Выбор королей

      – Рождённый однажды – когда-нибудь умрёт. Это закон бытия.       Ичиго знает, что спит. Он словно качается на незримых волнах, и горькие тёмные волны шепчут ему глубоким, таким родным голосом.       – Что это значит? – он не пытается вырваться. Напротив, всей сутью раскрывается навстречу и радостно улыбается, ощутив присутствие сгустка горячечного жара.       – Неужели никаких догадок, Твоё Величество? – горький океан отчаяния отступает перед сумасшедшим огнём, и в окружающей тьме вспыхивают два золотых солнца.       – И как же нам добраться до Измерения Короля? – Иноуэ преданно разглядывает широко улыбающегося Урахару. А Ичиго ёжится, припомнив, какие «приключения» имели обыкновение начинаться после такой вот улыбочки.       – О, это нечто совершенно замечательное! Я уверен, вы оцените!       – Даже Королям отпущен свой срок. Ровно тысяча лет – и на трон восходит наследник. Так было всегда.       – Было? – Ичиго отчаянно не нравятся угрюмые и смиренные нотки в голосе старика.       – Не строй из себя идиота, Величество. Естессно, однажды появился хрен, не пожелавший мириться с порядком вещей, - занпакто, как всегда, говорит прямо и конкретно.       – Ну что, начнём? Приготовиться к запуску! – вот он знал, знал, что мерзкий торгаш обязательно устроит какую-нибудь гадость! «Пушка развалится после первого же выстрела!» Успокоил, скотина! Ребята рядом явственно нервничают, и даже эпичное явление Йоруичи-сан не разряжает обстановку. Скорее даже наоборот – известие об источнике энергии для пушки заставляет напрячься. Ладно он, он и не такое может перенести. Проверено всем Готеем и Эспадой. А что будет делать Иноуэ, чья сила завязана на Пустоте? Или Чад с его Подчинением?       Иногда Ичиго искренне ненавидит Урахару.       – Как – не Яхве? – Ичиго уже ничего не понимает.       – Яхве должен был взойти на трон тысячу лет назад, но у предыдущего Короля были свои планы. Ещё в утробе матери он забрал источник силы наследника, обрекая нерождённого младенца на вечный и неутолимый Голод.       – Но это не отменяет того, что сам невинно пострадавший – та ещё тварь, – как бы между прочим замечает занпакто и комично пятится под тяжёлым взглядом старика.       Ичиго ждёт не самой мягкой посадочки, но это уже ни в какие ворота не лезет. По кусочкам их не разметало исключительно чудом (спасибо подстраховавшему старику!) и заклинаниями Куукаку-сан (чхать, что читал баран-Гандзю). Сам Куросаки не пострадал совершенно, пустив по венам реяцу, но вот остальные… Иноуэ привычно раскрывает золотистый купол, залечивая ссадины и переломы.       Но что-то настораживает прислушивающегося Ичиго.       – И что мы можем сделать? Помимо того, что открыть дорогу наверх?       – Долбануть Гецугой, связать покрепче и… – с энтузиазмом начинает занпакто, но вместо продолжения громко клацает зубами. Ичиго мысленно потирает затылок – он почти сочувствует Зангецу, рука у старика тяжёлая.       – Просто поговорить, – под суровым взглядом квинси его бледная копия сникает.       – Нифига се, городок отгрохали, – присвистывает Джаггерджак. Остальные поддерживают арранкара в разной степени возмущёнными возгласами, и только Ичиго молчит. Ему где-то даже нравится: выверенная строгость и лаконичность линий отдалённо напоминают родные небоскрёбы.       Отдалённо?..       Ближайшая церквушка плывёт, начиная подозрительно знакомо бликовать. Ичиго торопливо жмурится и прибавляет шагу, надеясь, что никто изменений в пейзаже не заметит. Всё же у кошек и женщин интуиция что надо…а объяснять, какого Айзена тут происходит, ему совсем не хочется.       Прокатывает только что чудом. Должно быть, все слишком сосредоточены на другом, и Ичиго украдкой переводит дух. Надо бы найти живых.       – Твоих спутников лучше будет оставить. Ни к чему чужим знать, - старик равнодушно озвучивает очевидное, не оставляя случайностям ни малейшего шанса.       – И как вы себе это представляете? – почти искренне возмущается Ичиго. – Оглушить и бросить?       – Они тебя так достали? – весело смеётся занпакто. – Страви с квинси, и все при деле будут.       – Идём, – Йоруичи-сан нервничает настолько явственно, что даже Иноуэ подбирается. Ичиго чувствует это так чётко, словно побывал в голове каждого из спутников. Рядом чертыхается Джаггерджак, из последних сил сдерживая голод и Пустоту, и Ичиго лёгким толчком отправляет в сторону Сексты сгусток энергии – вкусной, насыщенной, вызывающе-яркой. Арранкар сжирает подарок на лету и довольно скалится, расслабляясь. Ичиго только отворачивается.       Зря-зря.       Ослепительно-яркая стрела почти задевает кошака, успевшего шарахнуться в сторону в последний момент. Хорошая всё же штука эти инстинкты, а, Зангецу?       – Перебросить информацию через реяцу несложно. Сложнее сделать это так, чтобы тебя не заметили, - подсказки, подсказки – ну хоть бы раз объяснил всё нормально! Не то чтобы Ичиго возражал, но вот прям счас время поджимает.       – Но я же сумею? – он почти жмурится от слишком яркого, гневного солнца, палящего с небес.       – Брось, Величество, любая частица рейши несёт в себе инфу. Нужно лишь верно выбрать момент, - смеётся Зангецу.       Нет-нет-нет-рано… Сейчас!       Реяцу льётся широким потоком, подпитывая мгновенно раскинутый золотистый купол Отрицания и заполняя всё пространство под ним. За полупрозрачной границей один за одним появляются пятеро квинси. Ичиго прислушивается: пусть смутно, но… кровь поёт, шумит в ушах – неприятие, абсолютное благоговение, смертный ужас, восхищение и отвращение.       Во что же превратился Император?       – Он изменится, и сильно.       – Почему? – Ичиго переворачивается, обеспокоенно вглядываясь в застывшего хранителя. Стекло под ним обжигает холодом.       – Потому что лезет, куда не надо, – занпакто нервничает и даже не думает это скрывать.       – Ичиго, – в голосе Йоруичи-сан волнуется небо, обещая скорый грохот гроз. – Шунпо здесь не действует, да и с этими красавчиками надо что-то делать… Ты сможешь добраться до Яхве?       Чётко по плану. Ичиго сжимает кулаки и кивает, ощущая, как собирается под ним тень.       – А как же вы? – он знает – спасибо старику! – насколько опасны стоящие перед ними квинси. Ну, кроме Исиды, конечно. И ввязывать в этот бой друзей он очень не хочет.       – Всё будет хорошо, – он впервые видит на лице Богини Скорости такую улыбку. Открытую, светлую – и обречённую. – Ты только продержись там до прихода наших, ладно?       – И только посмей сдохнуть, Куросаки! Ты мне ещё реванш должен, – Гриммджоу словно бы и не сомневается ни на миг в том, что выживет. Секста придирчиво оглядывает будущих противников, выбирая себе… игрушку – так Ичиго интерпретирует предвкушающе-яростные волны реяцу. Кажется, арранкар быстрее прочих впитал сброшенную информацию и даже успел усвоить. Что ж, самого сильного из противников можно вычёркивать из живых.       – Эй, Ичиго, – плечо аж немеет от приложения ласковой лапы. Глаза у раздолбая Гандзю непривычно-серьёзны, а сам он до боли вдруг напоминает отца. Да, точно… Шиба же. – Выживи там, ладно? Плевать на всех квинси разом, я не хочу ещё раз терять брата.       Ичиго кивает в ответ – серьёзно, как если бы давал обещание. Так, как обещал бы отцу и сёстрам, сейчас клялся брату.       Иноуэ и Чаду остаётся лишь улыбка, а потом Ичиго позволяет крови вскипеть. Краем глаза он ещё успевает уцепить, как Исида точным выстрелом в золотистую фейку разбил щит, тем самым выбирая себе противника (зачтётся, видит… а нет, уже не видит Король Духов – но всё равно зачтётся), а после мир затягивает родная тёплая тень.       – Он не услышит твоих слов. Чужая сила и чужая воля захватят его разум.       – И что я могу сделать? – Ичиго серьёзен, он не хочет снова воевать.       – Помнишь ещё, как снимать маску? Во-о-от, и тут так же… – Зангецу привычно-насмешливо тянет слова, но Ичиго слишком хорошо видит, как напряжён занпакто. Больная тема, да?.. Подходит ближе, прижимает к себе и проводит раскрытой ладонью над бледным лицом – как если бы снимал налипшую паутинку. Или чёртову маску.       Мимо преклонившего колено блондина он проходит ещё скрытый тёмной дымкой, выходя в обычный мир ровно у трона. Дёрнувшегося было Штерн Риттера позади оплетает всё ещё послушная его воле тьма.       Прародитель квинси выглядит откровенно неважно, и Ичиго ощущает, как неожиданно колет в груди. Император слишком похож на старика, и видеть его в таком состоянии… это почти больно. Настолько, что все сомнения разлетаются погребальным прахом на весеннем ветру.       В раскрытой ладони разгорается чёрно-багровое пламя. За спиной отчаянно бьётся в теневых путах Штерн Риттер, и Ичиго почти глохнет от гулких ударов чужого сердца, но лишь ещё крепче сцепляет тени. Помехи сейчас… весьма некстати.       Багровое пламя Пустоты жадно облизывает уродливый след силы мёртвого Короля, пожирает и почти урчит от насыщения. Ичиго даже морщится: тухловатый привкус застоявшейся воды оседает на языке. Зато под руками покорно уходит мутная мгла, открывая до дрожи знакомые алые глаза. Куросаки отступает на шаг, склоняя голову перед существом на тысячу лет старше.       – Ваше величество.       За спиной даже дёргаться перестают – не иначе как от последней степени ошеломления. А Яхве, с минуту посверлив его внимательным взглядом, просто произносит:       – Ты – знаешь.       Голос, гулким эхом отразившийся от дальних стен, звучит ниже и глуше, чем тот, родной. Взгляд тоже чужой – слишком равнодушно-настороженный, и Ичиго так же коротко роняет в ответ:       – Да.       – Время его правления на исходе. Выбирай, Ичиго.       – Старик, ты… ты серьёзно? – Ичиго оборачивается к занпакто за поддержкой, но с размаху налетает на такой же неумолимый взгляд. Шуточки и маски он сам оставил позади. – Ты тоже знал?!       – Нет, я так просто тебя Величеством зову, – Зангецу скалит зубы, ещё смеётся, но в жёлтых глазах дырами зрачков стынет чернота. Ичиго впервые так холодно.       – И что ты будешь делать теперь? – Яхве вроде как расслабленно откидывается на спинку трона, но Ичиго остро чувствует, как утекают силы Императора. Его время действительно почти закончилось, а сам Куросаки, придя сюда, лишь ускорил этот процесс. Вот просто интересно, это и был план прежнего – уже мёртвого – Короля?       – Я не хочу! – Ичиго наворачивает круги по доступной площади и старательно давит подступающую истерику. Стекло под ним мелко трещит. – Я хочу вернуться к семье и прожить нормальную человеческую жизнь, а не застрять на тысячу лет хрен знает где!       – Фигня вопрос, Величество. Посылаешь всех в Джигоку и сваливаешь домой – я даже Гарганту по такому случаю лично открою. Лет на сто-сто пятьдесят этой развалины ещё хватит… – притормозивший Ичиго сам додумывает то, о чём промолчал занпакто. О том, что шинигами погибнут все, и множество душ Пустых навечно покинет круг перерождений, поглощённые отчаянно цепляющимся за жизнь Императором. О том, что на его, Куросаки, век обещанной сотни лет хватит, а уже его детям-внукам…       – Есть другие варианты, – квинси, как всегда, рационален. Ичиго снова набирает скорость, пытаясь понять, о чём говорит хранитель. Убить Яхве? – на невысказанные мысли старик качает головой.       Ичиго улыбается, чувствуя, как неспешно сворачиваются в единый узел нити Судьбы. Здесь, сейчас.       Прохладной костью на лицо наползает маска – Уэко Мундо заявляет свои права на него. В ответ бухает, почти проламывая рёбра, сердце и яростно сияет кровь – наследие матери тоже не собирается уступать. Едко хмыкает Зангецу, наконец-то в полной мере отпуская свою силу – ледяной мрамор вокруг трескается, словно лёд, и проседает от давления реяцу. А Ичиго жадно дышит всей грудью, впервые за свою жизнь. Сила внутри поёт и грохочет, и каждое движение, каждая мысль находят своё отражение в мирах.       Он сам – мир.       Сладко, опьяняюще-сладко, так необыкновенно-восхитительно ощущать собственное всемогущество. Пожалуй, теперь Ичиго понимает Яхве, всю жизнь сражавшегося ради глотка этой мощи, ради краткого мига этого единства.       Сама мысль о добровольном отречении просто нестерпима. Как вообще возможно?..       Яхве на троне лающе смеётся, обречённо прикрывая глаза рукой.       – Император сможет возродиться, пока жив хоть один потомок его кровной линии. Любой из квинси. Исида. Ты сам и твои девочки, – старик говорит ровно, словно выносит приговор. – А потом война продолжится, ещё более кровавая, чем до того.       – Что тогда? – ужас парализует, и Ичиго едва выдавливает из себя слова. Должен, должен быть способ избежать всеобщей бойни, что разразится в этом случае.       – Отречение, – Зангецу убийственно спокоен, впервые за всё время их знакомства.       … я не хочу ещё раз терять брата…       … брата…       …брата…       Голос причудливым эхом гуляет в черепе, напоминая о том, что по-настоящему ценит Ичиго. Дом, семья. Насмешливый прищур карих глаз и тяжёлая лапа на плече. Показательно-раздолбаистый, слишком серьёзный отец и почти забытое мягкое прикосновение нежной руки мамы. Такие разные попытки казаться взрослее и совершенно одинаковые сияющие улыбки, обращённые к нему.       Губы изгибает усмешка. Принять окончательное решение легко, и где-то внутри небо наконец-то разрезает радуга.       И нафиг надо всё это всемогущее и бескрайнее… одиночество.       – Вы не обидитесь? – Ичиго задаёт самый жуткий вопрос, не смея поднять глаз. Он – опять! – требует от своих Хранителей отдать все силы. Так уже было, и он до сих пор не может себе простить тех полутора лет ледяного безмолвия.       – Оболтус ты, Величество… – выдыхает занпакто почти нормальным голосом, а не привычным скрежетом. Так, словно едва сдвинутая маска наконец-то начинает по-настоящему отваливаться от лица.       – Ичиго, то, что хочешь защищать ты, и то, что хотим защищать мы, – очень разные вещи, – от ровного голоса старика Ичиго ниже опускает голову. Он знает, помнит ещё с того раза… – но разве сейчас наши желания не совпали?       «Зангецу?»       «Мне нужна минута, Ичиго, и очень много энергии» – мягко оглаживает измученный разум.       «Щас будет» – отзывается вспышкой безумного огня под кожей.       Алое марево застилает глаза, кровавыми слезами стекает по шее, собираясь где-то у лопаток. Зангецу предупреждали, что будет больно… но это почти что за гранью. Проклятая кровь словно вскипает, в обход воли Прародителя взывая к дарованной роду силе.       За спиной глухо вскрикивают, где-то над миром разлетаются белоснежными перьями чужие крылья – квинси первыми ощущают грядущие изменения. И отступают.       И уже совсем неважно, что на мостовую ступили шинигами – лишь жадно распахивает пасть ненасытная Пустота, пожирая привнесённую силу. Безумно хохочет объятый почти ядовитым золотом Зараки и падает на колени пенно-бледный Укитаке, сжимает занпакто Шинжи, не давая собственному Пустому вырваться из оков воли, и тоненько всхлипывает из последних сил удерживающая щит Иноуэ. Даже Джаггерджак опускает Пантеру, механически стряхивая с когтей яркие капли.       Люди, квинси, шинигами и Пустые – все бессильны перед призванной мощью, все покорно склоняются и признают себя её частью.       Ведь так и должно быть, а? Все миры существуют лишь по воле Короля.       И только Яхве смотрит с понимающей усмешкой, с заметным усилием втягивая густой от реяцу воздух. Да, Королю не пристало выдавать свою слабость, даже если по непроглядной смоли волос стекает тусклое серебро, а некогда красивое лицо избороздили морщины.       Дыра в груди раскрывается с глухим хлопком, и Ичиго едва сдерживает всхлип. И впрямь, не пристало – мы слишком ослеплены своей силой и гордыней, да, Ваше Величество?       Сердце на миг замирает – и содрогается, когда вспышкой звезды на чёрном фоне загорается судьба. Вечность небрежно сминается и время поворачивается вспять – два тысячелетия, не-бывшее и только грядущее, переплетаются, неразрывно сливаясь в одно.       Теперь пути назад нет, и Ичиго сквозь прозрачную пелену видит, как наливается вновь ночной тьмой сгорбленная фигура на троне. Силы утекают сквозь кожу, собираясь сияюще-алым у бездонных зрачков напротив, и нити Судьбы, ластясь, оплетают длинные пальцы без малейших признаков старческого увядания. Теперь всё будет хорошо. Осталось совсем чуть-чуть – собраться с силами и уйти, навсегда покинуть этот мир… вернуться домой. Улыбка впервые за многие годы всё-таки пробивается за хмурую маску.       – Ты шинигами не трогай, ага? Подданные, как-никак...       И, чуть пошатываясь, он уходит прочь. Мимо уже не удерживаемого тенями Штерн Риттера, по хрустящим под ногами осколкам прежнего мира, к огромному окну, за которым просыпается родной город и на крыльце сидят, обнявшись, две одинаковые фигурки.       Глубокий голос настигает его уже у высокой арки.       – Какой у тебя Шрифт?       Ичиго не оборачивается, разглядывая странный узор на всё ещё тепловатом от впитанной силы камне подоконника. Ну да, было бы странно, если бы Прародитель квинси не понял, что за чудо изменило мир.       Что ж, это ведь теперь не столь и важно? Голос даже не дрожит, когда он почти легкомысленно отвечает:       – Догадался всё-таки... I – Inversion*.       И скорее угадывает, чем слышит признание Его венценосного Величества.       – Тебе подходит.