Take me to church

По Техасу проходится торнадо, уже второй за этот месяц, легко сбивая, казалось бы, прочные домишки, раскидывая, как непослушный ребенок, строительный мусор. Церковь, как ни странно, остается целой, только крест на башенке сломан. Окидывая его взглядом, МакКой хмыкает: - Ну пиздец. * Это самое точное определение. * В маленьких городках никогда не жалуют новоприбывших, перемывая чужие косточки еще до того, как те входят в единственный бар. Леонард в принципе не любит людей. Уж лучше la cerveza negra, что бодяжат мексикашки. В баре он не появлялся уже три недели. Просто обосраться, как много. Без рюмки сверху жизнь нихера не веселая, но он же, сука, пытается быть праведным. * Еще никто не отрицал того, что разбить кулак о рожу придурка Сэла плохо и не соответствует образу примерного священника. Он прикуривал на прошлой проповеди, что еще можно ожидать от него? На заметку - пару раз Леонард действительно пытался втолковать детишкам различия между добром и злом, доступно объяснить заповеди, но ведь детишкам похуй. Они не хотят Бога, они хотят PlayStation. * - Я предупреждал, что блевану, - МакКой пожимает плечами, глядя, как этот новенький кусок расходного мяса брезгливо стирает брызги с начищенных ботинок. - Вы же священник. - А ты что, веришь в святые идеалы? - иронично хмыкает пастор, основательно прикладываясь к бутылке. Этот чистенький ковбой смотрит на него со странным выражением на холеной морде. Эдакое осуждение с жалостью. * Как выясняется позже, Кирк - Джим - основательно двинутый мужик. Кто еще делает своим хобби явное помешательство. Иначе назвать то, что он мотается по стране в поисках аномалий и назвать нельзя. Аномалий, а также различных существ, принадлежащим, мягко сказать, совсем не этому миру. Как ни странно, в это Леонард верит. С двух бутылок поганого пойла это не так сложно, как кажется. * Верит больше, чем в Бога. * В Техасе полно демонов. И Леонард проглатывает на редкость заезженную фразу про "демоны внутри каждого из нас". Это совсем не то, что он хочет сказать. * - И как житие в церкви? - Кирк оглядывает грязный витраж, заложив руки в карманы потрепанных джинс. - Заебись, - ворчит Леонард, невольно опуская взгляд на темные четки, браслетом опутавшие руку. Словно вросшие в самую кожу. * Джиму, конечно, необязательно знать его бурную биографию. Относительно счастливые детство и юность, так себе молодость, женитьба, развод, а вместе с этим мутные истории его практической врачебной деятельности. Кто-то говорил, что он не более чем мясник, который глумится над трупами. Ничего подобного. Леонард на самом деле не помнит. Пришел в себя на пороге этой поганой церквушки, с четками на руке и кровоточащими ладонями. Как у блядского Иисуса, чтоб его. * Джиму таких подробностей знать необязательно. * В конечном итоге они все равно оказываются в постели. - Холодно, - ворчит Кирк, отбирая едва раскуренную сигарету, устраиваясь головой на голом животе Леонарда. - Здесь всегда такой ебучий холод? Он спрашивает это тоном обиженного ребенка, а МакКою становится смешно. Нашел проблему на свою голову. Этот доморощенный ковбой с него живого не слезет. Да и дохлого вряд ли оставит; хер пойми этих янки-хуесосов. * - Я не имею привычку покрывать очередную злоебучую сверхъестественную поебень, - ворчит Леонард, - так что я чист. - В каком из смыслов? - ухмыляется Кирк, прищуриваясь. Засранец. - Уж точно не в библейском, - закатывает глаза священник. * В демоническую охоту МакКой не вмешивается. Во-первых, нет смысла совать нос туда, где ты нихуя не понимаешь. Хотя с другой стороны, он же пришел как-то к давящей на шею колоратке и этому облику морального урода, прикрывающегося ценностями Господними. * Кирк довольно быстро осваивается; по крайней мере, в его постели так точно. Церковь насквозь провоняла ладаном, даже смрад дешевого курева не задерживается, просачиваясь сквозь стены. А эта тухлая отрава - нет, если только выжечь. Пламя спасительное не пахнет. Это как раз и настораживает; но только не в тот момент, когда Джим зажимает МакКою рот свободной рукой, трахая прямо перед воскресной проповедью. И после, впрочем, тоже. * - Я посвятил жизнь Иисусу, - с кислой миной отвечает Леонард. Про бухло, курево и сомнительные связи в сочетании со страстью разбивать руки о морды особо праведных он умалчивает. Вопросы о жизненных целях больше не поднимаются. * В потрепанной сумке весь арсенал Кирка - пара револьверов, с выбитыми на них латинскими изречениями, не молитвами, наверняка острейшие ножи различных размеров, пустые бутылки из-под святой воды. Потрепанная Библия; а прикосновение к выцветшим страницам обжигает, как если бы он пытался тушить огонь рукой. На всех страницах бурой краской выведено лишь одно слово. И краской ли? * Дьявол. * Латинос в баре пиздит про знамения и распахнутые врата Ада. Крестится так неистово, как никогда МакКой. Он вообще старается не отсвечивать со своим разбавленным бренди. Мир идет по пизде - ну, так это не новость. Леонард отставляет кружку, чувствуя, как пойло щипет горло, не вслушиваясь в треп завсегдатаев, что саранча на каком-то ранчо пожрала семью фермеров, как над ним раздается вопль, а в рожу летит смачный плеск пованивающей кислинкой воды. - Una puta diabolica! * Когда под носом шастают, как тараканы, целые семьи этих вонючих мексиканских ублюдков, совсем нетрудно с первого раза распознать любое ругательство, обращенное в твою сторону. * - Аминь, блядь, - МакКой сплевывает кровь, проводя языком по разбитым губам, пиная бессознательное тело по инерции. На его маленькое шоу собралось много народу - еще бы, не каждый день их прикидывающийся праведником пастор в кровь разбивает руки о чужую морду. В заплеванном сортире к нему так предсказуемо прижимается Джим, и МакКой даже не думает, откуда он тут взялся, если его не было здесь пять минут назад, покорно прогибаясь в спине. Точно дьявольская шлюха. Он подумает над этим после. * Чужих тайн МакКою не надо, но у него будто есть выбор, когда Кирк, ухмыляясь, говорит, что покажет ему свой маленький секрет. * Нихера не маленький. * - Иисусе, блядь, Христе! - У Леонарда на редкость изумленная рожа, а именно на такой эффект Кирк и рассчитывал, нарочито небрежно пожимая плечами. - Ну да, хвост. Рога. Дьявола не видел? * Для того, чтобы принять осознание того, что из его бутылки бухает самый что ни на есть настоящий Дьявол, нужно еще как минимум пара литров. Леонард предпочел бы прострел башки, но револьверы оказываются бутафорией. И правда, зачем оружие какой-то сверхъестественной дряни, которая может свернуть человеку шею щелчком пальцев. * - Отче Наш, - МакКой тяжело вздыхает, не открывая глаз, сильнее стискивая руки, - ты там на небесах, и имя Твое, сука, Царствие Твое... В конусной тишине церкви особенно хороши слышны далекие крики. Вычленяя бесполезные мольбы о помощи, Леонард не прислушивается к тем, другим. Это даже нельзя назвать хохотом, но продирает до самых бренных костей. * У МакКоя и так остались только кости. Даже вера куда-то испарилась. * - ... воля Твоя, и на земле, как на небе. - Это вряд ли. - Леонард скашивает глаза на подозрительно радостно скалящегося Кирка, если все еще стоит называть его так. - Отец давно оставил этот мир. МакКой упрямо сжимает челюсть, поднимая взгляд на потемневшее от времени распятие. Жатва, как назвал это Джим, кончится с рассветом. И если он доживет... - ... избавь нас от лукавого. Здесь Кирк откровенно ржет. * Теперь до Леонарда доходит, что Джим совсем не шутил, когда просил отдать ему жизнь. Не все живут в экстатическом угаре, как он. Это больше походит на хуевое такое похмелье. * - Дорогой Бог, - рассвет освещает слипшиеся от крови светлые волосы Кирка, непривычно серьезное лицо, застывшую маску с нахмуренными росчерками бровей. И, вот сука, то искушение, которое если вырывать - вместе с трепещущим сердцем. - Позволь мне позаботиться о заблудшей душе. * Леонард открывает глаза, чувствуя под рукой жесткие стебли. И вязкую землю, взрыхленную, влажную. - Usted sentir malo, padre? На ним круглое лицо мексиканского мальчишки, слишком яркие голубые глаза на темном лице. Голова пустая, и висок стреляет болью, но МакКой садится, стягивая колоратку с шеи. Та вся в крови. * - Отведи меня в церковь.