Дневник детоубийцы

26 декабря 1934. Дорогой дневник! Что ж, Рождество мы отметили. А моя старшая сестра Ивлин выходит в Новый год замуж; праздник она совместила с кануном Нового года. Её будущий супруг – тот славный юноша, Ричард Барклей. Хотя я очень счастлива за них, я не могу не завидовать сестре, самую чуточку. У меня были два поклонника, но это были такие глуповатые, бессмысленные школьные увлечения, которые у каждой старшей школьницы есть. Нет, я мечтаю о настоящей любви, о человеке, с котором я бы хотела провести всю жизнь, о том, за кого я была бы рада умереть. Я однажды сказала это маме, а она в ответ рассмеялась и ответила: «Будь осторожна, когда чего-то хочешь, ты можешь как раз получить желаемое!» Не понимаю, как исполнение этого желания может мне навредить. Вера Клейторн. 1 января 1935. Дорогой дневник! С Новым годом! И Ивлин Клейторн теперь стала Ивлин Барклей! Даже не верится! Казалось, только вчера мы с ней, маленькие девочки, бегали без разрешения гулять под дождь! Я была одной из подружек на свадьбе. Когда я стояла в церкви во время венчания, я заметила красивого молодого человека примерно моего возраста, смотревшего на меня в упор! Я не успела отвернуться; вместо этого я поглядела на него... и почувствовала что-то между нами. Я была так взволнована, что забыла выйти из церкви после окончания церемонии! На свадебном ужине этот юноша представился как Хьюго Хамильтон. Он почти что мой ровесник, старше на три года (ему будет двадцать четыре в июле, мне – двадцать один в марте). Он был со мной очень мил и даже пригласил меня на танец! Более того, я скоро познакомлюсь с ним поближе: у его невестки, жены его брата, есть сын, которому на днях будет восемь. К сожалению, отец малыша умер, когда мать была беременна, и она воспитывала сына сама с помощью Хьюго. А недавно ей понадобилась гувернантка, чтобы учить и развлекать мальчика – и Хьюго сказал, что сообщит ей обо МНЕ! Это замечательно! Я обожаю детишек и всё старалась найти работу учительницы, но и такое дело сойдёт. Ивлин посоветовала мне не очень доверять обещаниям Хьюго, пока он их не исполнит. Как она выразилась, «некоторые парни ради юбки наобещают с три короба». Но я не думаю, что Хьюго такой. Я уверена, что он сдержит слово! Он мне очень нравится. Вера Клейторн. 2 января 1935. Дорогой дневник, Хьюго сдержал слово! Его невестка (которая хочет, чтобы её называли Амелия или миссис Хамильтон) позвонила мне и сказала, что согласна взять меня в гувернантки для своего сына! Я приеду к ним шестого. А ещё она сказала, что Хьюго нахвалиться на меня не мог! Ах, я не могу ждать! Я очень счастлива с родителями, но хочу попробовать и жить своим умом. Вера Клейторн. 6 января 1935. Дорогой дневник! Что ж, вот я и приехала в дом Хамильтонов. Когда я туда зашла, первым человеком, который меня встретил, был Хьюго. Он сказал, что очень рад видеть меня снова, и объяснил, как он оказался на свадьбе Ивлин. Он друг Ричарда, и тот его пригласил. Хьюго сперва не больно-то хотел идти на свадьбу, но ничуть не жалеет, что пришёл. Мы улыбнулись – и вдруг услышали громкое «Бу-у-у!» Мы обернулись и увидели маленького мальчика, с весёлым смехом удиравшего. Вышла миссис Хамильтон, представилась и пояснила, что это и есть её сын Сирил. Она спросила: – Надеюсь, он вам не мешает? Я рассмеялась: – Ну что вы, все дети такие, вы ж знаете. Миссис Хамильтон и я поговорили о моей работе, а также о всякой другой всячине: о том, работала ли я с детьми раньше, о покойном муже миссис Хамильтон и так далее. В конце концов, она велела мне пойти и начать уроки с Сирилом. Ничего удивительного сегодня не произошло, но, в общем-то, это мой первый день на работе! У Сирила большие способности к математике и средненькие ко всему остальному; с латынью у него полный кошмар. Хьюго сказал, что как-нибудь поможет мне давать мальчику уроки. Вера Клейторн. 25 января 1935. Дорогой мой дневник, Хьюго мне нравится всё больше и больше с каждым днём. По-моему, это начало очередной подростковой влюблённости!.. Но ничего подросткового в ней не ощущается... Это чудесное чувство! А может, оно взаимно? Может... Сегодня Сирилу захотелось поиграть в снежки, и Хьюго и я с ним играли. Во время «боёв» Хьюго просто подставлялся под запущенные мною снежки и прикидывался, что смертельно ранен. Впрочем, это могла быть только игра, ничего не значащая. Вера Клейторн. 14 февраля 1935. Дорогой дневник! День святого Валентина в этом году навеки станет моим самым дорогим воспоминанием! Когда я давала Сирилу урок музыки, в дверях возник Хьюго и подарил мне коробку шоколада! А потом он сказал: «Постойте, по-моему, ведь нужно сделать кое-что ещё». И он обвил руку вокруг моей талии, прижал меня к себе и поцеловал! Этот поцелуй был не похож ни на какой другой; о нет, это был мой первый настоящий поцелуй. Он был сладок, как мёд... Длился он всего несколько секунд, но мне показалось, что прошла вечность. Я даже почти не слышала дразнилок Сирила про «жениха и невесту». Когда Хьюго и я оторвались друг от друга, я была в совершенной эйфории. Я уверена, что никогда не забуду этого дня! Вера Клейторн. 26 февраля 1935. Дорогой дневник, я мало что могу сказать... но, думаю, это окончательно ясно – я люблю его! Я никогда не испытывала такого чувства. Это просто невозможно описать словами! Клянусь, я умру, если не стану женой Хьюго! Вера Клейторн. 15 марта 1935. Дорогой дневник, мне исполнился двадцать один год. Вся моя семья приехала к Хамильтонам отпраздновать это. Какой был замечательный день! Я чувствую, что очень скоро произойдёт какое-то важное событие, которое изменит мне жизнь. Может быть, Хьюго наконец сделает мне предложение! Вера Клейторн. 6 апреля 1935. Дорогой дневник! Мне, конечно, нравится быть гувернанткой Сирила, но я к нему ревную. Почему? Да просто Хьюго готов пойти и играть с ним в любой момент, даже когда собирается вроде бы погулять вдвоём со мной, скажем, в парке. Видимо, этот избалованный гадёныш на первом месте, а я, возлюбленная Хьюго, на втором! Я знаю, что это звучит жестоко, и я редко называю детей «избалованными гадёнышами», но это абсолютно несправедливо! Сегодня я осторожно намекнула на это Хьюго, и он сказал, что будет проводить меньше времени в играх с племянником. Уже хорошо. Вера Клейторн. 13 июля 1935. Дорогой мой дневник! Сегодня у Хьюго был день рожденья, ему двадцать четыре года! Когда праздник закончился и Сирила уложили спать, Хьюго позвал меня прогуляться по пляжу и там признался, что любит меня, но не может на мне жениться, потому что Сирил родился через три месяца после смерти своего отца, и если б он был девочкой, Хьюго бы унаследовал состояние и мог обеспечивать семью, но родился мальчик, и, судя по всему, нам придётся ждать его смерти, чтобы пожениться. Хьюго, кажется, это не очень раздражает, но я не такова! Боже, что за пытка! Я люблю Хьюго всем сердцем и так хочу выйти за него замуж, но из-за этого отвратительного избалованного нытика это невозможно! Ну, впрочем, Сирил хилый ребёнок, может, он долго не проживёт, так что... подождём. Но!.. Я только что вспомнила одну идею, которая пришла мне в голову во время прогулки по пляжу, однако я тогда попыталась не думать о ней. Мне она показалась слишком ужасной. Ничто не может быть слишком ужасным, когда речь идёт о любви! Вот в чём дело: у Хамильтонов есть загородный дом в Сент-Треденнике. Они ездят туда каждый год после дня рожденья Хьюго и возвращаются в конце августа. Помню, Хьюго мне недавно рассказал, что там Сирил всегда просит разрешения сплавать к одной скале далеко от берега, и Хьюго и миссис Хамильтон всякий раз говорят в ответ, что это чересчур далеко и что он утонет, прежде чем доберётся до скалы. Так как в этом году с ними я поеду я, я и буду обязана следить за тем, чтобы мальчик туда не поплыл. Это ведь не очень позорно, если я отвлекусь на секундочку? И Сирил поплывёт к скале? И когда я брошусь за ним, будет уже поздно? Конечно, всё это не так уж просто. Что, если Хьюго или мать Сирила что-то заподозрят? Я сейчас очень устала и не хочу всё это обдумывать. Поразмышляю над таким планом завтра, после уроков Сирила. Вера Клейторн. 14 июля 1935. Дорогой дневничок, на свежую голову мне удалось продумать всё как следует. За ужином Хьюго объявил, что одиннадцатого августа его не будет в Сент-Треденнике: он поедет в Ньюквей, чтобы найти хорошую работу и заработать денег для женитьбы на мне самому. Теперь я выбрала подходящий день для осуществления моего замысла: одиннадцатое августа. Запомним: 11 августа. В план я добавила новые детали. Сначала я, как полагается, не буду разрешать Сирилу поплыть к скале, но накануне Исполнения Приговора над Сирилом я скажу ему, что он может поплыть, но не должен никому говорить об этом, чтобы сделать мамочке сюрприз. Его мать не сможет помешать тому, что я сделаю, потому что в её утреннем чае окажется парочка таблеток веронала. Утро – самое удобное время, на пляже почти никого народу нет. Я поведу Сирила на утреннее купание и позволю ему плыть к скале. А сама между тем лягу на пляже и буду читать дневник вот до этой фразы. К этому моменту Сирил уже будет достаточно далеко, чтобы начать захлёбываться. А если он ещё будет в порядке, я ещё посижу и подожду подходящего мгновения. «Пойму», что ребёнок в опасности, и поплыву за ним. Но, благодаря тому, что плаваю я медленно (надо будет попрактиковаться в этом, а то будет подозрительно выглядеть), я не успею вовремя. Кроме меня и Сирила, никого там не будет, и никаких улик против меня не останется. В суде сочтут это несчастным случаем, и придётся уж им поверить мне на слово, что я действительно изо всех сил старалась спасти мальчика. Я буду полностью оправдана, Хьюго унаследует деньги, и мы поженимся! Это прекрасный план. Ничто не может мне помешать. С этого дня буду учиться медленно плавать. Вера Клейторн. 18 июля 1935. Дорогой дневник, завтра мы едем за город. До меня сейчас дошло, что в моём плане есть один промах. Что, если в последний момент Сирила спасёт какой-нибудь, например, рыбак? И Сирил скажет: «Мисс Клейторн сказала, что я могу поплыть к скале». Ладно, что из этого? Нельзя обойтись без какого-то риска. В худшем случае я буду просто гнуть своё: «Как ты можешь так низко лгать, Сирил? Я никогда ничего подобного не говорила!» Мне, конечно, поверят. Сирил будет знать, разумеется, но он не из самых правдивых детей и часто сочиняет всякие истории, так что ему не будет верить никто. Правда, тогда придётся мне придумать новый план убийства Сирила – скажем, во время его очередной болезни не дать ему лекарства... Да что я беспокоюсь-то? Всё у меня получится! Я в этом почти полностью уверена. В любом случае худшее из того, что может произойти сейчас – это если Сирил или кто-то ещё наткнётся на мой дневник. К счастью, я прячу его под половицей в моей спальне, а во время поездки в Сент-Треденник положу его в чемодан под одежду. Сейчас и пойду собираться, а потом ещё поупражняюсь в медленном плавании. Вера Клейторн. 10 августа 1935. Дорогой дневник, этот день приближается! План осуществляется без сучка, без задоринки. Сегодня Сирил в стотысячный раз спросил, почему ему нельзя поплыть к скале. И мой голос, показавшийся мне чужим, ответил: «Конечно, ты можешь доплыть до неё, Сирил. Я знаю». Сирил просиял: – Ой, мисс Клейторн, вы молодчина! Как здорово! Какая-то часть моей души стыдилась так обманывать ребёнка, но я выбросила из головы все подобные мысли. Я знаю, что Хьюго – любовь всей моей жизни, и я должна сделать всё, что нужно, чтобы быть с ним вместе. Что с того, что Сирил умрёт? Это ничтожная плата за счастье моего любимого. Я забуду обо всём этом, когда выйду замуж за Хьюго и рожу ему детей. В любом случае назад уже не повернуть. Я доведу мою задумку до конца, иначе мы с Хьюго никогда не соединимся! Вера Клейторн. 11 августа 1935. Дорогой мой дневник! Всё сработало! Все детали моего плана! Миссис Хамильтон задремала благодаря подсыпанному в утренний чай вероналу, Сирил с моего разрешения поплыл к скале, я кинулась вслед, когда точно поняла, что он обречён, и его голова пропала в волнах задолго до того, как я его догнала! Меня саму чуть не унесло в море, и меня-то вовремя спасла рыбацкая лодка. Я, как и планировалось, в истерике всхлипывала и лепетала, что Сирил пропал и что я плыла недостаточно быстро, и рыбак привёз меня на берег, уверяя, что вытащит мальчика. Я-то, безусловно, прекрасно понимала, что Сирила найдут уже мёртвым. А миссис Хамильтон мне во всём поверила! Представьте себе! Она только плакала: «Мой малыш – мой бедненький малыш – о, вы не виноваты, дорогая – но...» Она бросилась к себе в комнату и заперлась, и до сих пор оттуда не вышла. Мне ещё не верится, что план претворён в жизнь – или что я вправду сделала то, что сделала. Я люблю детей, действительно люблю. Но, думаю, у людей наступает момент, когда нужно пойти против моральных устоев ради своего возлюбленного. Мать Сирила, может, сильно опечалена его смертью, но любое горе проходит. Конечно, если бы умер кто-то из моих родных, я бы разболелась от шока – но... но ведь это же другое дело! Ну и в любом случае, разве я должна ощущать себя виноватой? Теперь Хьюго может на мне жениться! Я постепенно избавлюсь от воспоминаний об этой истории – ведь правда? Вера Клейторн (будущая Вера Хамильтон!) 15 августа 1935. Дорогой дневник, сегодня было коронерское следствие – и меня полностью оправдали! Коронер даже расхвалил меня за отвагу и хладнокровие! Более того, мать Сирила была со мной очень добра. Я бы должна быть счастлива – да вот только во время следствия я посмотрела на Хьюго... Сначала на его лице было спокойное выражение, а потом он как-то странно поглядел на меня... После следствия он сразу же убежал. Я хотела перехватить его и поговорить с ним, но не успела. Вот так. Хуже того, готова поклясться, что заметила, как он бросил на пол какую-то маленькую вещицу (неужели кольцо?) Вдруг Хьюго догадался? Вдруг он знает? Ладно, сегодняшний день совсем не обязательно означает конец наших отношений. Наверно, он просто горюет из-за гибели Сирила. Ему нужно время, чтобы это пережить. Я напишу ему через несколько недель, к тому времени его тоска уже пройдёт. А пока что я куплю себе на заработанные деньги какой-нибудь маленький, но уютный домик, и там обоснуюсь. Вера Клейторн (может быть, будущая Вера Хамильтон, а может, и нет). 16 декабря 1935. Дневничок мой... я написала Хьюго письмо, в котором просила его прощения и спрашивала, хочет ли он ещё жениться на мне. Я оставила на конверте мой новый обратный адрес, чтобы Хьюго меня нашёл и приехал в мой дом. Но это было пять месяцев назад, а он ничего не ответил, и тем паче не пришёл ко мне. Кажется, я больше никогда его не увижу. Он окончательно порвал со мной. Я чувствую, что моё сердце разбито на тысячи осколков. И подумать только, что я пожертвовала жизнью невинного малыша, хотя я люблю детишек, впустую. Я плачу, пока пишу эти строчки, и не могу перестать реветь. Смогу ли я полюбить кого-то другого? Искать ли мне новую любовь или всё же ждать, что Хьюго простит меня, придёт к моим дверям и сделает мне предложение? Вера Клейторн (которая НИКОГДА не станет Верой Хамильтон). 25 июля 1936. Дорогой дневник, я чувствую себя отвратительно. Мне постоянно снится смерть Сирила. Я более-менее умудряюсь высыпаться по ночам, но это подлинный кошмар. Я старалась найти приличную работу учительницы, но из-за коронерского следствия, несмотря на то, что меня оправдали, это бесполезные поиски. Недавно меня навестила мама, заметила, в каком я состоянии, и предложила ненадолго приехать к ней и папе, но я заверила её, что со мной всё в порядке, хотя на самом деле... ничего не в порядке. А сегодня Ивлин взяла меня в магазин, чтобы немножко развеселить – и настроение у меня было хорошим до того момента, когда я заметила смеющегося мальчика, который со спины выглядел ну совсем как Сирил. Мне почудилось, что это и есть Сирил, и я начала звать его. Ивлин дёргала меня за рукав и шептала, чтобы я не строила из себя дуру на людях, но я отпихнула её, подбежала к мальчику и обняла его, говоря, как я рада, что он не утонул, а просто потерялся в море. Отец мальчика оттолкнул меня от него и подхватил его на руки, и только тогда до меня дошло, что это был не Сирил. Я сбивчиво извинилась, но мне было жутко стыдно. Я ощущала, как все вокруг пялились на меня. Ивлин отвезла меня домой и дала мне как следует выплакаться. Я кричала, что лучше бы мне умереть, и она велела мне никогда больше не допускать таких мыслей и всегда собирать свою волю в кулак, даже в тяжёлое время. Она сказала, что я могу говорить с ней о смерти Сирила, и я, наверное, буду так делать, чтобы было легче это выносить, но я не расскажу ей всей правды. Она не поймёт. Мне невыносима сама мысль о том, что кто-то из моих близких будет знать эту правду. Родители и Ивлин гордятся мной, и хотелось бы, чтобы так было и дальше. Я ужасно скучаю по Хьюго. Не проходит ни дня, когда бы я не подумала о нём и не пожалела о том, что не дождалась естественной смерти его племянника. Сирил бы всё равно долго не протянул, зачем мне было торопить судьбу? Вера Клейторн. 3 сентября 1938. Дорогой дневник! Сегодня у Ивлин родился ребёнок, это мальчик, они назвали его Дерек Ричард Барклей. Он просто лапочка, но я так завидую Ивлин и Ричарду, когда они по очереди держат его на руках и веселят его смешными гримасками. Я не могу не думать, что, может, так бы выглядели сейчас мы с Хьюго, если бы я подождала, пока Сирил умрёт сам. Может, Хьюго бы уже женился на мне, и у нас бы уже был малыш. Ах, мне просто необходимо забыть всё это, просто необходимо! Это было так давно! Как говорилось в «Макбете», «что сделано, то сделано». Что касается моих проблем с работой, пару месяцев назад я наконец-то нашла себе место учительницы физкультуры в какой-то бедной школе для девочек. Платят мало, но это лучше, чем ничего. Вера Клейторн. 20 июля 1939. Дорогой дневник! Ничего себе! Я сегодня пошла на почту – и получила телеграмму от некой миссис Оуэн, которая хочет, чтобы я временно заняла пост её секретарши! Я должна отправиться поездом с Паддингтона в 12:40, и меня встретят на станции Оукбридж. Вдобавок работать я буду не где-нибудь, а на Негритянском острове! О нём столько писали в газетах! Интересно, какие они, эти Оуэны? Я перечитала старые записи в дневнике, и от истории планирования убийства Сирила мне стало дурно. Как только допишу, вырву все те страницы и швырну прямо в камин! Я оставляю прошлое позади и иду к будущему. Да, и я не буду думать о Хьюго и Сириле! Всё то было четыре года назад, сейчас – сегодняшний день! Я смутно надеюсь на то, что, может быть, я найду новую любовь, работая у Оуэнов (конечно, не в лице мистера Оуэна, но вдруг у него есть холостые коллеги?). Но я не позволяю этим мечтам заходить слишком далеко. В любом случае, сама работа на таинственном Негритянском острове наверняка окажется целым приключением. Вера Клейторн.