в возрасте шестнадцати лет.

В любимой забегаловке моих почти настоящих друзей очень темно, постоянно слышны звуки ударяющихся друг об друга стаканов с пивом и громкий смех. Меня в этот вечер пригласил Чунмён, и я не смог ему отказать. Почему-то мы сели в какое-то самое дальнее место, куда свет вообще почти не доходил. Я не люблю пиво, но мне пришлось его пить ради ребят. Обычно мы разговаривали про всякую интересующую всех парней, даже меня, фигню. Но сегодня, наверное, что-то пошло не так, и так неуютно в компании этих людей я себя ещё никогда не чувствовал. Ким Чунмён увидел ничем не привлекательную, на мой взгляд, официантку и тут началось обсуждение ещё с детства ненавистной мной темы - девушки, первая любовь и - о боже - первый поцелуй. Пока все присвистывали, смеялись, хитро улыбались и непонятно поглядывали в мою сторону, я просто встал и, сказав еле слышное "спасибо" Чунмёну, схватив свое чёрное пальто и показав моему единственному лучшему другу, сидящему рядом, сердечко двумя пальцами, вышел из помещения на ледяной ноябрьский воздух. *** Мне было двенадцать. Или одиннадцать. Не помню уже. Я был спокойным ребёнком, который очень сильно любил свою маму. Кроме неё я никого не замечал, никого не любил, потому что был уверен - зачем любить кого-то ещё, если есть мама? Тогда в школе ребята моего возраста начали бегать за девчонками. Лезли к ним целоваться, дарили им что-то и просто гуляли целыми вечерами, заигрывая с ними как могли. Я же просто не понимал, зачем они это делают? Мне не было противно, нет… было как-то страшно, что-ли. Что я понимаю что-то, чего не понимают другие, или все понимают что-то, чего не понимаю я. Моя мама, похоже, это заметила. Она начала аккуратно спрашивать меня о девочках, нравится ли мне кто-то из класса, предлагала дать деньги на подарки, но я недоуменно смотрел на неё и каждый раз говорил: "Зачем, мама? У меня есть только ты, и больше мне никто не нужен." А потом я обнимал ее так крепко, как только умел. Когда в мою голову по полной ударил переходный возраст, я познакомился с девочкой, которая села рядом со мной в классе. Ее звали Хавон. У неё были длинные волосы, почему-то светлые. Таких девочек в нашей школе не было никогда. Сейчас я понимаю, что она их красила, но тогда я решил, что она какое-то чудо. Или ангел. Я общался с ней долго, она вроде бы ко мне относилась неплохо, но однажды я признался ей, что люблю её. Тогда она схватила учебник по корейскому и ударила им меня по голове. Я до сих пор помню её голос: "Всем вам от меня только одного надо! Я думала ты не такой. Да пошёл ты." Да, не у одного меня был переходный возраст, но тогда я и слова такого не знал. Она ударила меня второй раз, а я просто расплакался и сел на пол, прикрыв голову руками. Она кричала на меня, а я не понимал, за что. Тогда я познакомился со своим единственным (до сегодняшнего дня) другом - Бэкхёном. Он проходил мимо, увидел эту занимательную картину и оттолкнул Хавон от меня. - Что он тебе сделал, зачем ты сразу дерешься? Мальчикам девочек бить нельзя, а девочкам мальчиков значит можно? - Я почувствовал, как он взял меня за предплечье, тем самым попросив подняться. Я встал, и он вывел меня из класса. С тех пор мы были неразлучны. Я узнал, что у него самого была какая-то нелестная история с Хавон. Он сказал мне, что понимает меня. Мы дружили по-настоящему, проводили вместе все свободное время. Мне нравилось, когда, сидя где-нибудь под столом (нам это казалось крутым), он называл меня "Чанёлли", а я в ответ его "Бэкхённи". И мы оба смущенно смеялись, отводя взгляд в сторону. И ему тоже после случая с Хавон ни разу не нравилась девочка. А однажды моя мама после очередного разговора на тему свиданий и поцелуев повела меня к психологу. Он спрашивал меня о девочках в школе, о влюбленностях и так далее. Завёл какую-то лекцию по поводу того, что на земле есть мужчина и женщина, их такими создал Бог и они должны быть вместе и размножаться. Я тогда смотрел на него, как на учителя ненавистной мною математики, ничего не понимая. Потом он спросил меня, есть ли у меня друзья, и общаюсь ли я вообще с кем-то. И я сказал: "У меня есть Бэкхён, он мой лучший друг, я его люблю и никогда не брошу, и он меня тоже никогда не бросит. Мы пообещали, что будем вместе до конца." Тогда психолог посмотрел на меня с какой-то щенячьей грустью в глазах и сказал выйти в коридор и позвать маму. Я сидел в коридоре, пока мама говорила с этим психологом. Сначала я услышал, как она громко и практически истерично смеётся, а потом плачет. Я чувствовал свою вину перед ней, но я не понимал, что я сделал не так. Я просто не понимал, зачем все ко мне лезут с этими дурацкими никому не нужными отношениями, если у меня есть Бэкхён. Когда мама вышла, я посмотрел на её красные заплаканные глаза, размазанную тушь, которую она, похоже, судорожно пыталась вытереть, чтобы я не заметил, и её фальшивую улыбку. Она взяла меня за руку и сказала: "Всё будет хорошо, мой мальчик." Кажется, она сама в это не верила. С того дня мы с ней отдалились друг от друга. Я слышал, как она плачет ночью, и чтобы отвлечься, звонил Бэкхёну. С ним мне всегда было невероятно хорошо и спокойно. В возрасте шестнадцати лет я любил Бэкхёна больше мамы. *** Мы с ним вдвоём окончили школу, поступили в один универ на один факультет. Там познакомились с Чунмёном, Минсоком, Сехуном и другими ребятами из нашей до сих пор существующей компании. В этот вечер, когда я вышел, оставив ребят и Бэкхёна в забегаловке, мне было невыносимо больно и стыдно перед ним. Он знал, почему я ухожу, знал, почему я был напуган. Он меня не остановил. Не предложил ещё пива. Он просто показал мне сердечко в ответ и опустил грустный взгляд в пол. Он тоже ненавидел эти разговоры. Просто потому что нам нечего сказать. Я вдыхал кислород полной грудью, выдыхая ртом и наблюдая за паром. Я добрел до автобусной остановки и сел на лавочку, зная, что автобусы уже не ходят. Запрокинул голову назад и закрыл глаза. - Чанёлли, ты в порядке? - Бэкхён садится возле меня, и я подскакиваю от неожиданности. - Да, конечно… ты же знаешь. - Я смотрю на свои убитые белые кроссовки, вытягивая ноги вперёд. - Расскажи мне. Мне-то ты можешь..? - О чем? - Ты когда-нибудь целовал кого-нибудь? У меня аж холод по спине пробежал. Он никогда такого не спрашивал. Я смотрю на него, а он сам смущается. - Нет, Бэкхённи, ни разу. А…ты? Он улыбается, смотрит на меня своими щенячьми глазами. - Нет. Но с шестнадцати лет мечтаю. И он тянется ко мне, слегка наклоняя голову в сторону. И я впервые испытываю желание поцеловать кого-то. Как будто вся моя юность пролетает перед глазами. [ Зачем мне нужна девушка, если она не будет играть со мной по ночам в онлайн игры? Зачем мне нужна девушка, если она не умеет так мастерски подворачивать мне джинсы? Зачем мне нужна девушка, если она не будет называть меня "Ушастым" и дергать за уши? Зачем мне нужна девушка, если она не будет мне роднее мамы? Зачем мне нужна девушка, если она не Бэкхён? ] Тот мой первый поцелуй я не забуду никогда. Самый тёплый, самый родной и самый несмелый, но наполненный воспоминаниями, длинной в восемь лет. Я обнял Бэкхёна, который удобно устроился под моим пальто. - Помнишь, как ты пообещал мне, что никогда не бросишь? - Конечно, Бэкхённи. А что? - Я тоже никогда тебя не брошу. Никогда. Даже если против нас будут все. Я всегда буду любить тебя. - Обещаешь? - Обещаю. Он взял мои руки в свои и держал всю ночь. Мы до рассвета сидели на остановке и вспоминали детство. А однажды мы умрем вместе. Мне Бэкхён пообещал.