За кадром

ПОВ Юри Я никогда не думал что все может так обернуться. Вроде бы, ещё совсем недавно я занял последнее место, и думал что моей карьере конец. Эта чертова неуверенность которая преследует меня всю мою жизнь и не отступает от меня ни на шаг. Из-за неё я проиграл. Я был готов ненавидеть весь мир и в первую очередь себя. Это я виноват. Я сам подкармливал её своими страхами, делая её сильнее с каждым днём. Но я ничего не могу сделать, как бы не старался. До сегодняшнего дня. Сегодня, я понял что ещё может быть, я смогу подняться со дна, где без вольно лежал все это время, не пытаясь даже подняться. Конец ПОВа Юри Виктор прекрасен. Начиная от его волос, которые как Юри казалось были мягкие, как шелк, и заканчивая его катанием. Все в Викторе было пленительным. Смотря в его глаза тонешь в них, как в океане. Смотря на то, как его коньки рассекают гладкий, холодный лёд не можешь отвести взгляд. По крайней мере, Юри не мог. Он хотел впитывать каждое движение Виктора, каждое его слово, каждый его вздох. Юри казалось, что он болен Виктором. Все стены в его комнате были обклеены постерами с ним. Японец не пропускал ни единого выступления его кумира. Чего уж таить, он даже купил пса, такой же породы как у русского фигуриста и назвал его Виктором. В тот день, в Сочи, он впервые увидел свою, как ему казалось не излечимою болезнь так близко. Кацуки не мог отвести взгляд. Прекрасен. Только эта мысль крутилась в голове у японца, когда он посмотрел на того, кто уже давно украл его покой. «Фото на память?» Эта фраза донеслась до него сквозь миллионы слов «прекрасен» в его голове. Ему понадобилось несколько долгих секунд, для того что — бы понять, что это сказал он. Лицо фигуриста сразу же залилось красной краской при осознании того, кто к нему обратился. Но, Юри лишь повернулся в другую сторону и поспешил скрыться от изучающих его лазурных глаз, потому-что он понимал, если бы он остался рядом с ним, то начал бы визжать от восторга как чокнутый фанатик. Уже в самолете, летя в родную Японию, Юри дал волю эмоциям. Громкий писк разнесся по всему самолету. «Он посмотрел на меня! Он заговорил со мной!» Юри прокручивал этот момент у себя в голове наверно тысячу раз. Его уже не так волновали ни проигрыш на Национальных, ни слова Плисецкого о том, что два Юрия не нужны. Он думал лишь о нем. О его прекрасном голосе. Вроде-бы, обычный баритон, со слегка слышимым русским акцентом, но для Кацуки этот голос был особенным. Он мог бы узнать его из тысячи. Он думал о его элегантных движениях, которые иногда могли сказать больше чем слова. Он всегда думал о нем, он всегда думает о нем, и, как ему самому казалось, всегда будет думать о нем. «Это точно болезнь.» Думал Юри, раз за разом прокручивая на телефоне выступление Виктора на Гран-При. Он не помнил, когда именно Виктор стал смыслом его жизни. Для Юри он всегда им был. Все думают, что Виктор добр ко всем фанатам. Но Юри знал что это не так. Он так долго наблюдал за Никифоровым, что теперь он понимает его, даже если тот не говорит ни слова. Например, когда ему неприятен человек, он продолжает все также мило улыбаться ему, однако его бровь изредка дергалась, выказывая его пренебрежение. Он знал о нем все, но в этом не было смысла. Виктор никогда не посмотрит на него, как на кого-то большего, чем просто фаната, и японец это прекрасно понимал. Он даже и не мечтал о таком. Это нереально. Юри смотрелся бы рядом с Виктором просто комично. От этого было немного больно, но он привык. Юри давно привык к боли. В Хасетсу его встретила Минако, немного, но поднимая настроение парня. Он бы никогда не подумал, что в городке, где его не было целых пять лет его еще понят и любят. У Юри потеплело на сердце. Он так скучал за этим местом! Мать и отец были очень рады наконец увидеть своего сына, хоть и не в лучшей физической форме. После выматывающего катания под программу Виктора, которую он к слову выполнил почти идеально, зайдя в свою комнату он опять погрустнел. Со всех стен на него смотрел Виктор. Чертовы плакаты. Он смотрел на него отовсюду. Это пугало и завораживало одновременно. Но Юри так и не решился снять ни один из них. Так он и засыпал, под, как ему казалось слишком живые взгляды десятков Викторов на стенах. Проснулся Юри намного раньше чем положено, что было довольно странно, ведь он очень любил поспать. Морфей все упрямился и не хотел снова забирать не выспавшегося японца в свое царство, так что Юри просто думал. Обо всем и ни о чем одновременно. Однако, по звонку будильника он принял для себя одно важное решение: что — бы не случилось, жизнь не заканчивается. Проигрыш это не повод запускать себя. Спустя десять минут после ужасного звона будильника, ощупывая свой живот, он решил вернуть себе былую форму. Он даже отказался от кацудона, тратя все свое время на тренировки в гордом одиночестве даже не подозревая, что прямо сейчас его кумир, после просмотра видео, снятого в тайне тройняшками, которое повергло в шок самого Кацуки, собирает вещи и заказывает на самолет в Японию ради него. Он тренировался весь день и чувствовал себя очень уставшим, но не похудевшим ни на грамм. Он никак не ожидал, что, как только он зайдет в двери родного дома его снесет пес. Точно такой — же как его покойный Вик. «Неужели…» — Правда он так похож на Вика? — поинтересовалась Хироко у своего сына. — Откуда он? — еле проговорил Юри заикаясь. Он уже сам догадывался откуда. — О, этот песик приехал вместе с красивым иностранцем, — она мечтательно закатила глаза. — Где? Юри не понимал. Зачем ему приезжать сюда? Может, из-за видео? Он что, так недоволен этим, что решил высказать все прямо ему в лицо? — Он на источниках в онсэне, сказал что устал, и... Юри даже недослушал что говорила ему мама. Как только он узнал местонахождение Виктора он сразу — же метнулся в сторону источников. «Неужели?» Кацуки был прав. Это Виктор. Русский же, увидев запыхавшийся ураганчик влетевший к нему улыбнулся и подумал: «Какой милый» Сегодня, Юри понял, что он сможет подняться со дна на самую вершину, и Виктор ему в этом поможет. Ведь, такова его любовь Этот день изменил жизни обоих. Он стал точкой отсчета, когда она достигнет нуля они утонут во взаимной любви.