Когда игла впервые входит в нежную кожу века, Коралина стискивает зубы, силясь не заорать. Она сжимает кулаки, оставляя на ладонях багровые полумесяцы от ногтей, а другой папа напевает ей какую-то глупую детскую песенку, поглаживая по голове. Она почти не слышит его мягкого, мелодичного голоса, не чувствует бархата халата под шеей — настолько ей невыносимо больно сейчас.
Следующие стежки не менее болезненны, и она, в конце концов, начинает плакать, позволяя слезам стекать по щекам, впитываясь в волосы.
Другая мама коротко и разочарованно вздыхает, стирая одну пальцем:
— Потерпи, дорогая. Ты же у нас смелая девочка.
От её кожи пахнет жасмином, и Коралина пытается не думать о том, что маленькая железная игла в данный момент терзает её кожу. Она настраивает свое сознание на этот запах, абстрагируясь от происходящего.
« Мама очень любит меня. Она заботится обо мне. Чёрт, как же больно! Я знаю, и она знает, что так будет лучше. А еще я знаю, что совсем недавно она испекла пирог с вишней и имбирное печенье, ведь скоро ужин. И я буду сидеть за столом с моими идеальными другими родителями и есть вкусную еду, зная, как они любят меня, свою единственную дочь.»
Совсем скоро боль отошла на второй план под натиском усталости, и Каролина начала засыпать под мурлыканье отца. Она совершенно забыла обо всем, и когда вспышки боли наконец затихли где-то на периферии сознания, превращаясь во что-то незначительное, она провалилась в сон.
***
— Дорогая, проснись! Доченька! — кто-то мягко потряс её за плечо, и она открыла глаза, садясь и машинально потягиваясь, чтобы размять затекшие плечи. Под нос тут же сунули зеркало, и спустя пару секунд взгляд Коралины сфокусировался, выхватывая реальность урывками: прядь собственных волос, упавшую на глаза, которую она поспешно заправила за ухо; высыхающие дорожки слез на щеках; помятое горло свитера…
Глаза.
У Коралины перехватило дыхание.
Сидевшая рядом мать сжала её руку и ободряюще улыбнулась:
— Ну как тебе? Нравится?
— Превосходно! Лучше и быть не может! — вскочив с дивана, она закружилась по комнате.
— Не забудь, что скоро ужин. — напомнила ей
другая мама, выходя из комнаты и направляясь, очевидно, на кухню.
Счастливо улыбаясь, Коралина подошла к окну, опираясь ладонями о подоконник. Она с восхищением рассматривала сад и дорожку из гравия, будто видя мир вокруг первый раз. Хотя нет, даже не так. Видя его
совершенно другими глазами.
Черный кот по привычке обернулся и зашипел, вздрогнув.
Из окна второго этажа на него с восхищением смотрела девочка с голубыми пуговицами вместо глаз.
