С того света в Талиг

      Этот день, казалось, не кончится никогда. Дик ехал, подремывая в седле – научился во время Саграннской кампании. Он думал о том, что Рокэ оказался лучшим полководцем, и что ему посчастливилось воевать под его началом, что когда-нибудь Люди Чести и Лучшие Люди Талига обязательно найдут общий язык. Сухой треск прервал его размышления и вырвал его из полусонного состояния. В темноте мало что можно было разглядеть, к тому же при звуке выстрела чьи-то сильные руки выдернули его из седла. - Тихо, дор Рикардо, - прошептал над ухом чей-то голос. Судя по кэналлийскому акценту, это был один из людей герцога Алвы. Тут подоспел Хуан, Дика поставили на ноги, и старый домоправитель буквально потащил его от того места, где на мостовой лежало распростертое на булыжниках тело. Дик рвался из рук: - Пустите меня! Там монсеньор! - Ему уже не поможешь, - ответил Хуан, - а вам лучше идти к себе. Или в купальню. И, резко повернувшись, ушел, оставив Ричарда наедине с его мыслями. Какая там купальня! Оруженосец рванул было к двери, был вежливо, но непреклонно отодвинут от неё всё тем же Хуаном. - Я вас прошу, дор Рикардо, не покидать особняка. Убийца может прятаться поблизости. - Но монсеньор…. Ричард взглянул в темные глаза Хуана и осекся. По щеке кэналлийца текли слёзы. - Соберано больше нет. Откуда-то появился Ансельмо, отвел Дика в его спальню и дал выпить какой-то настой. Юный Окделл плохо соображал, что происходит. Ведь Алва был рядом всё это время – разговаривал, шутил, язвил и смеялся. И вдруг…       На отпевание в олларианском храме собралось множество людей. Дик заметил среди них кансилльера, Ги и Иорама Ариго, Генри Рокслея. Теперь их речи о невосполнимой потере для Талига звучали неискренне и лживо. Хотелось заткнуть уши, как от дурной музыки. Пересилив себя, Ричард подошел к гробу. Все расступались перед ним. Он слышал шепот в спину. - Бедный мальчик. - Каково ему теперь придется? - Полагаю, друзья его отца не оставят юного герцога без поддержки. Передернув плечами, словно голоса были мухами, ползающими по спине, Дик подошел близко и заглянул в гроб. Тело было усыпано цветами. Мастер постарался, чтобы после выстрела в упор лицо было возможно показать людям. Но оно казалось маской, слишком белое от пудры, с нарумяненными щеками. «Это не Алва», - подумал Дик, глядя в мертвый лик, и стараясь уловить родные черты. Их не было. Была посмертная маска, не имевшая ничего общего с Рокэ Алвой.       Дорога в Надор казалась длиннее всего жизненного пути. После похорон его вызвал граф Штанцлер. Охая и сочувственно глядя на Дика, он сказал, что недавно получил письмо от герцогини Окделльской. Айрис нездорова. И очень хотела бы увидеть брата. Ричард кивнул – теперь в столице его ничего не держало. А вот навестить родных имело смысл, тем более, у него были деньги. Он получил их за службу во время Саграннской кампании, и следовало утеплить жилые комнаты замка, запасти дров и купить теплые вещи сестрам и матушке. Мирабелла, конечно, будет говорить, что не возьмет ни суана за службу потомку Марагонского бастарда. Да это её дело. Дик гнал Сону во весь опор, на ночь останавливался в тавернах, чтобы с рассветом тронуться в путь. Когда их небольшой отряд пересек границу владений Надора, он старался подмечать каждую мелочь. Сломанная мельница – а её можно было бы починить, луга, заросшие сорной травой – а ведь на них можно было бы пасти скот, развалившийся мост через небольшую речушку. Герцог Окделл пустил Сону вброд, за ним – остальные. Дик держался изо всех сил. И думал о чем угодно, стараясь усилием воли отгонять от себя мысли о том, что произошло у ворот особняка на улице Мимоз. Ворон не мог дать себя убить. Ворона бережет сам Леворукий. «Но и его терпение оказалось не безграничным, юноша» - отозвался внутренний голос, очень похожий на баритон эра Рокэ. Наконец, вдали показались башни замка Надор. Дорога ложилась под копыта коней. Все кэналлийцы остановились в придорожной гостинице «Вепрь», что была ближе всего к замку. А сам Ричард отправился домой – туда, где его ждали родные. - Я рада приветствовать вас, герцог Окделл, - сухо поздоровалась матушка, кутаясь в неизменную шаль. - Я тоже рад приветствовать вас, - склонился в почтительном поклоне Дик. За обедом Мирабелла сообщила что получила письмо и столицы, где граф Штанцлер сообщал ей о гибели герцога Алвы. - Я бы выразила вам свое соболезнование по поводу безвременной кончины вашего эра, - сказала она, обращаясь к сыну – но я хочу сказать, что Всеблагой услышал мои молитвы. Ваш отец наконец-то отмщен. Ричард едва не поперхнулся – столько злобы было в голосе матери, только торжества по поводу гибели Ворона. И смог лишь ответить: - Матушка, но ведь Эсператия не одобряет радость по поводу смерти ближнего своего. - Это – отмщение, Ричард. Я столько лет мечтала, что потомок предателя сдохнет, как пес, в луже собственной крови… Этого Ричард уже не мог слышать, Торопливо встав из-за стола, он ушел в кабинет в башне. Это - бывший кабинет отца, но теперь сам Ричард мог побыть там, в тишине и одиночестве, чтобы успокоиться. Как радуется мать по поводу гибели монсеньора, так же радуются и его извечные враги. За лживыми масками плохо скрывается злорадство, а сквозь притворные слёзы проступает плохо скрываемая улыбка превосходства. И лишь Айрис, которой поздно вечером Дик рассказал о монсеньоре, искренне оплакала его. Она рыдала на плече брата так, словно потеряла возлюбленного. Ричард даже испугался, что у сестры будет приступ надорской болезни. - Знаешь, я постараюсь добыть для тебя патент фрейлины, - сказал он, нежно поглаживая Айри по плечу, - здешний климат не для тебя. «Тебе было бы хорошо в Кэанллоа» - он хотел сказать эту фразу и вовремя заставил себя прикусить язык. Теперь в Кэналлоа путь заказан. Да и что там делать – разве что смотреть на бескрайнее море и на осиротевший замок белого мрамора, замок Алвасете. Вечерами в палатке Рокэ порой рассказывал Дику о своей далекой жаркой родине. И обещал однажды взять с собой в Кэналлоа…. Ричард лишь сглотнул, с трудом загоняя обратно выступившие на глазах слёзы.       Через месяц он покинул дом – все дела были сделаны, и оставалось лишь выполнить обещание, данное Айрис – похлопотать о патенте для неё. А там, может быть, будет возможно забрать сестер. В замке, несмотря на купленные дрова, по-прежнему сыро и холодно. Но теперь хоть у всех троих есть теплые вещи. Мирабелла отказалась от новой шали, заявив, что ей ни к чему. Как и ожидал Дик. По приезду в Олларию Ричард тут же отправился к кансилльеру и поразился переменам. Граф стал куда бодрее, выглядел подтянутым и деловитым. Куда исчезли его былые болезни – он помолодел на два десятка лет. У графа Штанцлера в гостях был и комендант – Килеан-ур-Ломбах. Теперь он прямо-таки лучился радостью, а бриллиант на его пальце блестел подобно солнцу. - Скоро грядут перемены, Дик, - сказал он, - да-да, твой отец был бы рад тому. - Не зря положил жизнь Эгмонт Окделл, - слегка торжественно произнес кансилльер, - настанет день и час, когда Оллария вернет себе старое имя и прежнего правителя. Ричард хотел поинтересоваться, как они будут оживлять давно почившего Эрнани Ракана, но тут понял, что скоро настанет день, когда Талиг станет снова Талигойей. На душе бушевала буря. С одной стороны – память отца и долг перед Людьми чести. С другой – погибший от их рук Первый маршал. Тут же Дик узнал о смерти кардинала. Сильвестр скончался от сердечного приступа, рано утром. - Бедняга Дорак умер, ненадолго пережив своего любимца, - покачал головой Килеан. - Зато из изгнания вернулся герцог Эпинэ, - ответил Штанцлер, - теперь у нас есть почти все Повелители, чтобы приветствовать нового короля. Волны, Скалы, Молнии. Алва же и не были истинными Повелителями Ветров. Полукровки. - А что будет с Фердинандом? - Его заставят отречься от престола. Граф Штанцлер поселил Ричарда у себя, мотивируя это тем, что негоже Окделлу жить в доме бывшего эра. - Да и по слухам, особняк Алвы заперт, окна заколочены, слуги разбежались. «Нет. Не может быть» - думал Дик, а перед глазами вновь и вновь вставало лицо в гробу. Безжизненная маска под толстым слоем белой, как мука, пудры. «Это не Ворон», - твердил сам себе Дик. Он поселился у кансилльера и был с головой втянут в заговор. Организаторами были братья Её Величества, а сама Катари наверняка все знала. Ариго же требовали отречения Фердинанда и регентской цепи для своей сестры. А она делала бы все по их указке. Тайком от Штанцлера Дик ездил на улицу Мимоз. Особняк действительно казался необитаемым. Заколоченные двери и окна навевали уныние. Не сдержав тяжелый вздох, Ричард повернул Сону и уехал от «вороньего гнезда», что так быстро опустело. Робер, как мог, поддерживал юного герцога. Он порой рассказывал об отце, об Альдо и о том, как вернется власть к законному королю и он-то не забудет всего, что сделали для него друзья. Дик слушал невнимательно. Перед мысленным взором вновь и вновь вставало знакомое лицо в обрамлении иссиня-черных волос. Синие глаза, что всегда внимательно глядели, и чей взгляд проникал в самые потаенные уголки души.       Поздним вечером заговорщики были во дворце. В карауле стояли свои люди – солдаты Придда. И вот братья Ариго, граф Штанцлер и Штефан Гирке-ур –Приддхен, затесавшийся в их число на права друга Генри Рокслея вошли в кабинет Его Величества Фердинанда Второго. Их слегка удивило то, что в кабинете горела лишь одна свеча. Обычно там их было не менее двух десятков. Король встал навстречу посетителям, уже догадываясь о цели их визита. Но, всё же спросил: - Чем обязан визиту в столь поздний час, господа? Вместо ответа Ги Ариго протянул королю заранее заготовленную бумагу и перо: - Ваше Величество, - Ариго произнес это с долей презрения, - сейчас вы подпишете отречение от престола. А мы, - он обвел взглядом всю компанию, - обещаем сохранить вам жизнь. С условием, что вы больше не появитесь в Талиге. Мир велик – в Урготе вам найдется место. Или же где-нибудь еще – по вашему усмотрению. Фердинанд взял бумагу – руки его дрожали. - А если я откажусь? - Тогда мы будем вынуждены взять то, что нам принадлежит, силой. Прольется кровь, а того вы желаете меньше всего, - ответил кансилльер, - я бы не советовал вам упрямиться. Всего этого Ричард не слышал. Они вдвоем с маркизом Эр-При стояли у двери на случай, если будут непредвиденные обстоятельства. - Вы настаиваете? Казалось, Его Величество тянул время. - Да! – в раздражении крикнул всегда спокойный Ги Ариго, - Не вижу смысла продолжать эту мистерию. - Я с вами совершенно согласен, - раздался знакомый насмешливый голос, - мистерия получилась дурная. Гаже некуда. В упомянутом вами Урготе вас бы за неё освистали. Из небольшой комнаты, скрытой драпировкой, появились герцог Алва, Валентин Придд и Марсель Валме. Каждый держал в руке по пистолету. - Ваше Величество, вы правы. Время позднее, - с этими словами Алва взял из рук короля бумагу и аккуратно сложил, - это будет веским доказательством на суде. Заговорщики растерянно переглянулись. Затем Ги рванул к двери, его сбил с ног непонятно откуда появившийся Лионель Савиньяк. - Господин граф, вы арестованы. Сдайте оружие. - Монсеньор! Дик не смог выдержать – он оттолкнул Робера и влетел в кабинет. - А, здравствуйте, юноша. – Рокэ поздоровался с ним так, словно они расстались пару дней назад.       Позже, когда вся компания ловли «на живца» сидела в гостиной особняка Алвы, и Ричард не мог поверить своему счастью. Он старался держаться как можно ближе к Ворону. А когда тот растрепал русые волосы, зажмурился от удовольствия, как пригревшийся котенок. - Должен поведать вам, юноша, всё с самого начала, - сказал Рокэ, отпив вина, - да, «Чёрной крови» из собственных подвалов мне так не хватало все эти дни. Пожалуй, это самое большое упущение в моем плане. - Монсеньор, - поднял обиженный взгляд Дик, - вы все рассказали этому… Спруту, А не мне! Он почти с ненавистью покосился на бывшего однокорытника. Тот ответил спокойным взглядом и отвернулся. - Юноша, вы были под колпаком у почтенного графа Штанцлера. Любое ваше неосторожное слово могло выдать нас всех. И, скажу по правде, Дикон – тебя мне очень не хватало. Дик лишь шмыгнул носом. - Убийство возле ворот особняка было разыграно по моему плану. Жаль беднягу Бенвенуто, но у него была редкая болезнь, и ему оставалось всего несколько месяцев. Парень погиб за Талиг и соберано. - Так это его хоронили вместо вас? – догадался Ричард. - Смерть меняет черты, - отозвался Валентин, - а кэналлийцы внешне все чуть похожи. Глаза же были закрыты, так что никто не усомнился в том, что погибший был герцог Алва. - О, да. Жаль, мне не удалось присутствовать на собственных похоронах. - Монсеньор, я же рассказал вам все в подробностях, - ответил Придд. Дик снова надулся – оттого, что Валентин назвал Алву монсеньором. - А далее я следил за тем, как доблестные ызарги Чести стараются сместить с престола Его Величество. Он сам был не в курсе событий до вчерашнего дня. - А как же кардинал? Или его смерть… - Именно, Дикон. Он сейчас находится в Дораке, откуда и руководит процессом, как раньше. Полагаю, он вернется к тому моменту, как будет оглашен приговор. - Мне пришлось делать вид, что я на стороне Ариго и своего эра. Генри Рокслей поступал недальновидно, но нам это было на руку, - добавил Валентин, - что касается Робера, то ему просто некуда было деться. Его лишили всего, родные погибли. Виною же всему был выживший из ума Анри-Гийом. Но маркиз Эр –При всеми силами старался не допустить кровопролития и главное – уберечь кузину. И её детей. - Это ему обязательно зачтется. И Алва обратился к Дику. - Надеюсь, это будет последний заговор в Круг Скал. И, кажется, вы хотели получить патент для вашей сестры? - Да, очень. - Вот видите, мне известно даже и это. - В Надоре плохой климат, и Айрис там часто болеет. - Вы можете написать в Надор – пусть Айрис приезжает и привозит Эдит и Дейдре.       Сколько было еще выпито бутылок вина и рассказано подробностей о заговоре – невозможно сосчитать. Но в одном теперь Ричард, герцог Окделл был уверен точно – Рокэ Алва смог обмануть даже свою смерть. Причем, не в первый раз.