sweet start

«В преступном мире есть хозяева, чьи помыслы даруют жизнь, в кругах поклонников и бедолаг, в который раз отсиживающих за решёткой Готэмской тюрьмы. А есть и те, кто столь успешен в прилично муторных делах, но почести им не даруют и беспрепятственно желают заставить искупать грехи над грязным полом где однажды, окажешься в крови и ты». — К чему это, Эд? — взгляд был так же нежен и задумчив, и к слову, сладостен как мёд, а пальцы шутливо стучали под такт любимой мелодии. — Что быстро ускользает и медленно восходит, а прозвище её придаст и крысе шарм? — Ты мне скажи. Ведь я дарую тебе её, лишь только попроси, дорогой мой друг, — последние три слова он прошептал, закончил томным вздохом и резко отклонился, дабы запечатлеть его любимую реакцию. — Скажи мне, Эдвард. — Она мне не нужна, я счастлив по другим мотивам. Ты знаешь, Освальд, по каким, — изумрудный оттенок глаз Кобблпота отвлекал своей ядовитостью, принуждая всматриваться в хаотичный рисунок радужки исключительно свойственный лишь ему. Такие секунды не были загадкой для Освальда — он хотел прикасаться к суховатой коже и ощущать приевшееся дыхание, учащавшееся при каждом хрупком слове, возле своей шеи. Но он был не уверен, хотел бы Нигма того же. Ребусы возбуждали Оззи, а блестяще быстрые ответы удивляли Эдварда, все же, никто с интересом не относился к его причудам до поры до времени. — Я таю в лапах одиночества, но два осколка воедино называют «Высочеством», дополняя картину кровавым вином. Что я? — произнесенное не задержалось в голове Нигмы, поскольку она отключилась, как только Освальд робко прошелся пальцами по его запястьям, наградив расслабленное тело мурашками. Эдварду нравились такие вечера — тихие, расслабляюще-будоражащие. Безумный обретает покой. — Я забыл, о чем ты говорил, прости, — виновато прошептал Эд, поправляя съехавшие на нос очки. — Но мне нравится слушать твой голос. Освальд искренне был рад, что именно этот человек сидит перед ним и разделяет вечер за интересной беседой. Эдвард немного колеблется, проводя рукой по колену и неловко смеясь. Но разрывающая тишина волновала его больше уделенного ему внимания, он не мог держаться дольше: — Освальд, кажется, я влюбился. Сердца стук усиливался с каждым осознанным, застенчиво сказанным словом, будто всю жизнь Освальд ждал этого признания и не мог привести в порядок спутанные мысли. — Д-да? И кто этот счастливчик? — Оззи неумело пытался скрыть свою горячность за беззаботной улыбкой. — Я встретил девушку из библиотеки, она безумно похожа на Кристин, кажется у нас свидание, завтра. Сердце болезненно сжалось в грудной клетке, и колкий холод нахлынул вместо пламенного счастья. Каким бы властным Освальд не казался, он не мог овладеть своими эмоциями, и чуть было не сорвался от грубой наивности, но вместо этого потянул ледяными руками Эдварда на себя, оставляя ничтожно малую паузу между ними. Будто что-то извне заставило сделать важнейший шаг, что-то помогло Освальду забыть о страхе и сомнении и вспомнить о привязанности к человеку, изменившему его окончательно. Влажные губы неуверенно коснулись губ Эдварда, тот почувствовал содранную кожицу от частых прикусываний и четкий привкус вина, которое так любил Оззи. Нигма хотел прервать их близость, возмутиться от такой дерзости, но трепещущая его сторона притупила злость и сдалась победителю. В груди тлела сушь, а из пепла создавались бессмертные картины неумолимой красоты. Короткие волны накрывали их обоих, не позволяли насладиться чистотой воздуха, заставляли подчиниться природе через недостаток необходимого. Сопротивление неравносильно новому чувству, легкому и пугающему. Непривычное жжение, словно тысячи кратких электрических импульсов пустили по всему телу, немного выбило Освальда из колеи, ведь это его первый бесценный опыт, который кажется, очень удачный. Он не хотел, но прервал поцелуй не разрывая интимности, и горячо прошептал в губы Эдварда: — Это была шутка, правда? Насчет той девушки? Нигма лишь ухмыльнулся и, не ответив на вопрос, привлек его к себе сильнее, поглаживая по смолистым волосам. Разумеется, это был лучший ответ, ожидаемый Освальдом и оправдывающий все надежды о великих замыслах загадочного гения. «Спасибо, мама» — подумал про себя Оззи, наслаждаясь компанией единственного дорогого человека.