Битва на Содденском холме глазами Трисс Меригольд

Что у тебя в голове, когда, пожиная душу неведомый смрадом, на тебя надвигается пропасть? Как перепрыгнуть бездну с поломанными ногами? Как не трухнуть, глядя в глаза самой Царице-Смерти? Осознавая, что может не вернуться в свой излюбленный донельзя мирок, что может потерять надежду и поддержку, что всё закончится так быстро, она закрыла глаза и пустила немую слезу. О, сколько мыслей переплеталось в её рыжей голове - звёзд на небе гораздо меньше, чем этих мыслей. Закрывая глаза, она видела разные картины, и каждая картина была на столько пронзительна, что с каждой минутой её красивое лицо всё сильнее искривляла гримаса страха. Взмах ресниц, движение веком, что вот уже она одна, истерзанная жаждой, уставшая, как гужевая лошадь, стоит в окружении безликих воинов, от которых веет враждой и злобой. Самый страшный из них поднимает свой меч... Слеза быстро стекает от уголка глаза к уголку изящной губки молодой чародейки. Да, она не в силах смотреть на собственную смерть, но и не в силах удержать глаза открытыми. И снова взмах длинных ресниц. И снова движение дрожащего века. И вот её уже истерзанное тело с миллионами шрамов и рубцов, неумело прикрытых белым кружевом, несут в хрустальном гробу, а вокруг её выжившие соратники и освобождённые жители с уважением и гордостью смотрят на героиню битвы, кто-то кидает цветы, кто-то подкладывает в гроб неизвестные записки... Немой крик вырывается из неё - она спешно затыкает рот кружевным платком. Жуть пробирает её изящное тело до боли. Страх неизвестности гложет её неокрепшее сознание, и она вновь закрывает глаза. Она видит, как её тело падает в грязь, голубые глаза неподвижно созерцают кучевые облака, красиво подсвеченные осенним солнцем. Её волшебные волосы превратились в грязный спутанный ком. Ребро торчало из-под ошмётков одежды. Некто, убегая куда-то в даль в страшной агонии, наступил ей прямо на грудь - она сжала веки до упора, изображение исчезло, и появилась, переливаясь всеми возможными оттенками серого и чёрного, тьма. Слёзы лились из неё, будто тропический дождь в джунглях, нос предательски громко хлюпнул, руки что есть мочи зажали рот. Судорожный глубокий вздох, глаза закрываются, и перегруженное сознание кидает ей надежду: одна против тысячной безликой армии, она, с диким криком уверенности в своей победе, взмахивает рукой, плавно, будто машет платочком на прощание, и в миг неимоверной мощности волна, сотрясая и переворачивая воздух, уносит всех врагов в мир в котором нет места войнам и житейских проблемам, в мир, где извечный покой и умиротворение. На её молодом лице появляется улыбка и радостные друзья чародеи несут её на руках до ближайшей пивной, чтобы отметить такую быструю и лёгкую победу. Последняя слеза скатилась, оставив в память о себе лишь липкую дорожку. Последний тихий всхлип, и она уже пытается привести своё лицо в порядок. "Теперь я готова, - пронеслось в её голове - теперь-то я готова". Она улыбнулась себе в зеркало и вышла из комнаты, крепко сжимая в руке платок, который помогал ей не выдать свой страх. ...Они стояли друг на против друга, но она не видела лиц ни тех, ни других - все они были для неё безликой массой, отличить друг от друга которую помогало только ощущение теплоты от союзников и ощущение ненависти от врагов. Поднялся вой. Массы начали перемешиваться. Жизнь поменяла темп. Мимо неё пробегали, словно в замедленной съёмке, безликие воины, а она просто стояла, прижав к груди двумя руками заветный платок. Одно сплошное лицо внезапно возникло перед ней, тем самым нарушив это стояние. Она увернулась рефлекторно, так же рефлекторно нанесла удар. Лицо провалилось куда-то вниз, туда, куда она решила во что бы то ни стало не смотреть. Она билась без единой мысли, пользуясь только рефлексами и смотря своим чистым взглядом сквозь врага вдаль. Через какое-то время вокруг замелькали какие-то вспышки, она содрогнулась, на мгновение её взгляд поменялся на осмысленный. Темп вернулся к исходному. Брови сдвинулись, из груди вырвался дикий крик - она примкнула к создателям вспышек, осознавая, что делает. Вдруг дикая боль в груди - "прощайте мои любимые платья", - пронеслось в её сознании. Взгляд перешёл в никуда. Действия - в рефлексы. Движения вновь замедлились. Всё смешалось в некую консистенцию, не желающую оставлять воспоминаний. Все дни слились воедино. Её настоящее покрыл дым. Резкий толчок - ноги не держат её, глаза не в силах больше смотреть, настала темнота. ...Каким красивым кажется город с каланчи. Люди, словно маленькие муравьишки, ползут по своим делам, кто стайками, кто по одиночке. У каждого из них есть неотложное дело. У всех, кроме тебя. У тебя нет забот, кроме как наблюдать за тем, как изо дня в день много-много маленьких муравьишек спешат прожить свою коротенькую жизнь. Над тобой светит весёлое солнце и озаряет твоё детское лицо такими весёлыми, как и оно само, веснушками. Ты улыбаешься, наслаждаясь этими моментами. Держась цепкими ручонками за прутья заборчика и свесив ноги, задорно болтаешь ими над торопящимся городом. Какой-то толстый мужик грозит тебе кулаком, заметив твою беззаботность, ты в ответ показываешь ему по-детски язык, и в этот момент облако закрывает солнце. Грозовая ветвь укалывает своими пиками неготовый к грозе город. В тебя вселяется страх, и ты, уже поджав под себя ноги, но всё так же крепко держась за прутья, заливаешься детским неутешимым плачем. Ты так увлечена им, что не сразу замечаешь голос матери: "Трисс, девочка моя, проснись, открой глаза. Всё окончено, ты в безопасности, - она почувствовала знакомое прикосновение руки к её голове, - я дарю тебе свою надежду, - что-то с нежностью погладило её по руке и положило в руку ту самую надежду, - открой глаза, милая". И она открыла. ...На чистом осеннем небе, цвета её глаз, не было ни облачка. Солнце освещало его так же, как и на каланче: весело, выставляя на показ свою беззаботность. Она улыбнулась и решилась подняться. Рывком она приняла сидячее положение и увидела то, чего видеть не хотела с самого начала: на пожелтевшей траве лежали до омерзения изуродованные тела, чуть ли не смешанные в кучу. В этих телах она узнала своих некогда важных и могущественных знакомых. Ужас поселился в её глазах. Она осмотрела себя, но пелена встала перед её взглядом. "Прощайте, мои любимые платья", - она закрыла глаза, её сознание прокрутило в убыстренном режиме плёнку, мешая реальную битву с предбитвенными видениями. Слёзы хлынули весенним водопадом, стекая на раны, из груди вырвался жуткий крик. На сей раз не немой. Так, ужасая округу неимоверной силы воем израненной души, воскресла юная чародейка из дыма, солнца и грязи, чтобы самой стать солнцем, озаряющим лица миллионов нуждающихся в ней. _________________________________________________ О, родная моя! Сколько я готова отдать, чтоб облегчить муки твои! Но века разделяют нас, разбивая мечты наши в крах...