Пока еще возможно изменить судьбу

В первый раз, тогда, чуть ли не через месяц после начала службы оруженосцем, Ричард постучался в кабинет Алвы, порывисто вошел и, подойдя к столу, попросил: — Монсеньор, отодвиньтесь, пожалуйста. Едва Рокэ отодвинулся, Окделл сел на его колени, обнял за шею и шепнул: — Вы на меня так смотрите, что даже Хуан краснеет. Зная вас, вы же никогда не начнете первым, потому что это использование своего положения и прочее… А я вам говорю — пользуйтесь! Рокэ не утерпел, он действительно хотел своего юного оруженосца, такого уверенного в себе… И такого наглого. На королеву юнец смотрел с легким презрением, а по вечерам шутил что-то на тему снулых рыб и плохой игры. Фердинанд, впрочем, такого злословия у Дика не вызвал — Окделл заметил, что король похож на его дядю чем-то, и охотно сопровождал Первого маршала на разнообразные встречи с Его Величеством. Впрочем, не все было так просто. Упражняясь в остротах, юноша вызвал на свою русую голову гнев семерых дворян во главе с Колиньяром. Эстебан был сильно уязвлен шуткой про постель коменданта — и погиб от рук разъяренного — что по виду было непонятно — Алвы. Ричард, правда, в тот день долго не мог заставить себя прийти к Рокэ, сидел в своей комнате и кусал губы. Решился он только поздно ночью, получил жесткий выговор и ушел из спальни кэналлийского герцога рано утром с легким сердцем и улыбкой на лице. Смерти юноша вообще переживал тяжело. На войне — тогда, в душной Варасте, когда после боя все вокруг пропахло кровью и болью — Алва его едва ли не впервые ударил, чтобы образумить. Ответом стал ошарашенный взгляд серых глаз, а потом любовники сцепились в драке, утробно рыча и ловя противника на слабостях. Адуаны и армия смотрели на Окделла и Алву с ужасом, думая, что они сейчас просто порвут друг друга, но… Рокэ поднялся первым, утирая хлещущую кровь из разбитого носа, подал руку Ричарду. — Все в порядке, господа, не обращайте внимания, — и увел Дика в палатку. Итог — разбитый нос и синяки у Ворона, лопнувшая губа и помятые ребра у юноши. И, конечно, взаимная забота друг о друге. С Диконом было довольно легко. Сначала. Потом, после победы, во время очередной пьянки с Лионелем, Рокэ взбрело в голову что-то дурное. Желание посмотреть на своего юношу в чужих объятиях. Ричард не хотел. Отпирался, кричал, вызывал обоих мужчин на дуэль, уверял, что Алва сам потом пожалеет, но — осекся, в очередной раз глянув в глаза Первого маршала. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. Дик только зубы сжимал, чтобы позорно не зарыдать. Нет, Лионель был хорошим любовником, Ричард получил удовольствие от процесса, а Рокэ — от зрелища, но внутри… Едва все закончилось, Окделл вылетел из кабинета, прихватив вещи. Позже он сам удивлялся, что не наделал глупостей в состоянии истерики. Только стены его комнаты пострадали — от метаний в них фамильного кинжала. Следующие две недели Алва и Ричард не разговаривали. Ворон подолгу стоял возле камина, где над его оруженосцем и надругались, но ничего сделать не мог — на любую просьбу открыть дверь Дик отвечал метанием кинжала в эту самую дверь. В четвертый раз лезвие прошло насквозь и застряло в древесине. Больше Рокэ к комнате не подходил. Потом Дикон начал пропадать по вечерам. Пако, за ним следящий, докладывал, что юный дор много пьет и играет в карты с бывшими однокорытниками. Играл он, конечно, хорошо, но после очередной выходки подобного типа Алва вызвал оруженосца в свой кабинет. Дикон, едва улыбаясь, прошел к столу и сел в кресло, глядя на Алву. — Звали, монсеньор? — Звал. Что ты творишь, Рикардо? — А ты что сотворил? — Окделл криво улыбнулся. — Ты отдал меня Лионелю, будто я для тебя — очередная игрушка. И если ты думаешь, что мне понравилось — раз уж я кончил — то ты ошибаешься, Рокэ. — Дикон, я… — Давай, оправдывайся. Скажи, что ты был пьян, что ничего не осознавал, что с ума сошел, наконец. Ну? Ворон встал, обошел стол и рухнул на колени, прижимаясь к ногам Ричарда. — Прости меня. Дик скрипнул зубами. Закатив глаза на секунду, он вздохнул. — Из нас двоих старше ты, а умнее я, — Окделл вцепился — но нежно — в волосы Росио. — Мне было больно, Леворукий тебя дери, а больнее всего было слышать твои стоны удовольствия. Чтобы больше такого не было, да? — Да, — хрипло выдохнул Алва, подаваясь вперед. — Больше никогда, обещаю. Ричард, наконец, поцеловал его — жестко и властно, как и всегда. От этой привычки у Рокэ даже в глазах защипало. — Монсеньор! — Дик соскочил со стойки и прижался к Рокэ — в одном белье, потрясающе красивый, словно Абвений. Вцепился жестко в волосы Алвы и поцеловал на глазах всего трактира и своих однокорытников. Торопливо одевшись, Окделл выскочил первым, не забыв заплатить за вино. — И что это было? — спросил Алва, приблизив Моро к Соне. — М? Манрику в карты проигрался на желание, всего лишь почти голым станцевал старый надорский танец, — Дик улыбнулся, пожимая плечами. — Что-то не так? — Да нет… Кхм, — Рокэ прищурился. — Ты что затеваешь? — Я завтра приду на бал… — Начал Ричард, оглянулся на кэналлийцев и чуть тише продолжил: — Приду на бал в женском платье и буду с вами танцевать, господин Первый маршал. Алва сверкнул глазами. — И насколько откровенным будет твое платье? — Всего лишь открытая спина, — Окделл рассмеялся. Он выглядел сильно расшалившимся, но остановить его было бы сложно. — Ну что, будешь со мной танцевать? — Но до этого мы порепетируем… Всю ночь будем репетировать, Рикардо. Юноша снова рассмеялся, кусая нижнюю губу так остервенело, что та порозовела и припухла. — Всю ночь, Росио. Они подъехали к особняку Алва и едва ли не чинно направились в кабинет. — К слову о танцах, — Рокэ схватил Дика за руку и прижал к себе. — Станцуй со мной. — Кэналлийский? Научи. — Уже учу, — мужчина заставил Ричарда прогнуться в спине назад. — Какого цвета будет платье? — Черное с синим, — Окделл хитро прищурился, выпрямляясь и следуя за движением. — Жаль, я хотел увидеть тебя в багровом. — Ну, у нас не один бал впереди, — Дик повернул голову, глядя на Рокэ, стоящего за спиной. — А этот танец действительно такой… Интимный, или ты просто хочешь меня потрогать? — И то, и другое, — Ворон резко развернул юношу лицом к себе. — И это тоже, — Алва поцеловал партнера, крепко сжимая в объятиях. Юбки хлестали по ногам, пока Дикон старательно танцевал с Рокэ, никого к нему не подпуская. Алва этим, впрочем, явно наслаждался, так как на его губах сияла улыбка, а глаза светились. Выдернув Ричарда из танца, Росио нежно поцеловал его и помог спуститься по лестнице вниз, прочь из дворца. Вслед им неслись чьи-то выкрики, а кто-то даже выстрелил в воздух. Смеясь, любовники завалились в дом, спешно расшнуровывая тугой корсет на Окделле. Стянув все юбки, юноша остался в тонкой рубашке, чулках и смешных панталончиках. — Тебе это слишком идет, — заявил Рокэ, настраивая гитару и начиная петь. Ричард узнал песню и даже подпевал, закинув ноги в чулках на колени Алвы. И с каким удовольствием, отложив гитару, Росио стягивал ажурную тонкую ткань с аккуратных ног Дикона… Звук выстрела — подлый, будто в спину, хотя стреляли в грудь. Собственный вскрик, раскатившийся по горлу и — эхом — по местности. Осыпающиеся камни под ногами. Удар. Из головы течет кровь, так же, как и из груди, пока он летит вниз. Хруст костей. Позвоночник, всё… Всё сломано. Достойная расплата за все злодеяния. Недостойная для Повелителя Скал смерть. Дик резко открыл глаза, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Все было так реально… Подождав еще минут пять, юноша тихо, чтобы не разбудить Рокэ, прижался к нему и снова задремал. О, Росио… Тебе не стоит знать, какие сны мне снятся, потому что я знаю, что тебе снится то же самое.