Дикая Охота

За окном опять ничего нового - однотонно-серое небо, тихо, и по-осеннему спокойно. Последние дни октября сонно прячутся за облаками от солнца, и только черные, голые ветви деревьев торчат, как напоминание о скорой зиме. Яна переводит взгляд на стол. На щербатом углу виднеется подсохшее пятно варенья, и она задумчиво размазывает его пальцем. - Не очень-то здесь чисто. Она поднимает голову и натыкается на насмешливый взгляд Балора. - Зато уютно. И тепло. – Пожимает она плечами. Как будто она не жила в местах похуже. Дача Пса, конечно, далеко не идеальна - но здесь ей хотя бы не надо гадать, удастся ли ей ночью не замерзнуть насмерть. Балор ухмыляется ее последней мысли – а может, и не ей: Яна никогда не была уверена, что именно из того, что она думает, до него доносится, а что - нет. Внимательный взгляд морока скользит по ней, и Яна представляет открывающееся ему зрелище: торчащие тусклые вихры, бледные скулы, тонкие пальцы, обхватившие горячую кружку так, что ногти побелели. Яна, ежась под этим взглядом, натягивает ворот колючего свитера на нос, и зыркает своими большими глазами: - Чего смотришь? - Не особо тебе тепло, как по мне. - А тебе-то что? – фыркает Яна куда-то в свитер. - Так о себе же забочусь! – улыбается тот. – Вдруг ты простудишься, заболеешь и умрешь? Яна в ответ только морщится, забираясь в свитер с головой. Не хочется видеть ни Балора с его притворной заботой, ни его мерзкую улыбку. И даже злиться на него не получается – что с него возьмешь, с морока-то? И все равно где-то внутри сердце сжимает глухая досада. Она слышит, как стучит входная дверь и к кухне приближаются шаги, но не вылезает из своего убежища; тут темно, тепло, сухо, и пахнет шерстью. В конце концов, Балор позвал бы, если бы в дом зашел кто-то чужой. Так что пока она посидит здесь – в своем шерстяном мирке без демонов, холода и вредных мороков. - Яна? – Голос Данилы врезается в ее маленькую идиллию, и ей приходится высунуть голову: - Привет. - Ты чего это делаешь? – хмурится мужчина. – Впрочем, не важно. Мне только что звонил Пес, там ЧП на юге Москвы. Какие-то ведьмы, что ли, взбесновались, Самайн же на носу. Надо срочно ехать, вернемся завтра. Ты тут справишься одна? Яна кивает – как будто у нее есть выбор, в самом деле. Ну и она тут все-таки не совсем одна, хоть компания и незавидная. - Отлично. – Данила кивает, словно не зная, что сказать на прощание. Уходя, он как будто забирает с собой последние остатки тепла с кухни, и Яна, бросив кружку в раковину, тоже удаляется, игнорируя взгляд льдисто-голубых глаз. Она бродит по дому, рассматривая рисунки на стенах и водя пальцем по запыленным корешкам книг. Балор где-то рядом, но он не показывается, давая ей побыть одной. Яна старается не думать о Псе и Даниле, но мысли, как назло, так и лезут в голову. Вдруг именно сегодня с ними что-то случится? Вдруг они не вернутся? Она почти бессильна против настоящей угрозы. Как она будет одна, без них? Она чувствует себя отвратительно слабой и зависимой. Жалкой, несамостоятельной девчонкой, грузом висящей на их шеях… Яна чувствует, как дрожат ее губы, и делает глубокий вдох, стараясь побороть сжавший ей горло спазм. Все будет хорошо. Все точно будет хорошо. Они вернутся и научат ее быть сильной. Они вернутся – что им какая-то горстка жалких магов? Хотя… Сегодня Самайн. Сегодня граница между мирами столь тонка, что умелый колдун может призвать целую армию себе в услужение… Паника накрывает ее, но Яна зажмуривает глаза, и дышит, дышит, стараясь успокоиться. Нет. Она не будет больше бояться. Она больше не та маленькая запуганная девочка, которой даже собственное тело не принадлежит. Теперь у нее есть Балор, его знания и знаки. Они смогут защититься. Она садится в скрипучее кресло и задумывается. Ей вспоминается разговор с Псом пару месяцев назад – он рассказывал им с Данилой про годовой Круг Силы, течение магии во времени. Вышло так жутко, что она, кажется, помнит каждое слово. «Самайн – последняя ночь магического года. Ночь, знаменующая собой смерть, увядание, окончание жизни. Ночь разгула темных сил, когда мир мертвых касается нашего, и самые страшные сущности воплощаются во мраке, чтобы сгинуть с рассветом. Слабые тени, видения и духи обретают плоть, преследуя живых. На охоту выходят создания тьмы – сегодня их ночь, в которой они полноправные хозяева. Магия пропитывает сам воздух, скапливаясь в определенных местах: перекрестках, погостах, кладбищах. И умеющие правильно ей воспользоваться могут обрести небывалое могущество. Если переживут эту ночь, конечно.» Могущество… Яна хмурится, пытаясь ухватить ускользающие воспоминания. Кажется, один из демонов, вселявшихся в нее, говорил об обретении силы в Самайн. Там еще был молодой мужчина… И, наверно, демон пытал его – она помнит ощущение теплой крови на своих руках и его хриплые стоны – “Прекратите… Прошу, прекратите! Я все расскажу!” О чем же он говорил? Про какой-то цветок, что ли… Воспоминания кажутся полузатертыми, выцветшими, и как она ни пытается ухватить их суть, та утекает, как песок сквозь пальцы. Голова начинает болеть, но Яна не прекращает попытки, цепляясь за мелочи: растрепанные волосы мужчины, полопавшиеся в его глазах сосуды, сорванный от криков голос. Цветок. Я все скажу. Цветок. Цветок Безвременья. Точно. Цветок Безвременья. Она вскакивает и бежит к книжным полкам. На пол летят эзотерические трактаты, советская энциклопедия, пособия по хиромантии и астрологии, и наконец она выуживает два потрепанных тома: “Настольная Книга Садовода” и “О травах и зелиях”. Второй выглядит очень древним, и Яна пока откладывает его в сторону. В Настольной Книге Садовода она находит статью про безвременник – маленький, похожий на крокус сиреневый цветочек. Информации немного, но Яну цепляет история названия, данного ему за способность расцветать поздно осенью. “Он цветет, как будто не замечая, что все вокруг сковано сном, – думает Яна. - “Как будто и вправду выпав из своего времени в царство Смерти.” Поежившись, она берет вторую книгу, и бегло просматривает оглавление. «Вот оно, - шепчет девушка, проводя пальцем по истертой строчке, гласящей: «Безвремянный цвет». Яна взволнованно открывает нужную страницу и скользит взглядом по гравюре, изображающей большой, красивый цветок с распахнутыми лепестками-лодочками и крупными тычинками. Нервно сжимая страницы, она вчитывается в расплывшийся от времени текст. “Сей цвет найти непросто. Съевшему его достается небывалая сила и даже бессмертие. Говорят, сам Царь Болот спрятал его между жизнью и смертью, где ни одному человеку не дотянуться. И все же раз в год восходит он, вознося над землею бледные свои лепестки. В ночь Безвременья, не принадлежащую ни прошлому, ни будущему, прорывает он грани мироздания. Чтобы добыть сей цветок, сделай следующее: в ночь Безвременья возьми кровь девственницы и пойди на болота. Окропи ею землю и жди первых его ростков. Лишь распустится он, срывай его и ешь: век его короток.” Яна закрывает книгу, пытаясь унять внезапную дрожь в руках. «Небывалая сила и даже бессмертие…» Неужели это ее шанс? Ночь Безвременья – это наверняка Самайн и есть. Болота всего в паре километров от дома. Кровь девственницы… Что ж, литров пять у нее найдется. Она взволнованно ходит по комнате, кидает взгляд за окно. Все так хорошо сходится, даже слишком хорошо… - Балор! – зовет она. – Балор, у меня появилась идея! Морок, однако, не спешит появляться. - Да где же он, когда так нужен, - бурчит Яна. – Балор! - Ну чего там? – раздается за спиной. Яна оборачивается – перед ней стоит Балор, недовольный и в странной одежде. - Ты где был? – удивленно спрашивает она, разглядывая затейливый глазастый орнамент, вышитый по краю рубахи. - Гулял по своим воспоминаниям о Средневековье. – Он прищуривается и оказывается в привычном Яне черном свитере и штанах. – Знаешь, тогда ко Дню Всех Святых относились по-другому. Все двери запирались на замок, и люди сидели дома, обвешавшись амулетами и трясясь от страха. – Балор плотоядно облизывается. – Не всегда им это помогало, хочу я тебе сказать… Наверно, Янино лицо отражает нахлынувшее на нее отвращение, потому что Балор поспешно добавляет: - Ладно, это было давно. Просто ностальгирую по славным временам. Так зачем ты меня звала? - Я тут нашла кое-что. – Яна растирает руки, пытаясь согреть озябшие пальцы. – Что-то, что, мне кажется, могло бы нам помочь. Балор смотрит недоверчиво и подозрительно – мол, что такая дурочка могла найти полезного? – и Яна, разозлившись, вываливает на него все, что узнала. - Цветок Безвременья. Он цветет в Самайн на болотах. Дает могущество и бессмертие, что-то такое. Ты же слышал про него? - Ну предположим. И что? - Как что? Мы можем пойти и отыскать его! Взгляд Балора становится все более скептическим, и Яна продолжает: - Если мы его добудем, я стану сильнее. Может, не очень, но хоть так. Я наконец смогла бы постоять за себя. Нам не пришлось бы больше полагаться на Пса и Данилу. Я могла бы помочь им! Глаза Балора зло сужаются. - Ага. – выдыхает он. – Ты хотела бы им помочь. Выбравшись на болота в Самайн и сдохнув там, видимо. – Он вдруг кажется Яне очень рассерженным, и она невольно делает шаг назад. – Ты себя-то хоть не обманывай, деточка. Прикрываешься желанием помочь своим бедным несчастным друзьям? Он смотрит Яне прямо в глаза, и его голубой яростный взгляд пронизывает ее насквозь. - Ты себе сначала помоги хотя бы! У тебя комплекс неполноценности размером с Южную Америку! Приправленный чувством вины и страхом неопределенности! Хочешь кому-то что-то доказать? Что ты не слабая, что ты справишься? Ты слабая, Яна. И ты не справишься. Угробишь себя, и меня вместе с собой! Его последние слова набатом звучат в ушах, и Яну захлестывает волна злости. - Да как ты смеешь читать мне мораль! Ты, ты, который думает только о себе, как ты вообще можешь знать, что такое помогать кому-то, о ком-то заботиться?! – Балор гневно смотрит на нее, но она не останавливается. - Любишь говорить людям правду? Так вот, я тоже скажу тебе правду! Это мое тело, и мои комплексы, и только мне решать, пойду я за этим треклятым цветком или нет! – Говоря это, она с каждым словом забивает Балора все дальше в глубь своего сознания. Вынырнув обратно в реальность, Яна бросается к своей комнате. На столе валяются наброски знаков, и она поспешно отбирает те, которые могут пригодиться – лечебные, защитные и несколько атакующих. Она крепит на пояс ножны, стирает с лезвия пентаграммы и рисует вместо них печать Соломона: сейчас ей скорее понадобится защита от духов, чем от демонов. Когда она кидает взгляд на часы, большая стрелка уже указывает на десять. Не позволяя себе задуматься и струсить, Яна натягивает куртку и выбегает на улицу. Ночь проникает в ее легкие с первым вдохом, холодным воздухом с запахом прелой листвы. Яна быстрым шагом идет в лес, не оглядываясь на желтые окошки оставшегося позади дома. Ели возвышаются со всех сторон, темные и молчаливые, как башни готического собора. В лесу до странного тихо; слышится только ее учащенное дыхание и шуршание иголок под ногами. Сердце надсадно стучит в груди, но Яна не обращает внимания. Ноги несут ее вперед по тропинке, теряющейся во тьме меж деревьев. Наконец лес начинает редеть и сменяется хилым подлеском; тонкие болотные березки призрачно белеют в темноте. Яна старается идти по кочкам, но все равно оступается раз за разом. Наконец, ее кроссовки начинают противно хлюпать, и она перестает обращать внимание на то, по чему идет. Между кочек чернеют лужицы, ловящие водной гладью отражения звезд. Луна еще не взошла, и они кажутся необычно яркими, разбегаясь сверкающими брызгами под Яниными ногами. Ее тело дрожит от напряжения, но она не останавливается. «Все у меня получится, - твердит она про себя. - Я справлюсь.» Она идет прочь от леса, пока не оказывается в самом сердце болота. Здесь нет даже березок – только поросшие багульником кочки и звездная тьма. Яна стоит, пытаясь отдышаться, и оглядывается вокруг. «Ну вот, - успокаивает она себя, - ничего странного здесь нет. Ни вампиров, ни демонов, ни даже болотных огоньков. Нечего здесь бояться.» Она достает нож и примеряется к своей руке. Сколько именно крови ей нужно? И надо ли ей что-то говорить? Тусклая сталь холодит ладонь, готовая выпустить наружу бьющуюся под кожей жизнь. Все словно застывает в ожидании, и Яне чудится волчий вой где-то вдали. Вздрогнув, она обращается внутрь себя и мысленно зовет дрожащим голосом: «Балор? Балор, ты здесь?». Она ждет немного и зовет снова: «Балор! Я собираюсь вызвать Цветок! Слышишь?» - но ответом ей служит молчание. «Ну и ладно! Сама разберусь.» - И, не раздумывая больше, Яна взрезает кожу на ладони. Жгучая боль пронзает руку, но Яна ведет нож дальше, углубляя рану. Кровь стекает по лезвию вниз, смешиваясь с темной болотной водой. Она сжимает руку в кулак и завороженно наблюдает, как по белой коже сбегают темные капельки. Ничего не происходит, и Яна думает - не придется ли ей ждать полуночи, чтобы Цветок проявил себя? Или, может, у нее ничего не вышло? Ожидая развязки, она перевязывает ладонь носовым платком, закрепляя под повязкой листочек со знаком исцеления. Небо затягивает тучами, и поднимается болотная дымка. Луна так и не взошла, и теперь не виден даже слабый свет звезд; болото погружается в туманную тьму. Предчувствие опасности окатывает Яну ледяной волной, и она выхватывает нож, настороженно оглядываясь вокруг. «Балор! - мысленно кричит она. - Да покажись же!» Она уже готова бросить все и бежать домой, когда замечает слабое сияние под своими ногами. Там, где упала ее кровь, под мутной водой виднеется светящийся призрачным голубоватым светом бутон. На ее глазах он поднимается над кочками, возносясь на тонкой ножке, похожий на сжатую в кулак полупрозрачную руку. Яна сдавленно ахает, наблюдая за творящимся перед ней волшебством. Бутон набухает, растет, наливаясь светом, и наконец раскрывается перед ней широкой белой ладонью. Лепестки один за одним появляются в его сердцевине; сначала маленькие, они затем расправляются и застывают во тьме. Последними вырастают хрустальные тычинки, и наконец цветок замирает, хрупко покачиваясь над водой. Он будто подрагивает от сдерживаемой внутри магии. Она подходит к нему и, нагнувшись, робко прикасается пальцем к лепестку. Ей кажется, что он тянется к ней, как будто чувствуя ту кровь, что позволила ему родиться. Яна наклоняется к нему, ощущая легкий, не похожий ни на что аромат, и касается его губами. Цветок прохладный и слегка шершавый, и она осторожно его прикусывает; по языку стекает что-то густое и горячее. Вдруг Яна слышит тяжелое дыхание – но не свое. Вскинув голову, она видит – На нее в упор смотрят яркие зеленые глаза. Яна переводит взгляд вниз – оскаленная зубастая морда – клоки облезающей шерсти – падающее с костей мясо – Бежать! Кочка, кочка, еще кочка. Ноги скользят, и паника сжимает горло. В голове только настойчивое – «бегибегибегибеги…» «Балор! - кричит она срывающимся голосом. - Балор! На помощь!» Сзади слышится вой и лай. «Их там много!» - понимает Яна. «Господи, мне конец!» Очередная кочка кидается ей под ноги, и она падает, пропахивая руками траншеи в скользкой грязи. Яна изворачивается, пытаясь подняться, отчетливо понимая, что сейчас умрет. Она видит полупрозрачный зеленый оскал несущейся на нее твари, и сжимает нож дрожащей рукой. Вдруг из воды вырываются черные щупальца; они сбивают тварь с ног, отбрасывая в сторону. - Яна! – над ней нависает бледное, перекошенное от паники лицо Балора. – Вставай! Скорее! Он хватает ее за руку, вздергивая на ноги одним движением, и тянет за собой. Они бегут по болоту, не разбирая дороги, а сзади опять нарастает вой. - Балор?! Где ты был?! – Она косится на его руку, сжимающую ее запястье. – И… Что это вообще?! - Не знаю! – Балор оглядывается назад, и его лицо искажается от ужаса. – За нами гонится целая свора! Кажется, что бежать быстрее невозможно, но Балор тянет ее вперед, и она бежит, бежит, бежит. Дыхания на разговор уже не хватает, и Яна кричит ему мысленно: «Я же звала тебя!» - Ты засунула меня в пренатальные воспоминания! Ты вообще представляешь, насколько это глубоко?! – Балор тоже задыхается, но Яна отчетливо слышит его голос. - Пока продирался наружу, разбил парочку, - морок поворачивается, и неожиданно подмигивает. - Не удивляйся, если вдруг вспомнишь, как сидела у мамы в животике. Яна вдруг осознает, что лицо его выглядит полупрозрачным, в то время как рука кажется твердой, реальной и теплой. «Может, это Самайн оживил его?» - думает она в замешательстве. Перед ними уже вырастает спасительный полог леса, когда словно из ниоткуда появляются призрачные всадники, преграждая путь. «Дикая Охота», - потрясенный шепот Балора проносится в голове, и ноги Яны делаются ватными. Они останавливаются, загнанно дыша, и Балор оборачивается, серьезно глядя ей в глаза. - Яна, послушай. Мы в западне, – говорит он торопливо, и его пальцы сжимают ее руку. – Не знаю, что дает мне воплощаться, но источник этой силы в тебе. Мы сможем выбраться отсюда только вместе. Понимаешь? Яна кивает, и Балор продолжает: - Ты должна отдать мне часть контроля над твоим телом. Изнутри мне будет проще действовать. Яну всю передергивает от этой мысли, но сзади уже слышится лай призрачной своры, и она придушенно выдыхает: - Давай. Балор исчезает, и она чувствует, как он осторожно завладевает ее левой рукой. «Расслабься. Впусти меня,» - просит он, и она опускает внутренние барьеры, позволяя их сознаниям смешаться. Они снова бегут, деля на этот раз одно тело и дыхание на двоих. Всадники мчатся им наперерез, но они взмахивают рукой, и их щупальца вздымаются из воды, отшвыривая нападающих. Второй рукой они поспешно чертят в воздухе знак щита, о который разбиваются пущенные вслед копья и стрелы. Болото наполняется ржанием лошадей и криками: «Ату их! Ату!». Они спотыкаются, но тут же встают и бегут дальше. Яна чувствует, как Балор в последний момент направляет их движения, избегая ям и скользких кочек. Вокруг уже мелькают березки, и ели кажутся совсем рядом. Они с чавканьем выдирают ноги из засасывающей грязи, вдыхают воздух в горящие легкие и заставляют тело бежать дальше, дальше, дальше… Останавливаются они только где-то глубоко в лесу. Устало приваливаются к дереву и оседают на еловую подстилку. Балор аккуратно отпускает ее и выскальзывает наружу, воплощаясь рядом на земле. Несколько минут они просто сидят и дышат, не способные ни говорить, ни думать. Наконец хриплый голос Балора нарушает тишину: - Надо идти домой. Яна кашляет; ее горло кажется набитым еловыми иголками. - Мы оторвались от них? – сипит она. - Думаю, да. Но надо идти дальше. – Балор встает первым и протягивает руку. Яна хватается за нее и со стоном поднимается. Ноги гудят, а ступни, кажется, совсем онемели в мокрых кроссовках. Яна упрямо идет за Балором, не обращая внимания на дрожащие мышцы икр. Его щупальца рыскают между деревьями в поисках тропинки. Несколько светящихся глаз летят перед ними, освещая путь неясным голубым светом. Когда они выходят к дому, облегчение Яны столь велико, что ноги вдруг отказываются ее держать. Балор удивленно оборачивается: - Ты чего? Она молчит в ответ – все мышцы расслаблены, лень даже языком ворочать. Морок вздыхает и возвращается, наклоняется к ней и поднимает, удерживая за бедра. Яна обхватывает его руками и ногами, и повисает, как мишка на дереве. Он несет ее в дом, открывая походя дверь каким-то незнакомым ей знаком. Балор сгружает ее на диван и обходит комнату по периметру, проверяя защитные рисунки и сигиллы. Закончив, он возвращается к Яне и садится рядом. Она разглядывает его и задумчиво бормочет: - Под тобой диван не скрипит. - А? – Балор смотрит на диван и кивает. – Ну да. Я, кажется, могу воплощаться только частично. – Яна непонимающе склоняет голову набок, и он добавляет: - Ну, я не могу воплотить все тело целиком. Либо туловище, либо ноги, либо щупальца. Сейчас я направил энергию в голову и в руки. – Яна приглядывается и понимает что, действительно, лицо Балора выглядит настоящим, а вот тело просвечивает. - Когда мы бежали по болоту, почти все уходило на щупальца, и оставалось только на руку, которой я держал тебя. Яна вспоминает про их сегодняшний забег со смертью и понуро опускает голову. - Прости меня, - шепчет она. Балор молчит в ответ, и она, собравшись с духом, поднимает на него глаза. Он смотрит на нее, но его взгляд не кажется ей сердитым, скорее – усталым. - Это просто чудо, что мы спаслись, – его голос немного дрожит. – Если бы я не сумел вовремя вырваться… - Он сжал виски руками, зажмуривая глаза, и потряс головой. – Что… Что вообще произошло? - Я… - Яну окатывает жгучий стыд, но она откашливается и заставляет себя говорить дальше, словно исповедуясь. – Я все-таки вызвала Цветок. Он был… невероятный. Я никогда такого не видела. Он будто часть иной реальности, по ошибке попавшая в нашу. – Балор смотрит на нее, не отрываясь, и она продолжает. - Потом появились псы, и я побежала. Дальше ты знаешь. - Как ты вообще могла их не заметить? Это же, блин, огромные призрачные псы! – Балор негодующе трясет руками. – Не говоря уже о том, что у тебя были знаки защиты на ноже! Ты должна была почувствовать их приближение! Яна виновато сжимается в своем углу дивана. - Ну-у, я отвлеклась на цветок… Он так вкусно пах, и… – Балор смотрит на нее широко раскрытыми глазами. – Ну, и… Я попробовала его. - Ты попробовала его? – пораженным шепотом переспрашивает ее морок. - Ну… Да. В этом же и был весь замысел, разве нет? – неуверенно договаривает она. - Сколько… Сколько ты смогла откусить? - Я выпила лишь несколько капель его сока, - тихо признается Яна. Балор молчит, нервно растирая пальцы, потом опять хватается за виски и дергает себя за волосы. Яна взволнованно смотрит на него, ожидая, пока он придет в себя. - Хорошо. – придушенно говорит он наконец. – Хорошо. Что ж, это многое объясняет. Он выдыхает, придвигается к ней и заглядывает в глаза. - Яна. – от серьезности его тона у нее неприятно сосет под ложечкой. – Послушай меня, пожалуйста, внимательно. Цветок Безвременья таит в себе невероятную мощь, обладатель которой становится почти всемогущим. Всего пара его капель позволила мне воплощаться в реальности, пусть частично. Представь, что будет подвластно тому, кто поглотит его целиком. Яна представляет, и ей становится нехорошо. - Как ты думаешь, - продолжает Балор, - почему же тогда любой мало-мальски обученный колдун не найдет какую-нибудь завалящую девственницу и не отправится его добывать? – Она сжимается под его взглядом. – Потому что это самоубийство. Самайн кишит разной нечистью, а человек, поглотивший даже часть цветка, для них как маяк, от которого разит магией иного мира. Если бы ты успела съесть хотя бы один лепесток, сама предводительница Перхта явилась бы за тобой. Ты видела сегодня ее всадников. Яне кажется, что ее мозг устал ужасаться; она просто чувствует себя никчемной, бесполезной дурой. По ее щекам катятся слезы, и она съеживается, пряча лицо. Ее рука цепляется за свитер Балора, и она пытается остановить накатывающую истерику, сосредотачиваясь на ощущении мягкой шерсти между пальцев. - Ладно. Извини. Успокойся. – Ее приобнимают за плечи, притягивая к себе, и на затылок ложится теплая рука. – Просто обещай, что не будешь больше никуда влезать без меня. Хорошо? - Хорошо, - всхлипывает Яна, утыкаясь носом Балору в плечо. Он крепко держит ее и баюкает, покачивая взад-вперед. - Пусти меня, - шепчет он ей в волосы. – Я заберу твои тревоги. Она расслабляется, открывая ему сознание, и чувствует, как эмоции постепенно утихают, сменяясь блаженной пустотой. Слезы высыхают на щеках, и только мягкий шепот звучит в голове: «Все хорошо. Все спокойно. Мы в безопасности. Засыпай…» Яна погружается в сон, усыпленная его магией, и Балор укладывает ее на диване. Он подходит к окну и бросает взгляд на улицу; рассвет еще не скоро, и вдали слышится вой своры, но в дом им не пройти. Он возвращается обратно к девочке и рассматривает ее лицо - грязное, со следами слез на щеках. Яна выглядит маленькой, несчастной и беззащитной. Он садится рядом и задумчиво вытаскивает листочек из ее волос; так странно иметь возможность дотронуться до нее здесь, в реальном мире. Но какая же она все-таки упрямая. Добилась же своего. Попробовала этот чертов цветок. Может, оно и к лучшему – теперь у них действительно появилось оружие. Балор усмехается. Раньше ему всегда приходилось действовать скрытно, прятаться в чужих снах, руководить из тени… Только подумать, сколько всего он сможет сделать сейчас, когда у него есть возможность воплощаться! «Но для этого … - он переводит взгляд на девочку, - для этого придется научиться ладить с ней.» Да, это будет непросто – в конце концов, он привык относиться к людям как к игрушкам, хитроумным машинкам, в устройстве которых он мастерски разбирается. Но раз это так нужно… Пожалуй, он готов попробовать понять ее. Улыбнувшись своим мыслям, морок легко проскальзывает в сознание Яны и исчезает в закоулках ее памяти.