Вечер

Звук поворота ключей в замочной скважине. Хлопок двери. Шарканье ног о коврик. Ты бросаешь ключи на маленькую тумбочку около входа в коридоре, они громко бренчат, ударяясь о пыльную деревянную поверхность. Слышно, как расстегиваешь свою чёрную кофту с огромным капюшоном, так не подходящую для сегодняшней погоды, а спустя пару секунд доносится глухой удар твоих кроссовок об пол. Вскоре ты появляешься в дверном проёме и даже не улыбаешься мне. — Привет. Непривычно низкий голос, кажется, отдаётся эхом по твоей (или всё же нашей) квартире. Я в ответ лишь киваю, следя за каждым твоим движением взглядом. Понимаю, что если сейчас скажу хоть слово, то сорвусь, и опять начнётся ссора. Ты целуешь меня в макушку и проводишь рукой по плечу, на несколько секунд сжимаешь его и уходишь в ванну, хлопнув дверью. Типичный наш вечер: скромное «Привет» с твоей стороны, чуть позже: «Я так устал сегодня, спокойной ночи», а я всё так же сижу на протёртом и старом диване в гостиной, пока из спальни не станет слышно твое тихое сопение. Шторы раздернуты, комнату освещают лишь огни уличных фонарей, свет фар проезжающих мимо машин и светильник, стоящий в углу на полу около компьютерного стола. Телевизор не работает уже неделю и никому до этого нет дела. Ты слишком занят для того, чтобы обратить на это хоть какое-то внимание, а я его просто напросто не смотрю. Тишина, кажется, уже никогда не оставит наш дом. Но ты всё меняешь. Впрочем, как и всегда. Что и при нашей первой встрече. О, как это было ужасно неловко, не мне, конечно. Ты строил из себя крутого, гениального юмориста, громко разговаривая и смеясь с нашими общими друзьями, а потом заметил мой взгляд на себе и жутко покраснел. Это было действительно забавно наблюдать, особенно мне. Ты изменил мою жизнь, принося в неё больше света. По крайней мере, так было раньше. Шум воды, льющейся из крана, разорвал тишину, затем раздался звон монет, бьющихся о тёмно-синий кафель ванной комнаты. У тебя привычка всё засовывать в карманы. А мне приходиться везде собирать мелочь, закатившуюся под мебель, чеки и фантики, когда снимая, штаны всё это вываливается на пол. Слышно, как ты ступаешь босыми ногами на ужасно холодный пол. Вскоре вода потихоньку замолкает, последние капли падают быстро и довольно громко. Звук скрипучего крючка говорит о том, что ты взял полотенце. Обожаю эти тонкие стены в квартире. Можно спокойно определить любое движение человека, который находиться в соседней комнате лишь прислушавшись на несколько секунд. Выходишь из ванны в тёмно-зелёном полотенце, обёрнутом вокруг бёдер и едва достающем тебе до колен. Футболка наверняка валяется на полу или висит на ручке двери на пару со штанами. Зато браслеты у тебя на запястье, а длинные пальцы все в кольцах. Ты остановился около стола и стал аккуратно раскладывать свои побрякушки, шаркая ими о поверхность столешницы. Довольный своей работой, медленно прошёл в спальню, оставляя мокрые следы на полу, при этом бросив тихо: — Спокойной ночи. Прости, сегодня, действительно, жутко устал. Что и ожидалась. Еда всё так же стоит на кухонном столе, появившаяся там после твоей СМСки, пришедшей аж целых четыре часа назад и говорящей, что Антон Шастун соизволит появиться дома через полчаса. Можно было и догадаться, что этого не произойдёт. Нужно будет вылить суп, а то стоит уже пятый день, наверняка протух. А готовила, между прочим, его твоя мама, приговаривая, что мы оба совсем истощали. Ты тогда впервые за долгое время улыбался в этой квартире, смеялся и шутил, как было раньше. А всё из-за чего? Чёртова твоя популярность. Эти малолетние дурёхи постоянно вьются около твоей персоны. Ладно, если быстро сфотографировались и ушли. Но нет, им обязательно нужно стоять и говорить по три часа каждая, даря тебе всякие браслеты и кольца. Меня же они просто напросто не замечают, а если и замечают, то слёзно просят сделать «только одну фоточку» и вручают свои телефоны мне в руки. Едим мы или гуляем, держась за руки, они постоянно возникают как из ниоткуда. Знаю, что это глупо. Да и мне уже не всегда ясно: ревность это или зависть. И всё это убийственно. Я злюсь, я создаю проблемы и ссоры. Ты, пытаясь их избежать, находишься везде, кроме ставшей родной квартиры, которую мы сняли почти полгода назад. Тут уже всё знакомо. Каждый сантиметр и уголок. На ковре пятно от апельсинового сока. Ты пролил его, когда вспоминал свои ощущения после первой съёмки в «НЕ СПАТЬ». То, как глупо исковеркал своё имя и боялся, что именно этот момент смонтируют в итоговый вариант, что, конечно, сделали. Ещё есть царапина на столе, ты всегда выкладываешь свои браслеты и кольца вокруг неё. А появилась она от нашей первой ссоры, после того как мы съехались, вернее во время того, как мы съезжались. Нож, которым вскрывали скотч на коробках и которым ты активно размахивал, пытаясь убедить меня, что тумбе будет намного удобнее в углу, выпал из твоих рук. А он, моя рефлекторная попытка поймать его не удалась, отскочил и воткнулся в стол, именно на это самое место. Шрам от этого пореза у меня остался, но его трудно заметить. Помню, как ты пытался отвлечь меня от крови и шутил, говоря, что мы определённо созданы друг для друга, раз даже шрамы у нас в одном и том же месте, вспоминая момент,когда упал на шокерах (будь они прокляты трижды) и вся твоя ладонь оказалась в кусочках стекла от разбитой посуды. Непривычно, что такое скопление чувств бьется внутри. Хочется кричать и звать тебя на помощь, но страх, что ты не поймёшь меня — ещё хуже. Я молчу, всё так же сидя на диване в нашей общей гостиной. Не знаю, спишь ты или нет, но хочется вернуть вечера, которые были ещё два месяца назад. Ты с тарелкой, наполненной всевозможной максимально не полезной едой, сидишь на полу, а я на диване. Так непривычно смотреть на тебя в такие моменты сверху вниз, но мне это определённо нравится. Мы молчали, но тишина, окружавшая нас, была абсолютно другой. Плевать на всё. Нужно уходить. Не мучить ни тебя, ни себя, ни наших друзей, которым я постоянно названиваю, пытаясь, между прочим, найти тебя, Антон Шастун. Я быстро встаю, игнорируя головокружение от резкой смены положения тела, и захожу в спальню за своими вещами. Открываю дверцу шкафа. От туда выпал ремень, громко ударяясь об паркет. А ты всё так же спишь… Помню, как мы спорили, что ты со своим ростом не влезешь на свою половину кровати, да так, чтоб при этом, ни одна часть тела не свисала, а ты лежал нормально, не свернувшись, представляя из себя йога. Конечно, проигрыш оказался за мной, но сейчас ты занимаешь почти всю кровать, при этом оставляя лишь немного места для меня, на самом краю. Твои губы слегка приоткрыты, а волосы мокрые и взъерошенные. Малая часть одеяла едва прикрывает задницу, остальная его часть лежит на полу. Укрываю тебя нормально, но ты обратно срываешь его, поворачиваясь на другой бок и подминая большую часть под себя. Свою руку ты кладешь на середину кровати, как бы показывая тоненькую верёвочку на своём запястье. Ты получил её от меня перед первой съёмкой «Импровизации». Три года тренировок, ещё до этого несколько лет в «Спорном вопросе» и вот он — момент выхода на большой экран. Ты жутко нервничаешь, крутишь кольцо на большом пальце. Я смеюсь, говоря, что ты себя палец оторвешь, и советую заняться вязанием, чтоб успокоить нервишки. Ты засмеялся и случайно дёрнул рукой, то самое кольцо слетело, как оказалось позже, персональный талисман, который ты никогда не снимал. Мы пытались его найти, не удалось. По громкой связи объявили пятиминутный сбор. И, в часть искупления своей вины из-за потери, на твоём запястье красовалась простая, возможно кривая, не отрицаю, косичка из трёх разных найденных ниток, наспех связанная мной, но, всё же, от чистого пожелания удачи. Ты принял подарок и вроде успокоился. Кольцо мы нашли в конце съёмочного дня, а косичка с того дня всё так же висит на твоей костлявой руке, скрываемая широкими кожаными браслетами. Какой-то день воспоминаний. Я опускаюсь на колени перед кроватью и утыкаюсь лбом в твое твёрдое, голое плечо, тяжело вздыхая. Не помню точно тот момент, когда влюблённость появилась, так же не помню того дня, когда она переросла в полноценную любовь. Из-за которой мы оба страдаем. Твои глаза приоткрылись, ты повернулся ко мне лицом на правый бок, тихо, сонно, но всё же взволнованно, шепча: — Всё хорошо? Чего не спишь? Я молчу, медленно мотая головой из стороны в сторону, проводя рукой по своим волосам. Ты двинулся на другой край кровати, беря меня за руку и валя следом. Громко зеваешь, крепко сжимая меня в объятьях. Я наслаждаюсь моментом. — Всё хорошо, спи, давай. Надеюсь, завтра вечером всё будет как раньше… Ты, я, тарелка с едой и какая-нибудь глупая комедия на заднем фоне.