ADULT

i Музыка в квартире грохочет так, что слова тонут в дрожащих стенах. Чимин говорит: - Включи что-нибудь поспокойнее. Это происходит как раз в тот момент, когда они остаются в квартире одни. Когда из колонок льется вязкая лирика, Чимин, расплавляя по Юнги свой полупьяный взгляд, просто берет старшего за руку (как будто так и нужно) и уводит в спальню (у Юнги внутри кричащее спокойствие). Мин захватывает с собой рокс с виски, закинув туда немного льда. Так, словно алкоголь может помочь отбросить границы (на самом деле, помогает). Мин не утруждает себя даже включить свет. И позволяет Чимину всё то, на что можно потратить одну ночь. В голове – смазанные мысли. Смазанными они получаются из-за крепкого алкоголя, из-за вырванных из памяти воспоминаний. Они были достаточно крепко связаны с Чимином. Юнги (тогда еще Шуга) был одним из немногих, кто поддерживал младшего. Много скандалов и абсолютное восхищение его талантом танцевать - что-то на уровне непотопляемого фанатского краша. В голове – смазанные мысли. Противоречие и желание. «Нельзя», потому что у Чимина вообще-то есть девушка, с которой у него всё серьезно. «Нельзя», потому что у Мина вообще-то и без этого хватает случайных связей и ошибок. «Нельзя», потому что много причин. Но в какой-то момент Юнги просто отбрасывает это едкое противоречие – похуй. - Ты ведь, знаешь, о чем мы будем?.. «говорить» Голос Чимина тонет в темноте спальни. Да, Юнги знает. Юнги прекрасно всё это наперед знает: и о чем будет этот разговор, и о том, что (на самом деле) слова-то здесь и нахуй никому не будут нужны. Чимин целует его первым. Чимин, который приехал всего на два дня. Юнги, который улыбается тому, что они с Паком абсолютно не связаны обязательствами. И целует в ответ. ii Хосок звонит Юнги в четверг. В этот момент Мин заёбывается на работе (долбанная офисная коробка, которая трещит от телефонных звонков и ответов на них таких же, как Мин, заебанных отчетной документацией менеджеров). - Твой Чимин приедет завтра утром, - сообщает Хосок. – Я встречу его на вокзале. А у тебя пораньше получится завтра с работы свалить? Мне кажется, что вечер пятницы как нельзя кстати рифмуется со словом «вечеринка». Пак Чимин – один из тех, с кем Юнги не прекратил общение, когда уехал из пригорода в большой город, чтобы начать новую жизнь. Не то, чтобы они были хорошими друзьями. И не то, чтобы Юнги был в восторге, когда Чимин написал ему несколько дней назад, с просьбой вписаться, пока он будет проездом в Сеуле. Но, так или иначе, увидеться он хотел. Спустя два года. Пятница, как назло, тянется еще длиннее, чем обычно понедельники. В начале пятого у Юнги звонит телефон, а на дисплее высвечивается «Хосок». - Дай я отвечу, придурок…Алло, ЭЙ! Шуга, съебывай с работы сейчас же, мудак, - Юнги с первой секунды распознает в трубке голос Чимина. На фоне слышится обиженное хосоковское «верни мне мой телефон», но Пак посылает его нахер. - Ты уже приехал? – улыбается Мин. Вообще, как только он слышит голос младшего по телефону, ему хочется послать свой офис к чертовой матери и по щелчку пальцев оказаться дома. - Я не только приехал, но уже готовлю пиццу у тебя на кухне, - смеется Чимин. – Ой, блять, из-за меня тут уже пол комнаты в муке и кетчупе, ахаах, а ДжейХоуп думал, что я готовить не умею, что вообще за пиздец, - Юнги слышит смех Хосока в трубке. Потом Чимин, успокаиваясь, спрашивает: - Так, когда ты будешь? Чимин спрашивает это таким теплым, нежным голосом, что Юнги хочется провалиться сквозь землю. Пак говорит «когда ты будешь?», имея в виду «ты торчишь в офисе, мудак, когда я очень хочу тебя увидеть». Мин улыбается, отвечая – скоро буду. Когда он заходит домой, Чимин выбегает в коридор, как только слышит скрип открывающейся двери. Пак Чимин – ебанный Аполлон, с модельной стрижкой и осветленными в грязный пепел волосами. Пак Чимин – примятая охуенность с замашкой на образ корейского айдола, с идеальной фигурой и просто ебической до одурения улыбкой. Чимин налетает на Юнги, который стягивает кроссовки в коридоре, и припечатывает старшего к стенке своими объятиями. - Ну ты и мудак, - смеется он, обнимая. Из-за его спины Мин замечает Хосока, КОТОРЫЙ ФОТОГРАФИРУЕТ ИХ ОБЪЯТИЯ НЕ ИНАЧЕ КАК С ЦЕЛЬЮ ЗАЛИТЬ В СВОЙ ИНСТАГРАМ. - Чего так долго? – воет Чимин, отстраняясь от Юнги. - Ненормированный рабочий день, - смеется старший. Чимин одет в разодранные (где только можно и нельзя) джинсы и майку (накаченные руки, от которых невозможно отвести глаза), поверх которых наброшен фартук. - Ты и правда умеешь готовить? – смеется Мин. А Пак треплет его по волосам и выдает: - Конечно. Шуга-хён, я же пиздец как скучал. В кухне творится ебанный пиздец, как, впрочем, и во всей квартире: разбросанные вещи, хаос на кухонном столе, куча бутылок с алкоголем. Кроме Юнги, Хосока и Чимина, здесь еще Намджун и Джин (они познакомились с Мином и Джей-Хоупом уже в Сеуле и теперь часто зависают с ними вместе), а еще Тэхён (новый парень Хосока), с которым Чимин уже успел десять раз поругаться (при том, что они едва знакомы). Чимин возвращается к готовке, Юнги врубает в квартире кондиционер на режим «антарктида» и сбегает в душ, потому что на улице невменяемая жара. Мин принимает прохладный душ, переодевается в черные джинсы и серую футболку, подводит глаза черным карандашом (как раньше, на танцевальных фестивалях - Чимину это нравилось), зачесывает мокрые волосы назад, и долго смотрит на свое отражение в зеркале с выражением «не делай сегодня глупостей». Когда он выходит из ванной, Хосок орет с Намджуном в унисон хип-хопу из колонок, а Тэхён каждые пять секунд стонет: «ПОЧЕМУ В КВАРТИРЕ ТАК ХОЛОДНО», на что Чимин (который натянул сверху майки черный свитшот) парирует – ЧТО-ТО ЗДЕСЬ ЖАРКОВАТО. Джин раскладывает готовую пиццу на блюдо, и Юнги перекрикивает музыку своим «НАЛЕЙТЕ МНЕ ВИСКИ, СРОЧНО». Они усаживаются за стол. Чимин пьет вино и безустанно трепется про танцы и татуировки. Джин расспрашивает его про фестивали, а Пак только рад лишний раз рассказать о своих успехах в танцевальных конкурсах. Тэхён пытается подкалывать Чимина (безуспешно), Хосок открывает новую бутылку вина, Намджун ставит классные треки в плей-листе. Юнги курит одну за другой и сыпет слишком много льда в свой и без того ледяной виски. У него здесь, в Сеуле, новая жизнь – перегородки мнимых свобод, новая жизнь – с новыми трещинами, закрашенными свежей краской отпущенных ошибок. Никаких однотипных привязанностей. Никаких обещаний. Чужие постели, барные вывески, заебы на работе. Вполне даже самостоятельно. На хештег #взрослая_жизнь покатит. - Шуга, брось сигарету, это тебе не идет, - говорит Чимин, допивая вино из своего бокала. Он против крепкого алкоголя, против сигарет и против молчания Юнги. Имя «Шуга» придумал вообще-то Чимин, и, наверное, только он и называл Юнги так. «Ты же пиздец какой бледный и сладкий». Это было лет пять назад, когда они вместе занимались в танцевальной студии. Только Юнги давно уже забросил танцы, а Чимин занимался ими до сих пор. «ДжейХоуп» - тоже он придумал, для Хосока. Мин помнит, что тот всегда покупал для Чимина сладкий J-7, приходя на тренировки, после чего младший окрестил Хосока «надеждой на джей-севен», отсюда и получилось «JHOPE». Намджун включает «тот самый самый охуенный трек», прерывая все разговоры: - Здесь вообще-то нужно танцевать! Оглушающие биты трека заполняют квартиру. - …ведь я пил виски под названием «ты», - поет Чимин, который знает эту песню. Он цепляется за рукав футболки Мина. На секунду их взгляды (порядком опьяненные) встречаются и замирают друг на друге. И через секунду эта томность рушится. - Забирай это всё и уходи. Но я хочу ещё и ещё, - Хосок поёт и смеется, а потом толкает их на диван, а сам потом падает сверху, утягивая за собой еще и Тэхёна. Юнги давно так не веселился. Особенно, когда Чимин – так рядом. Вообще-то, они даже не пили еще ни разу вместе. Он рад, что сегодня они все вместе. Чимин отпихивает Хосока с Тэхёном от себя, когда ДжейХоуп начинает лапать Тэ и петь в унисон с треком из колонок: - Поцелуй меня в губы, это будет наша тайна, я сильно пристрастился к тюрьме под названием «ты»… Чимин прячет голову Юнги в плечо и ржет, отплевываясь фразами: «почему ДжейХоуп это делает на виду у всех», «придурок» и «им надо уединиться». Мин смеется, мол, «в Сеуле совсем другая жизнь», а Пак тихо бросает – «но ты же такой как раньше». «Но ты же такой как раньше», и нихера не понятно, спрашивает младший или утверждает. Юнги кажется, что сам он дохера изменился, а вот Чимин остался прежним. - Вообще-то, Сеул очень сильно меня поменял, - все-таки говорит Шуга. Они валяются на диване, не принимая участия в общем веселье, сталкиваются взглядами, касаются ладонями. - В каком плане? - Во всех. Дальше - вино, виски, оглушающая музыка («сделайте громче!» - кричит Намджун, а Тэхён возмущается «блять, куда еще громче?»), какие-то коктейли, разговоры, и постоянные приторно-сладкие нотки во взглядах, которых бросает Пак на Юнги. В какой-то момент они остаются в квартире одни – ребята идут провожать Джина до остановки. Музыка в квартире грохочет так, что слова тонут в дрожащих стенах. Чимин тогда говорит: - Включи что-нибудь поспокойнее. Когда из колонок льется под вязкая лирика, младший берет бокал вина и допивает до дна. Юнги оказывает прибитым, растревоженным, безвыходным из-за карих глаз Пака, который сокращает дистанцию между ними. В его руках оказывается зажженная сигарета. Он протягивает ее Мину, и тот делает затяжку из чужих пальцев. В горле горечь никотина и не самого хорошего виски. - Я когда-то пробовал курить, - начинает Пак. И тоже затягивается. – Тяжеловатые для меня. Мин забирает у того сигарету, бросая что-то насчет «тебе нельзя» и «иди нахуй». Чимин хмыкает в ответ и, расплавляя по Мину свой полупьяный взгляд, берет старшего за руку (как-будто так и нужно) и уводит в спальню (у Юнги внутри кричащее спокойствие). Мин захватывает с собой рокс с виски, закинув туда немного льда. Так, словно алкоголь может помочь отбросить границы (на самом деле, помогает). Мин не утруждает себя даже включить свет. И позволяет Чимину всё то, на что можно потратить одну ночь. В голове – смазанные мысли. Смазанные - из-за крепкого алкоголя, из-за вырванных из памяти воспоминаний, из-за того, что Чимин держит Юнги за руку, из-за того, что даже в полумраке спальни Мин видит его теплую улыбку. Они были достаточно крепко связаны с Чимином. Юнги (для Чимина – всегда «Шуга») был одним из немногих, кто поддерживал младшего. Много скандалов. Абсолютное восхищение талантами младшего танцевать - что-то на уровне непотопляемого фанатского краша. - Город изменил тебя? – говорит Чимин, ложась на кровати рядом с Мином. Старший укладывает одну руку под голову, а в другой удерживает стакан с виски, ставя его себе на живот. - Очень сильно, - отвечает Шуга. - Я тоже изменился. - А мне кажется, что ты всё такой же, - откровенничает Юнги. - Мы оба изменились. Но кое-что осталось как раньше. - Наверное, - не очень-то уверенно бросает Мин. - Я думал о тебе, - говорит Чимин, подвигаясь чуть ближе. Юнги немного поворачивает голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Карий оттенок кажется бездонно черным. - Правда? Юнги допивает свой виски. Чимин тянется к пустому стакану, забирает его из ладони старшего и аккуратно убирает на пол. Он нависает над Мином, глядя в глаза. Его теплые ладони обезоруживающе укладываются на чужие плечи. В голове – смазанные мысли. Противоречие и желание. «Нельзя», потому что у Чимина вообще-то есть девушка, с которой у того всё серьезно. «Нельзя», потому что у Мина вообще-то и без Пака хватает случайных связей и ошибок. «Нельзя», и на это «нельзя» еще много причин. Но в какой-то момент Юнги просто отбрасывает едкое внутреннее противоречие – похуй. - Ты ведь, знаешь, о чем я хочу?.. «говорить» Голос Чимина тонет в темноте спальни. Да, Юнги знает. Юнги прекрасно всё это наперед знает: и о чем будет этот разговор, и о том, что (на самом деле) слова-то здесь и нахуй никому не будут нужны. - Помнишь ту ночевку у Ёнгука? – спрашивает Чимин. Юнги прекрасно помнит. тогда никто не хотел спать, так что они делились своим опытом отношений (хотя в то время ни у кого их них еще никакого особого опыта и не было вовсе). - Вообще-то… Шуга-хён меня с первого взгляда чем-то зацепил, - признался тогда Чимин. И Мину это понравилось. Потому что Чимин вызывал у него самого похожие чувства. Но дальше разговоров никто из них в тот раз не зашёл. В тот раз – пять лет назад. А сейчас всё слишком иначе. Темнота спальни стягивает барьеры почти так же легко, как и ладони Чимина стягивают с Юнги его футболку. Чимин наклоняется вперед и целует. Чимин, который приехал на два дня. Юнги улыбается тому, что они с Паком абсолютно не связаны обязательствами. Поэтому, он целует в ответ. С Чимином ему очень хорошо рядом. Вот так рядом: без одежды, без проблем, без обязательств. Юнги нравится чувствовать алкогольные поцелуи младшего. Нравится ощущать тяжесть разгоряченного тела. Нравится, как младший стонет и кусает ладонь, когда Юнги его растягивает. Мин не думает о том, что боль Чимину не нравится. Юнги знает, что у Пака в другом городе девушка, с которой у него все серьезно. Мин знает, что через два дня Чимин уедет к ней. Потому что любит. У Юнги в случайные связи и ни намека на постоянство здесь, в Сеуле. Только Мин запросто просто отбрасывает едкое внутреннее противоречие – похуй. Он целует горячие губы младшего. Он выгибается в спине, когда Чимин спускается поцелуями ниже живота. Оттягивает Пака за волосы, когда тот делает слишком х-о-р-о-ш-о, потому что сейчас Юнги умрёт от того, как блять им ахуенно с-е-й-ч-а-с. Засыпая, Юнги касается обнаженным плечом теплого плеча Чимина. Внутри горит вулканический огонь откровений и отброшенных «нельзя». Юнги не чувствует, что они поступили неправильно. (Он забыл уже, что такое «неправильно»). Засыпая, касаясь теплой кожи Чимина, Юнги думает только о том, что у него редко получается засыпать не вот так, безмятежно, особенно, когда половину кровати занимает кто-то еще. Тем более, если это Чимин. На утро младший толкает Юнги в бок и говорит – иди делай завтрак. Юнги еще несколько минут валяется в постели, но Чимин снова толкает его в бок, так что старший, недовольно ворчит, а потом натягивает футболку и джинсы, и на негнущихся ногах вываливается на кухню. На кухонном столе бардак. Когда они завтракают, Юнги посылает Хосока нахуй, потому тот пялится на синяки на его шее и кидается едкими подколами. Чимин прячет улыбку в рукав пайты. Он весь день собирает в квартире разбросанные вчера вещи, танцует под несмолкающие в колонках музыку и всё так же безустанно трепется про танцы и татуировки. Днем Юнги ложится спать, а Чимин еще немного потусив по квартире, идет и ложиться рядом со страшим. Засыпают они вместе, просто касаясь друг друга плечами. Откровений между ними не больше, чем на один вечер (но и в один вечер их было предостаточно). Юнги обещает себе, что не станет говорить о том, что между ними было. Чимин, кажется, обещает себе то же самое. Позже Хосок и Юнги проводят Чимина на автовокзал, дурачась и отпуская шутки по поводу и без. Чимин постоянно проверяет, не потерял ли он свои билеты. Хосок говорит – будет возможность, приезжай еще. Мин улыбается и обнимает младшего на прощание: - Рад, что ты приехал. (И, в отместку, Юнги обещает себе, что сильно скучать не должен). iii Они видятся еще раз – через несколько месяцев. Юнги встречает Чимина на вокзале, который в Сеуле снова проездом. - У меня есть несколько часов, Шуга-хён, подождешь со мной? – спрашивает младший, улыбаясь. Юнги кивает. Чимин выглядит уставшим, но веселым. - Как прошел последний фестиваль? - Заняли первое место, - Пак улыбается. - Я же ахуенный, или ты забыл? А как у тебя дела? - Покатит. Они выходят на дышащую прохладой улицу, где Юнги достает из кармана сигареты. - Может, хватит курить? – Чимин по-прежнему против вредной привычки старшего. Они пьют сладкий капучино из кофе-автомата (Чимин угощает), трепятся о танцах и новых хип-хоп альбомах. Никаких намеков на то, что было между ними несколько месяцев назад. И Юнги облегченно выдыхает. У него же здесь своя жизнь, скованная перегородками мнимых свобод, с трещинами, закрашенными краской отпущенных ошибок. Жизнь, в которой нет места сожалениям. Чужие постели, барные вывески, заебы на работе. Вполне самостоятельно. На хештег #взрослая_жизнь покатит. Через час Чимин машет ему на прощание рукой из окна поезда. Юнги остается на перроне. В городе, который его слишком изменил. В городе, в котором нет места сожалениям. Он машет Чимину в ответ. Состав уезжает. Юнги остается. Он достает пачку «мальборо» и щелкает зажигалкой. Минуты растягиваются, пока сигарета тлеет, оставляя Юнги наедине с шипением музыки в наушниках. Без обещаний. И без привязанностей.