют, ублажая несбыточные фантазии. Через какое-то время, истощенный постоянным приемом медикаментов, Санс стал быстро уставать и даже терять сознание прямо во время секса. Тогда Папайрус с ужасом на лице останавливался, хватал Санса в объятия и шептал на ухо тонны извинений, пока тот не приходил в себя. Так и проходили дни Санса в этом маленьком гараже. Мир сузился до одного места и до нескольких действий. И до одной обезумевшей боли, которая накапливалась в израненной и кровоточащей душе Санса. Он был почти сломлен. Дни все тянулись. Так прошло две недели. Санс приоткрыл глаза и встретил комнату, погруженную в сумерки. Он поморгал, призывая ясность и воспоминания произошедшего. Он опять отключился во время секса, после долгого и мучительного процесса. Санс вспомнил это и сел на матрасе. Его одежда была липкая на груди. Видимо, Папайрус все-таки закончил свои дела. Он это сделал, когда Санс уже потерял сознание? Как же отвратительно было это осознавать. Душу Санса вновь неустанно стало колоть. Прошло уже столько времени, но ничто не изменилось. Папайрус все также безумен и невменяем, он все также считает, что Санс это Ред. И больше ничто не имеет для него значения. Санс не выдержал, сорвал с себя одежду и бросил далеко в угол, оставаясь совсем голым в этом прохладном гараже. Он ненавидел эти вещи, он проклинал их, в отличие от Реда, которого уже давно перестал ненавидеть. Санс завернулся в одеяло, как в кокон, оставляя открытым только лицо. Он сжал ткань со всей силы, его душу переполняло отчаяние. Он все явственнее осознавал, что уже ничего не вернуть. Санс всерьез начал задумываться о том, что жизнь ему больше не нужна. Впервые за все время он хотел умереть, потому что у него больше нет, ради чего стоит жить. У него больше нет его Папайруса. Громкий всхлип пронесся по ночному гаражу. Санс утер катящиеся по щекам слезы. Они уже давно оставили на черепе красные полосы, выжженные болью метки. Санс никогда так много не плакал, как за последнее время. Санс погрузился в беспокойный сон, но спал, словно в бреду. Он не мог понять, реальность с ним происходит, или это все вымысел. Он был так напуган, что проснулся с криками «отпусти» и «хватит», а потом начал размахивать руками, которые запутались в одеяле. Даже когда проснулся, Санс все еще пребывал в паническом шоке, пытаясь выбраться из одеяла, думая, что его вновь сжимает Папайрус. Только когда он соскочил с матраса и осознал, что это было просто одеяло, он схватился за голову. Его переполняла тревога, страх, безумие. Он не мог больше этого выносить, он не мог больше держать в себе ни капли эмоций. Санс налетел на запертую дверь и начал колотить по ней со страшной силой, оставляя на руках красные ссадины. - Выпусти меня! Открой немедленно! Я так больше не могу! Перестань! Я умираю! Хватит! – все эти фразы Санс повторял не один раз, каждый раз выкрикивая их со всей страстью и решимостью. Слезы давно бежали по щекам, собирались на подбородке и, разлетаясь, падали на деревянный пол. Санс колотил в дверь неустанно несколько минут, пока она резко не открылась, чуть не утянув за собой. Санс упал в объятия Папайруса, но тут же вырвался из них и попытался прорваться на улицу, однако Папайрус схватил его и поднял на руки. Его вытянутое лицо выражало искреннее беспокойство. - Что случилось, Ред? – Папайрус закрыл дверь и понес Санса обратно в комнату. – Ты ранен? Тебе плохо? Что-то болит? Папайрус говорил так заботливо, словно и не слышал, что Санс кричал последние минуты. Слово «Ред» просто выводило Санса из себя. - Я! НЕ! РЕД!! – как сумасшедший закричал Санс и так сильно дернулся, что Папайрусу пришлось поставить его на пол. - Почему ты без одежды, ты ведь замерзнешь, - Папайрус протянул руки к Сансу, но тот во весь голос закричал. - Не прикасайся ко мне!! – удивительно, но это впервые остановило Папайруса. Санс смотрел на опешившего Папайруса и тяжело дышал. Его распирали эмоции, он просто больше не мог терпеть ни секунды. Он готов был взорваться. - Я тебя ненавижу, Папайрус, ненавижу!! Я не хочу больше тебя видеть! - Что ты такое говоришь? – обеспокоенно начал Папайрус, будто эти слова его задели. - Я сказал «не подходи»! – Санс со всей силы толкнул Папайруса и тот отошел на пару шагов назад. - Ред? - Я так тебя ненавижу, Папайрус, - голос Санса задрожал, его наполнили слезы и жалость. – Так больно, как в последнее время, ты никогда не делал. Я не понимаю, чем я заслужил такое обращение, почему ты перестал любить меня. - Я люблю тебя, Ред. - Я Санс!! Твой младший брат Санс! С которым ты провел всю свою жизнь, которого ты любил и оберегал. - Я все еще люб… - Хватит! Я вижу, ты больше не вернешься ко мне. Я… - Сансу стало немного страшно от своих следующих слов. – Я не хочу так больше жить. Вопреки усталости, Санс смог призвать небольшую остроконечную кость. Также он призвал свою душу. Она рвано билась в груди, на ней было множество трещин, из которых сочились капельки густой магии. Душа еле отбивала ритм. Санс это чувствовал. - Прощай, Папайрус, - Санс закрыл глаза и направил острый конец себе в душу. Время застыло. На несколько мгновений все стало неважно, все стало ничем. Чувства ушли, они перестали сжигать. Санс почувствовал небывалое облегчение, он был готов умереть и предаться сладкому забвению. И тут время вернулось. Кость что-то пронзила, но что? Санс в удивление распахнул глаза и увидел, что проткнул руку Папайруса, который стоял совсем рядом с ним и нервно дышал. Рукав его толстовки начал пропитываться жидкой магией, которая медленно выходила из костей. Санс застыл в ужасе. - Никогда, - тихо шептал Папайрус, а потом вырвал у Санса кость из рук и отбросил в сторону, - так не делай. Санс не успел удивленно вдохнуть, как Папайрус повалил его на кровать. Он удерживал раненую руку возле туловища, а другую опустил на горло Санса, но не чтобы задушить, а чтобы удержать на месте. - Дай мне умереть! – кричал Санс. – Я не хочу жить в мире, где нет моего брата! - Я не позволю тебе оставить меня одного. Что я буду делать без тебя? Санс едва удержался, чтобы не выплюнуть «мне плевать», потому что понимал, что это не до конца правда. Тяжелое молчание повисло в гараже. И оно давило на обоих братьев. - Я не смогу жить без тебя, Ред, неужели ты это не понимаешь? Я сойду с ума, - последнюю фразу Папайрус прошептал очень проникновенно, Сансу даже почудилось, что эти слова могли быть для него. - Не оставляй меня, - Папайрус склонился и обнял брата одной рукой. Санс застыл, потому что не знал, что ему делать. Злоба почему-то испарилась, ее место заняла ноющая боль. Санс никогда не был эгоистом, никогда. Для него всегда брат на первом месте. Даже сейчас, когда Санса душат слезы жалости и горького отчаяния, он не может думать о себе. Санс закрыл глаза и медленно выдохнул. Его руки обвились вокруг шеи брата. - Я не уйду. И в звенящей тишине это прозвучало, как приговор.