I can do it better

Не хочу начинать рассказ с красивых, приторных слов о любви, не буду писать, как у нас все прекрасно: понимание, доверие, идиллия. Нет уж. Как же так, жить вместе и не ссориться? Ругаемся, конечно же, как кошка с собакой, а куда же без этого. Скажу только, что с Чанелем мы вместе уже три года и за это время выучили друг друга почти полностью, ссоры воспринимаем легко, они даже, как по мне, больше помогают, нежели портят отношения между нами. Мы любим быть вместе и этого, кажется, вполне достаточно. Было ничем не примечательное, обычное утро. Солнце спряталось за густыми тучами. Да, небо не на шутку затянуло. «Вероятно, сегодня опять пойдет снег.» — подумала я, управляясь у плиты — готовила завтрак Чанелю. Обычно, он не ест утром дома, покупает себе что-то по пути на работу, потому что лучше лишних двадцать минут поспать под теплым одеялом, чем просыпаться и завтракать. Мой любимый соня. Я тоже такая. Ми, вообще, отлично подходим друг другу. Когда только начали жить вместе, мне очень нравилось, что он не вскакивает с утра пораньше и не шумит, наоборот, мы можем поваляться в кровати подольше. Вместе. Но сегодня — суббота, идти Чанелю никуда не надо, уже почти два часа дня, поэтому я, как заботливая девушка и хорошая хозяйка, все же решила накормить мужчину своего сердца завтраком, не смотря на то, что нормальные люди скоро должны были садиться за обеденный стол. Но кто сказал, что мы нормальные? Солнце, время от времени, выглядывало из-за туч и, когда это происходило, снежный ковер, что накрыл землю, сиял, красиво поблескивая, под солнечными лучиками. Я только-только вылезла из кровати, в которой еще пять минут назад нежилась в объятьях сонного Чанеля, поэтому стояла в широких пижамных штанах с маленькими розовыми зайками и теплом вязаном свитере, который надела поверх пижамной кофты с таким же узором, как на штанах. Когда я выходила из спальни, мое чудо повернулось ко мне задницей и укрылось одеялом по самые уши. Что ж, из-за таких наблюдений смею сделать вывод, что Чан будет дальше спать. Вот это соня, не правда ли? Но мне это только на руку. Успею приготовить вкусный завтрак, или, если судить по времени, которое показывали настенные часы, что висели над кухонным столом, вкусный обед. Я отрыла в сумочке, в которой, заметьте, уж очень непросто что-либо найти, мобильный телефон и, включив первую песню из плейлиста, начала готовить суп на основе соевой пасты (Чанель его очень любит), допивая горький кофе из кружки любимого. Сегодня без сахара. Ему жутко не нравится, когда я пью из нее именно кофе, потому что, видите ли, кофе невкусный и воняет, и он не может потом пить со своей кружки, потому что остается запах. Но мне нравится дразнить его, даже, кажется, что Чан уже привык, потому что в последнее время уже не делает мне замечаний по этому поводу. А, в общем, его чашка просто меньше моей раза в два. И если быть предельно честной — если делаю кофе в свою кружку, выпиваю его слишком много, а это не нравится любимому еще больше. Поставив на плиту еще одну кастрюлю, в которой собралась варить рис, я начала медленно покачиваться со стороны в сторону в такт песне, что звучала из динамика телефона, который лежал на холодном подоконнике. Когда заиграл припев, я начала тихо подпевать. Как же мне нравилась эта песня. — Вот честно, это уже не смешно. Я немного испугалась голоса Чанеля, потому что стояла спиной к двери и помешивала рис, который уже почти сварился. Чан стал в дверном проеме, оперевшись локтем, и, потирая правый глаз, левым пристально смотрел на меня. — А? — я улыбнулась, — Ты о чем? — Сама не понимаешь? — мягко спросил он, подошел и нежно обнял меня за талию, пока я продолжала готовить. — Ааа, — виновато посмотрела на него я, повернув голову, — ты опять будешь читать мне морали про свою драгоценную кружку из которой не… — Нет, не угадала, — перебил Чан, потрепав меня по волосам, этим самым испортив мне прическу — хвост, который я завязала на затылке, чтобы не накормить любимого своими волосами. Я повернулась, убавив газ под кастрюлей с рисом, и поцеловала его в щеку. — Вообще-то, дорогой мой, доброе утро, — я чмокнула любимого в другую щеку, — а то начал день с претензий, — я надула губы. — Ой показушница! Ой показушница! — смеялся Чанель, — Ну, дуйся-дуйся, — сказал он, но не выпустил меня из объятий. — У меня на плите наш будущий завтрак, — начала я, — но, если ты сейчас же не перестанешь мне мешать и обниматься — то еще не факт, что нам будет, что кушать. Он отошел к столу и нажал кнопку на электрическом чайнике. — Тебе чая сделать, милый? — спросила я. — Нет, ну это уже точно не смешно! — раздраженно повторил Чанель. — Да что такое? — не понимала я. Я же ничего не сделала. Я молча повернулась к любимому и вопросительно на него посмотрела. — Что это за песня такая, а? — недовольно спросил Чан, подняв бровь, — Достала уже, если честно. Пока я готовила, у меня все время играла одна и та же песня, я просто поставила ее на повтор, потому что она нравилась мне нереально сильно. Даже после двухсотого прослушивания меня не начинало подташнивать. Какая-то магическая песня, правда? И когда мое чудо пошло делать себе чай, она начала играть с самого начала уже в который раз. Вот его нервишки и не выдержали. Думаю, Чана задело то, что я не слушаю вот так вот какую-то его песню, ведь он у меня тоже музыкант. Хотя, по себе знаю, что слушать одно и то же произведение двести восемьдесят пять раз подряд, на счет количества это я так шучу, действительно слишком. — Не знаешь ее? — осторожно спросила я. — Нет. Выключи, пожалуйста, она уже надоела. Я из кровати поднялся потому, что чувствовал себя пациентом психиатрической больницы, у которого в голове все время играет одна и та же мелодия. — Извини, Чан, — я подошла к подоконнику и поставила песню на паузу, — просто она мне ну очень нравится. Это же John Legend, как его можно не любить? — я немного разошлась, — Такой голос. Ты слышал, слышал его голос? — Я могу лучше, — выпалил Чанель и, схватив меня за руку, потащил в гостиную, — дай телефон, мне нужны ноты и слова. Я стояла, как истукан, и просто смотрела, как Чан садится, за рояль. — Ну и чего ты застыла, малыш? — Что? А что ты собираешься делать? — спросила я, когда пришла в себя. — Петь. — Что петь? — Ну эту твою, любимую песню. — Зачем? — Я же сказал, что могу лучше. Он начал играть, быстро нажимая на клавиши своими длинными пальцами, потом по комнате раздался чистый и глубокий голос. Чанель пел с душой, пел с любовью и трепетом в голосе, чувствуя каждое слово, которое вылетало приятным звоном из его уст, а я стояла и смотрела на своего принца из детской сказки, которую мне читала мама каждую ночь. Смотрела влюбленными глазами и никакого Джона мне сто лет не надо было. Чанель сыграл и спел без единой ошибки, чувствительно, технично. Любимый повернулся ко мне и похлопал ладошкой по колену. Я села. — Ну как, лучше ведь? — спросил Чан. — Даже не знаю, — потянула я, — сложно выбрать, — ну, а что, побуду немного хитрой лисичкой. Иногда полезно. — Эй! Ты вообще обалдела? — Чанель спихнул меня и я, упав на пол, сделала вид, что сильно ударилась, хотя на самом деле Чан не сильно меня толкнул. — Больно? — забеспокоился он. — Нет. Но, Чан, у тебя ревность проснулась уже даже к песням? — С чего ты взяла? Просто Ванька этот поет не айс, ну реально. — Знаешь, — я улыбнулась, — мне иногда кажется, что скоро ты начнешь ревновать меня даже к самому себе. — Я просто сильно тебя люблю, — Чанель поднял меня с пола, — зайка, я один чувствую этот запах гари? — скривился он. — Блин, Чан! Рис! — я ударила его по плечу и побежала на кухню. — Но я же лучше спел, лучше? — не успокаивался он и пришел доставать меня дальше, обнимая сзади. — Лучше-лучше, — похвалила его я, от чего он просто засиял. — Я запишу кавер на эту песню. Слушай ее теперь только в моем исполнении. — Слушаюсь, капитан! А теперь на, помой кастрюлю. Ты же виноват, что вместо вареного риса у нас жареный. Певец мой домашний. — Слушаюсь, — тихо согласился Чанель. — Когда закончишь с кастрюлей, сыграешь мне еще раз. Жду тебя, — сказала я, выходя из кухни, услышав как любимый отчаянно простонал. Ну, а что, сам напросился.