Аскетизм её прикосновений

Улис прижимается к шраму Акиры сухими холодными губами. В её романтических комедиях всё происходит совсем не так; в её романтических комедиях есть взаимное притяжение, нежность и ласка, но над Акирой возвышается нечто лучшее – Улис. Улис, готовая принять её внешнее и внутреннее уродство, с отвращением смаковать каждую капельку её грязи, до боли сжимать её нежную кожу в своих ладонях. Акира старается не замечать, что Улис любит не её – Улис притягивает абстрактная идея Акиры, её ненависть, никчёмность, невинность, с которой можно развлечься и пролить всю её до капли на пол, раз – и лицо Улис удаляется, медленно, быстрее. Улис вжимает Акиру в стол, упираясь коленом в живот, резко оттягивая волосы, и Акира кричит, невольно отталкивает её и ловит на себе молчаливый взгляд, полный презрения, раздражения и разочарования. Улис, конечно же, с лёгкостью могла бы уйти, оставив Акиру наедине с её искалеченным лицом и гнилым характером – навсегда одну, нелюбимую и брошенную. Акира медленно опускает голову; её тело в очередной раз смиренно обмякает в жёстких руках Улис, руках, в которых чувствуется отстранённый профессионализм хирурга, в её крепких пощёчинах, щипках, шлепках, в грубой коже её тонких пальцев. Улис могла бы ударить её об угол. Улис могла бы задушить её, изрезать, выколоть ей глаза, вырвать ногти – Акира бы не сопротивлялась, если бы Улис пообещала не уходить. Акира отчаянно умоляет, чтобы Улис поцеловала её, прямо сейчас, по своей воле, в губы; Улис задирает её юбку и безразлично стягивает нижнее бельё с нетерпеливой брезгливостью, словно разворачивая обёртку не особо аппетитной конфеты. Её холодные, жёсткие руки скользят по бёдрам, запястьям, шее – но Акира чувствует эти прикосновения равномерно, по всему телу. Как кусок мёртвой пластмассы на своей коже. Улис, конечно, её не поцелует. Не сегодня. Если подумать, Акира тоже влюблена в идею Улис. Улис, которая любит её с искажённым лицом, перешитым грубыми нитками, которая любит Акиру в истерике, охрипшую от криков Акиру, Акиру, полную ярости. Любит Акиру, какой её никто не видел до этого, какой Акиру не знали её многочисленные парни («бойфренды») чуть старше её, с карманными деньгами и популярные в школе, очарованные её смазливым личиком, милым голоском и пустоголовой болтовнёй. Улис – совершенно другая; Улис влюбилась в Акиру, когда та пыталась изуродовать ей лицо разбитой бутылкой, влюбилась в её заплаканные глаза, разгневанное лицо и ярко-алый шрам. Акира развязывает бант, расстёгивает пуговицы, приподнимается на локтях. «Раздвинь ноги». Их акты сложно назвать сексом. Иногда Улис может просто раздеть её и ожесточённо раздирать ногтями нежную кожу, пока Акира едва сдерживает крики боли; иногда Улис может просто смотреть, но порой Улис всё же входит в неё, жёстко и грубо, сжимая пальцы на её горле, словно Улис и правда больше не брезгует её трогать, словно завтра Улис сможет нежно приложить свои пальцы к её щеке, и они будут казаться живыми, дышащими, с ярким пульсом внутри. В такие моменты лицо Улис напоминает отражение в кривом зеркале: мягкие черты – в уродство, симпатию – в ненависть, ровные линии – в изломанные формы и пульсирующие узоры вен на её запястьях. На раскрасневшихся щеках Акиры дрожат мелкие капельки пота, пряди её волос прилипают ко лбу, а пальцы нервно трясутся, отчаянно впиваясь в пиджак Улис. Акира пытается разглядеть её лицо, но в слабом свете лампы оно кажется непроницаемо-ровным и почти белым, словно тонкий безжизненный фарфор. Ладонь Акиры неуверенно тянется к желанным губам, но Улис перехватывает её, резко вжимая изломанные руки в угол стола. Акира дёргается от боли, и ногти Улис тут же впиваются ей в запястья. Акира извивается под её телом и выкрикивает заветное имя со слезами на глазах, У-ри-су. Она постарается больше не шевелиться, чтобы Улис было удобнее царапать ей плечи ногтями, оставлять ноющие синяки на шее, бёдрах, ключицах, наотмашь бить по лицу. Акира лежит на столе с задранной юбкой. Пряди волос Улис – нет, волос Ионы, – спадают ей на лицо, колено Улис вдавливает её в стол, а негнущиеся пальцы беспрестанно проникают в её влагалище. Улис очень близко. Если Акира постарается, то сможет расслабиться и насладиться аскетизмом её редких прикосновений, её ударами, скольжением сухих ладоней по её тощим бедрам. «Пожалуйста, Улис, пожалуйста, не уходи». Улис, наверное, могла бы её убить.