bubble

      Ей хочется гореть ярким огнем, сжигать им все, что только попадется под руку, все, что из-за собственной глупости окажется поблизости. Она будто тлеет в пламени своей падающей звезды, на которую она загадала желание, что они всегда будут вместе. У нее не получается, ведь горькие слезы падают на только родившиеся язычки пламени и убивают их, оставляя только тонкую дымку.       Как мог он предать? Как мог он тысячу раз обещать и клясться, а потом так просто променять ее на какие-то радужные и почти невидимые перспективы?       Сердце с болью отзывается в груди, выпуская ядовитые шипы, что медленно уничтожат ее изнутри. В голове крутятся картинки-воспоминания, как в старом кино, - медленно, с шумом и в низком качестве, - одни утешают, а другие давят на больное еще сильнее.       Почему желания загадывают на падающие звезды, ведь те летят вниз, на свою верную смерть? Вместе с звездой умирает желание, а с желанием умирает надежда. А когда умирает надежда, то и человек, что питал ее, умирает тоже.       Ей казалось, что она умирает прямо сейчас.       Она имела ужасную привычку – никогда ни в чем не разочаровываться. Видеть только прекрасное, только красоту в том, что было ужасным, чувствовать себя только хорошо, - почему-то именно сейчас этой вредной привычки она лишилась, даже не успев на прощание помахать ей рукой. Слезы пеленой застилают глаза, Пайнс доверяется только памяти и чувствам, убегая от семьи, убегая от друзей, убегая от всего, что только связывает с прошлым.       Ее путь длинный и тернистый, - она старается заглушить чувства громким плачем, но делает только хуже, будто самой себе показывая, как раны глубоки. Ей вдруг становится так жалко дядю, ведь сейчас она испытывает то, что испытывал когда-то он. История имеет свойство повторяться, она кольцуется и дает обороты раз за разом, пока в конечном итоге Вселенная не умирает.       Как хочется опять стать маленькой девочкой, которой пели колыбельные и качали на руках, когда снились кошмары. В голове воспроизводятся те самые песни и действуют на нее успокаивающе, ей кажется, что сейчас она не в реальности, что сейчас она спит и видит плохие сны, где все ее страхи материализуются. Где она одинока, где мир становится серым. В ее голове умирает еще одна мечта, а с ней и звезда, что теперь камнем летит вниз, все ближе и ближе к своей гибели. И море отчаянья поглощает ее, даже не давая коротко вспыхнуть напоследок.       Падающая звезда на ее свитере медленно теряет свои краски, больше не светясь. Тухнут и ее глаза, которые сверкают теперь только злостью и обидой.       Она устала, - морально и физически, - опускается к корням дерева, мечтая прекратить все это, чтобы этого дня не было вообще в ее жизни. Фейерверком взрываясь, рождаются другие звезды, соединяясь в другие галактики, - космос в ее голове не переливается цветами, а становится угольно-черным. Все на темном фоне кажется хуже, - и ее блестящие остатки хороших воспоминаний меркнут.       Тысячи любопытных глаз наблюдают за ней отовсюду, сначала радостно щурясь, а потом печально закрываясь. Деревья с ветром в кронах начинают нетерпеливо шататься, скрывая девочку в своей тени, будто укрывая ее от всего плохого. На небо надвигаются сумерки, что после коснутся и земли, окрашивая ее в различные оттенки темных цветов.       Кто-то шепчет ей над самым ухом слова утешения, кто-то жалеет ее и утирает появляющиеся кристаллики слез, - теплые ладони касаются ее лица, действуя успокаивающе. Прямо как колыбельные из детства. Она не хочет открывать глаза, она хочет смотреть, как причудливо меняются созвездия в голове, уничтожающие ковш Большой Медведицы. Мэйбл из прекрасного правителя превращается в безжалостного тирана, грозно смотря, как ее подданные страдают.       Пайнс превращается в малышку, а слезы, что катятся с ее щек, превращаются в маленькие частички формирующегося млечного пути.       Пришло время уничтожить всю Вселенную, начиная с самых больших и важных вещей. Пусть потом она будет жалеть, пусть будет заливаться слезами еще более горестными, чем эти, пусть, пусть это случится. Она всем сердцем, - самой большой звездой, - желает уничтожить все дорогое, красивое и светлое, что только может заполнять ее глупую голову.       В центре самого большого пепелища сидит маленькая девочка, волосы которой то распускаются, то заплетаются обратно в косы. За ее спиной, сияя, падают звезды, а большие планеты-воспоминания рушатся по одному щелчку пальцев, просто рассыпаясь на крошечные частички пластика.       В ее открытом пространстве появляется чужак, что только удивленно озирается вокруг, пока яркие вещи горят в таком же ярком огне. Вместо взрывов она слышит только пение женщины, тихое и спокойное, которое абсолютно не вяжется со всем происходящим.       Теперь в темном пространстве горит ярким цветом только одна вещь - его идеально-желтый пиджак, который не собирается терять свой оттенок. Он шагает медленно и плавно, размахивая в воздухе тростью, только внимательно рассматривая все. Глаз цепляется за догорающие обломки воспоминаний, тлеющие и источающие клубящийся дым. Даже он содрогается от зрелища.       Он не сдерживает себя и берет малышку на руки, качая ее в такт колыбельной, попутно шепча другую, - его прикосновения легкие и мягкие, от них обида утихает и свет потихоньку возвращается обратно. Время обращается вспять, пепел и обломки собираются обратно в планеты. И звезды, теперь сияя еще ярче, поднимаются со дна моря и возвращаются на небо, собираясь в созвездия. Снова ее мир дышит, а она почти засыпает, становясь самой собой.       - Больше тебя не обидят, - говорит он. Звезда на ее свитере начинает сиять в такт биению сердца, - ты будешь там, где твои мечты всегда будут реальными.       Засыпающая девочка чуть улыбается и кивает. Улыбка озаряет и его лицо, а млечный путь снова становится крупинками хрустальных слез. Они собираются в один большой шар, поглощая спящую девочку, что нехотя отпускает руку своего спасителя. Мэйбл Пайнс больше не плачет, больше не хочет уничтожить все и сжечь в огне своей падающей звезды, - она благодарно улыбается, погружаясь в розовую дымку, пока демон заковывает шар в цепи. Так надежнее.

***

      Когда она проснулась в мягкой кровати, то не помнила ничего, - ни своей злости, ни разрухи, ни Билла, который пел колыбельные и качал на руках, - а думала, что это лишь странный, как и все ее окружающее, сон. Она влюбилась в новый мир, в это яркое место, где мечты из головы становились не звездами, а реальностью.       А тысячи глаз, что наблюдали отовсюду, только успевали радостно блестеть.