Do something good // Ларри Стайлинсон

POV Зейн Это был один из многих обычных дней. Мы с парнями, как всегда, дурачились и готовились к выступлению. В последнее время, а точнее последние пять лет, мы только этим и занимались. День за днем одно и тоже. Концерт, встреча с фанатами, перелет в следующий город. Иногда к этим трем вещам добавлялось интервью для разных телевизионных программ или модных подростковых журналов. Мы все привыкли к такому распорядку нашей жизни и, наверное, смирились. Иногда все это казалось другой жизнью, будто это не моя жизнь, и все наши менеджеры и PR-агенты пытаются перекрыть нам кислород таким загруженным графиком. Но все мы знали, что не можем бросить группу… И я имею ввиду не только из-за фанатов, но и из-за того, что мы не были уверены, что нам представиться что-то получше. Вся эта неуверенность в будущем и в своих силах была одним из поводов моей депрессии и ненависти к себе. Я всеми силами подавлял эти чувства и эмоции, но в некоторых случаях я просто не мог сдержать себя от внезапных слез и громкой истерики. К счастью, со мной рядом всегда были четыре друга. Парни, которых я мог назвать братьями, не раздумывая и секунды. Так вот, эта история о пяти братьях, проживающих каждый день на камеру, обсуждающих свои проблемы друг с другом, веселящихся в отельных номерах, и сбегающих из-под стражи в ночной город. Добро пожаловать в нашу жизнь.

***

Сегодня мы выступали с концертом в Милане. Каждый раз, возвращаясь в это место, нам хочется пройтись по модным бутикам, но нам никогда не дают этого сделать. Что тут сказать… Суперконтроль. -О чем задумался? Луи присаживается рядом со мной в нашем автобусе. -Думаешь люди могут заниматься музыкой и при этом оставаться незаметными? -Ты о чем? —непонимающе спрашивает парень. -Ты когда-нибудь думал, что было бы если бы мы смогли хотя бы один день провести, просто шатаясь по магазинам или ужиная в Тако Белл? -Это было бы класно, но это невозможно с нашей жизнью. -Знаю… -Да ладно тебе, Зи. —парень бьет меня по плечу. —Мы те, кто мы есть. Это нельзя изменить. -Что там с Дани? —я решаю перевести тему. -Она должна приехать к началу выступления. —Луи качает головой. —Как же меня достала вся эта фигня про «Вам добавится популярность, если вас будут видеть вместе». -Я думал вы с ней друзья… -В том-то и проблема. Ты представляешь, как неловко иногда бывает, когда нам говорят поцеловаться? Это все равно, чтобы тебе сказали поцеловать Лиама. -Зиам…-я потер руки. —Лучший броманс. -Все знают, что лучший броманс у нас с Гарри. —Лу закатывает глаза. Я корчу гримасу, и он смеется. -Где, кстати Гарри? -В последний раз, я видел его в ванной. У него был очень серьезный разговор со своим отражением, так что я решил его не отвлекать. -А остальные? -Они смотрят «Лило и Стич» на компьютере. -Только не это… Когда у Лиама начинается «ВНД», мы просто не можем оставаться с ним на едине, а так как оно происходит каждый месяц (как минимум), мы решили чередоваться. Кстати, «ВНД» расшифровывается как «Внезапная Неделя Диснея». И это не заразно, а если и заразна, то не смертельна, так что не переставайте любить этого идиота. Эта неделя досталась Найлу, и мне искренне жаль его сейчас, но он хоть может заглушить голос Стича в своей голове поеданием доритос. У всех остальных это не получается. -Через сколько нам выходить? -Пятнадцать минут. Когда мы проходим к двери автобуса, Лиам был со слезами в глазах, и я понял, что сейчас польется речь. -Охана-значит семья, а в семье никогда и никого не бросают и не забывают. —голос Лиама дрогнул. -Мы знаем, малыш. —Гарри обнимает нашего любителя мультиков и хлопает его по спине. Все выходят из автобуса, и мы направляемся прямо за сцену. С самого утра под воротами, ведущими к стадиону, можно было увидеть плакаты и чьи-то ноги. -Привет, мальчики. —к нашим спинам подходят Дани и ее менеджер. -Привет! —Луи обнимает ее. —Как долетела? -Долго. —смеется она. На ее лице читается усталость. -Ну… Что не сделаешь для своего «парня»? -я подкалываю нашу парочку. -Не произноси это слово в слух. Аж плохо становится. -Я что так плохо целуюсь? —Луи делает обиженное лицо. -Ты понял, о чем я. —Даниэль пихает парня. -Если вы закончили отдыхать… Парни, вам пора на саундчек. —Саймон появляется в комнате. —…Кроме тебя. Коуэлл показывает на Луи, и тот замирает. Томмо всегда был тем, над кем Саймон, можно сказать, отыгрывался. Мы с самого начали знали, что Луи — гей, и именно из-за этого у него было больше всего подставных девушек, именно из-за этого факта, все его социальные сети контролировались Модестом. Мне было искренне жалко друга, но я понимал, что не могу ничего сделать, чтобы помочь ему. Как бы мы не просили Саймона разрешить Луи открыться фанатам, он был категорически против чего-нибудь, что способно было выдать его ориентацию. И я говорю о: «Никакого лака на ногтях, пестрой одежды или упоминания ЛГБТ культуры». Коуэлл отчитывал Луи за любые поступки, которые они с Гарри делали на сцене. Саймон думал, что этими поступками Томмо выдает себя и пытается привлечь Гарри к своей «секте». В общем, вел себя как полный придурок. Когда я увидел, каким взглядом он смотрит на Луи в этот раз, я сразу захотел оттащить лучшего друга от продюсера. Саймон выглядел так, будто победил в каком-то состязании. Я не знал, чем был вызван этот взгляд или как узнать эту информацию, но по телу сразу пошли мурашки. Чтобы он ему не хотел сказать на этот раз, это выходило за рамки доступного. -Что происходит? —я спрашиваю Луи, когда он возвращается от Саймона. -Давай поговорим об этом в отеле? —Томмо отвечает вопросом на вопрос. -Конечно. Все нормально? Он тебя не обидел? -Все как всегда, приятель. Я скоро буду. —Луи снова исчезает, и мне кажется я знаю, куда он ушел. В такие моменты, кто-то из нас обычно находит его в туалете с красными опухшими от слез глазами и косяком между пальцами. Если это я, то я сажусь рядом и прошу дать мне закурить, но я знаю, что сейчас ему нужен тот лучший друг, с которым можно поговорить, а не тот, с которым можно вместе затянуться. -Гарри, проверь Луи. Он себя плохо чувствовал. —кудрявый смотрит на меня своими огромными зелеными глазами и кивает. -Конечно. В такие моменты, я хочу ударить Саймона так сильно… Никто не имеет права доводить моих друзей до такого. Никто не имеет права доводить так кого-либо. Это бесчеловечно. -Что мы делаем? —я подхожу к Найлу, и блондин подпрыгивает от шока. -Я же просил не подкрадываться ко мне таким образом! —кричит Хоран, и я невольно начинаю смеяться. -Хорошо, больше так не буду. -Ты говоришь так уже который раз, и я не вижу, чтобы ты сдерживал свои обещания. -Извини, но мне не жаль. Мы смотрим друг другу в глаза на протяжении нескольких секунд, но смех прорезается у нас обоих, и вот мы уже смеемся. Спорить с Найлом —самый лучший способ отвлечься от чего-либо. С ним просто и понятно. С ним рядом, мне кажется, что у меня никогда не бывает не смешных шуток. Он просто настолько добрый человек… Концерт заканчивается слишком быстро, мы еще слышим крики людей, когда заходим за сцену. Мы знаем, что они хотят еще, но также понимаем, что если споем больше сейчас, то потом у нас не останется голоса на завтра. Когда ты певец, ты либо делаешь так, как хочешь и остаешься на том уровне, с которого ты и начинал, либо слушаешь советы других и двигаешься по прямой вверх. Луи и Гарри возвратились к нам за полчаса до начала. Это самый длинный их разговор, который я помню. Обычно Гарри требовалось десять минут, чтобы развеселить Луи и заставить его забыть о Саймоне. На этот раз, они провели в комнате примерно минут сорок, и я бы начал волноваться, если бы Томмо был там один. Единственное, что меня остановило —знание того, что Стайлс не даст ему сделать ничего глупого. -Хей, ты как? —у меня вырывается вопрос. -Не сейчас. —это все, что я слышу в ответ. -Обещаешь? -…Да. —немного подумав, отвечает Луи. Мы оглядываем толпу тинейджеров, пару детей и родителей, собравшихся за сценой для получения автографов и фотографий. -Привет, Зейн. —ко мне подходит маленькая девочка, лет пяти. У нее светлые волосы и по-детски огромные, безобидные серо-голубые глаза. На ней миленькое голубое платьице с желтыми звездами, а в руках телефон, слишком огромный для ее маленьких ручек. -Привет. —на моем лице проявляется улыбка. В нашем языке должно быть специальное определение. Улыбка, вызываемая детским лепетом и их невинностью. —Как тебя зовут? -Мелоди. Можно сфотографироваться с тобой? —почти непрерывно произносит она. -Конечно. Я беру в руку этот огромный телефон и включаю камеру. Она начинает улыбается, и я делаю пару фотографий. -Где твои родители? -Мама Рейчел стоит вот там, но она не любит вас, -то, с каким тоном девочка произносит это, заставляет меня смеяться. —а мама Лиса слишком стесняется, чтобы подойти. -А давай вместе к ней подойдем. -Давай! —девочка хватает меня за пальцы и тащит к семье. —Мамочки, это Зейн! Вам стоило видеть лицо Лисы, когда ее дочь произнесла эти слова. Я готов был ловить ее, такой бледной она казалась. Мы немного пообщались, а потом Лу оттащила меня к машине. Оказалось, что встреча с фанатами закончилась. Мне стало немного неловко, ведь я за этот вечер общался только с семьей Мелоди. Приезжая в отель, мы сразу же заходим в свой номер, запираем дверь и расходимся. -Перекусим чего-нибудь? —спрашивает Найл. -Извини, приятель, я слишком устал. Давай завтра утром? —Луи уходит в свою комнату. -Да, тоже самое. Спокойной ночи, парни. —я выбираю комнату, смежную с комнатой Луи. -Лу? —я стучу в его дверь и слышу негромкое «входи». Заходя, я вижу парня, завернутого в покрывало. Он выглядит так несчастно, что мне самому становится грустно. -Что случилось? —я сажусь на его кровать. -Это длинная история. -Мне остаться с тобой? -Да. Снимаю джинсы и куртку, оставаясь в футболке и боксерах. Я ложусь рядом с ним, и теперь мы смотрим друг другу в глаза. -Что случилось? —повторяю я. Он подвигается ближе. -Ты ведь никому не скажешь, правда? -Никогда. —обещаю я. -Саймон хочет, чтобы я перестал каким-либо способом контактировать с Гарри, он хочет, чтобы я прекратил с ним общаться не только во время концертов и интервью, но и в реальной жизни. Видимо, его это очень нервирует. Видимо, ему не приятно смотреть на то, как мы с ним общаемся. Я смотрю в его не по возрасту усталые глаза. За последние два года Саймон давил на него слишком сильно. Если долго смотреть в эти голубые глаза с зелеными красками, может показаться, что вы разговариваете с человеком, пережившим сложнейшую душевную травму. -Малыш… Мне так жаль. —наши носы касаются друг другу. Он молчит. -Да… Мне тоже. -Но ведь есть что-то еще. По его щеке скатывается слеза, я легонько вытираю ее большим пальцем. -Расскажешь об этом? Я чувствую легкий кивок его головы. -Ты не обязан, если не хочешь. —эта фраза звучала у меня как мантра. Я бы никогда не заставил его что-либо рассказать мне. -Нет-нет. Просто… Я не понимаю, зачем он это делает… -Делает что, Лу? -Он хочет…он хочет, чтобы я сделал предложение Дани на сцене в сентябре. -Что?! —я немного отстраняюсь, но его рука притягивает меня обратно. -Не отдаляйся. —просит он. -Не буду. —обещаю я, беря его лицо в свои руки. —Что ты собираешься делать? -А у меня есть выбор? -Ты собираешься это сделать? -Я не знаю, Зи. Я ничего больше не знаю. Его дыхание так сильно ощущается на моей щеке и губах, когда Луи говорит таким обеспокоенным тоном. -Ты чего-то боишься? —вырывается у меня, и я чувствую еще один кивок. —Чего? -Боюсь, что потеряю себя, сделав это. —шепчет он. —И боюсь, что потеряю вас, если не сделаю этого. -Ты никогда нас не потеряешь. —сразу же вырывается у меня. -В тебе я никогда не сомневался, Зи. —его нос обводит мой по кругу. -Мы все тебя так любим, малыш. —я повторяю его движения и медленно прикасаюсь к его губам своими. —Мы тебя никогда не оставим. -Спасибо. —мы отрываемся друг от друга, и он поворачивается ко мне спиной. Мои руки инстинктивно оборачиваются вокруг него, и мы засыпаем.