True Romance

Раз, два. Бэкхен до боли вжимается ухом в деревянную обшивку входной двери, словно от этого зависит его жизнь, и считает чужие шаги, жадно ловя каждый звук. Девять, десять. Пауза. Значит миновал лестничный пролет. Счет начинается по новой. В горле першит, Бэкхен сглатывает нервно и стискивает в руках пакет с мусором, не заполненный даже наполовину, но служащий весомым поводом выйти на лестничную площадку. Когда он слышит звон ключей, то напрягается всем телом, сердце колотится, как одержимое. Бэкхен дергает за ручку, распахивая дверь, пожалуй, слишком резко, и буквально выкатывается наружу, чуть не роняя пакет. Сосед гремит ключами в замке и, когда Бэкхен окликает его, он поднимает голову, встречаясь с тем взглядом. Бена пробирает нервная дрожь, но он пытается выглядеть максимально непосредственно, улыбается, кажется самой лучезарной из своих улыбок, и поднимает руку в знак приветствия. Он знает, что выглядит весьма привлекательно, мусор пошел выносить в зауженных, рваных джинсах и мешковатой футболке с замысловатым принтом, а над волосами провозился кажется целый час. Однако сосед в ответ на его приветствие даже не говорит ничего, лишь небрежно вскидывает ладонь и улыбается не слишком искренне, одними уголками губ, тут же заходя в собственную квартиру. Улыбка Бэкхена гаснет так же быстро, как и появилась, и вместо нее глаза невольно наполняются злыми слезами. Он бросает прямо тут же, на площадке, злосчастный мусорный мешок, в котором жалобно звенит бутылка из-под пива. И проходя обратно к себе, он яростно ерошит волосы, которые мгновенно теряют весь свой лоск. Он проходит в гостиную, чтобы налить себе виски, по пути стаскивая через голову футболку и бросая ее, не глядя, в сторону дивана. На телевизоре ярким пятном маячит реклама, и, когда Бэкхен тянется к пульту, чтобы переключить канал, он невольно замирает, цепляясь взглядом за броский текст на фоне пестрых картинок. «Жаждете общения?» «Уделяет ли Тот Самый внимание, которого ВЫ заслуживаете?» «Заставьте его влюбиться в вас…» «НАВСЕГДА» И фотографии. Фотографии счастливых парочек. Бегающих по пляжу, держащихся за руки, обнимающихся по колено в воде, целующихся на фоне закатного солнца. Словно искушая, на экране алым шрифтом высвечивается телефонный номер. - Чушь, - думает Бэкхен, даже фыркая, в подтверждение своих слов. - Полная ерунда, - говорит он вслух сам себе. В следующую секунду он судорожно перерывает содержимое ящика комода в поисках листка бумаги, чтобы позже жирно вывести на разлинованном клочке набор цифр огрызком ярко-красного карандаша Когда в трубке вместо гудков раздается приятный женский голос, Бэкхен успевает искусать собственные губы до крови и уже просто нервно накручивает на палец, вьющийся кольцами телефонный провод. Он молчит, кажется, целую вечность, пытаясь стряхнуть с себя оцепенение. И находит в себе силы говорить, только когда девушка на том конце провода грозится немедленно положить трубку. - Да, я на связи, простите, связь плохая, - хрипит он и выпутывает пальцы из волос. - Я видел рекламу и хотел бы заказать ваш товар. - Без проблем, - голос девушки чуть смягчается. - Пожалуйста, назовите ваше имя, пол, адрес, на который требуется прислать продукт, а также пол человека, которого вы бы хотели в себя влюбить. - Имя? - Бэкхен кажется даже начинает заикаться. - А нельзя бы как-нибудь без имен, понимаете… - Юноша, - девушка снова раздражается, и Бен удивляется тому, как такую вспыльчивую особу взяли на подобную должность. - Наш продукт создается на заказ, с учетом персональных данных. И имен заказчиков мы так или иначе не разглашаем. Если имени не назовете, ни о каком приобретении товара и речи быть не может. - Но можно хотя бы забрать его самостоятельно, без почтовой пересылки? - в голосе Бэкхена даже сквозит отчаяние. Но девушку это не впечатляет ни на йоту. - Нет, - говорит она коротко, и Бен со вздохом диктует ей свой адрес и полное имя, в мечтах уже представляя, как татуированные руки соседа обвивают его талию, а пухлые губы шепчут на ухо слова безмерного обожания, любви… Одержимости. Времени со звонка проходит не так уж и много, и именно это качество Бэкхен считает лучшим и единственным преимуществом телемагазинов. Он находит увесистый конверт в почтовом ящике буквально дня через три, за которые он успевает выбросить еще пару десятков полупустых мешков с мусором и вообще «случайно» понатыкаться на соседа во всех уголках их многоквартирного дома. Тот все так же убийственно сексуален, брутален и невероятен, и разговор все так же завязать не получается. А в один из таких дней, когда Бэкхен подстерегает соседа у входной двери, он вдруг замечает на его шее засосы. Это настолько портит настроение, что он хочет найти ту самую шалаву, покусившуюся на святое, выдрать ей к чертям все волосы, а потом хорошенько окунуть пару раз лицом в унитаз. Но успокаивается он моментально, стоит лишь подумать о том, что скоро все кардинально изменится, и Чанель в итоге будет принадлежать только ему. Когда увесистый конверт оранжевого цвета оказывается в его руках, у Бэкхена начинают дрожать пальцы. Ладони машинально потеют, и нервно оглянувшись по сторонам, он быстро пихает сверток в рюкзак, в отличие от остальной почты, которую он пару минут вертит в руках. Несколько рекламных проспектов и брошюрок отправляются в мусорное ведро, письмо с пачкой деловых бумаг от заказчика он откладывает к рюкзаку. И напоследок, еще раз бегло оглянувшись, бросает в соседний почтовый ящик конверт с счетами за электричество. Другого шанса может и не представится. В квартире, прислонившись спиной к закрытой двери, он сразу же достает заветный конверт и швыряет рюкзак в угол, не заботясь ни о чем другом, кроме оранжевого свертка в своих руках. Тело слушается плохо, надорвать конверт получает не с первого раза, содержимое Бэкхен достает поочередно, аккуратно и тщательно осматривая по несколько раз. Сначала он выуживает белую, плоскую коробочку с названием компании на ней, в которой нет ничего, кроме такого же цвета диска с лаконичной надписью «Заставь его полюбить тебя». Его Бэкхен с чуть ли не нежной улыбкой бережно откладывает в сторону. В конверте, однако, оказывается еще одна такая же коробка, правда надпись на диске диаметрально противоположная. Бен с удивлением смотрит на буквы, складывающиеся в «Заставь его остановиться», и даже хохочет. Да какой идиот захочет останавливаться. Какой кретин, заполучив любовь своей мечты захочет пойти на попятную. Диск внутри коробки слегка дребезжит, когда Бэкхен отталкивает его от себя ногой. Последним предметом из конверта оказывается пузырек с непонятным содержимым, надежно закрытый, без этикетки. И что странно, Бэкхен даже без каких-либо инструкций сразу понимает, что нужно делать. Он еще какое-то время сидит на полу прихожей, нервно кусая губы, а потом смотрит на часы и мгновенно вскакивает. Пузырек он прячет в кухонном шкафу, первый диск засовывает в проигрыватель, кладя пульт на самое видное место. Когда он вертит в руках ненужный второй диск, раздается звонок в дверь, и Бэкхен, без каких-либо сомнений, кидает коробку с DVD в мусорку. Он уверен, что никогда ни о чем не пожалеет. Когда он кидается к двери, в голове набатом бьется лишь страх, что Чанель уже ушел, не дождавшись. И оттого наступает непередаваемое облегчение, когда сосед как обычно небрежно улыбается ему и сует в руки знакомый конверт. - Вашу почту по ошибке видимо в мой ящик бросили, - говорит он своим приятным басом. И Бэкхен замирает. Он слышит голос Чанеля, обращенный к нему, кажется второй или третий раз в своей жизни. И черт возьми, он был бы готов переживать этот миг вечно. Или хотя бы записать пару реплик соседа на пленку, чтобы слушать их на повторе по вечерам. - Спасибо огромное, - он улыбается, краем глаза отмечая в зеркале, что волосы, кажется, совсем растрепались. Не заикаться и говорить ровно удается только чудом. - Может зайдете, выпьете чего-нибудь? С языка чуть не срывается «А то уже столько времени соседи, а толком ни разу не говорили» «А еще я хочу вас» «Тебя» «Я уже столько времени тебя сталкерю» «Я болен из-за тебя» «Я болен тобой» Чанель добродушно смеется в ответ на его вопрос, у Бэкхена внутри буря. Ему кажется, что вот сейчас сосед покачает головой, выдаст какую-нибудь отмазку, и пока он, Бен Бэкхен, тонет в чертовом омуте его темных проницательных глаз, уйдет, убив последние надежды. Но Чанель вдруг проходит в квартиру, бросая на комод в прихожей свою черную косуху, обнажая мощные руки с вязью татуировок на них. Ботинки он не снимает, из-за чего за ним цепочкой тянется грязный след, но Бэкхену плевать. Он приглашает соседа сесть на диван и ретируется в кухню, где буквально задыхается от осознания всего происходящего. Пузырек стоит на полке, графин с виски Бэкхен также предусмотрительно перенес сюда из гостиной. Он плещет янтарной жидкостью, проливая немного мимо стакана, а потом пипеткой подцепляет пару капель из заветного пузырька и добавляет их в напиток. Чанель в гостиной скучающе рассматривает обстановку, когда Бэкхен подсаживается к нему на диван со стаканом в руках. Он принимает угощение с легкой улыбкой, не обращая внимания на то, что самому себе хозяин квартиры ничего не налил. Сосед отпивает немного, потом еще, большими глотками, не морщась, пока виски не остается на донышке. Он ставит стакан на журнальный столик, собираясь уже уходить, как вдруг начинает кружиться голова, в комнате, кажется, становится невыносимо жарко, и Чанель не находит в себе сил, чтобы подняться на ноги. Когда он скользит рукой по собственной шее, утирая несуществующий пот, когда пара массивных колец на его пальцах путаются в его алой челке, Бэкхен незаметно нащупывает за спиной пульт, на ощупь нажимая на нужную кнопку. Экран загорается слепяще-белым. И одна за другой на нем начинают мелькать чередующиеся с романтичными картинками фразы. Сводящие с ума, уничтожающие, внушающие. Бэкхен от восторга даже закусывает губу. «Бэкхен - ЛЮБОВЬ» «Бэкхен - ДОМ» «Бэкхен - БОГ» «Бэкхен - СТРАНА» «Бэкхен самый добрый, смелый, теплый, восхитительный человек, которого я когда-либо знал» Они идут на повторе, то в одной очередности, то задом-наперед, то вразброс, так, что у Бэкхена даже начинает рябить в глазах. Он наблюдает за Чанелем, который сидит, подавшись вперед, уставившись в экран, не моргая, и в какой-то момент тот вдруг медленно поворачивается к Бену, слегка наклонив голову набок. Взгляд у него мутный, нечитаемый, абсолютно лишенный каких-либо эмоций. Правда при виде Бэкхена он внезапно загорается восхищением, раболепным обожанием и какой-то больной, но любовью. Именно таким взглядом смотрел на Чанеля раньше сам Бен. Тянутся они друг к другу почти одновременно, поначалу робко сталкиваясь губами. А уже через пару секунд Чанель запускает свой язык Бэкхену в рот и усаживает его к себе на колени, оглаживая широкими ладонями чужие ягодицы. Тот не остается в долгу, припадая губами к чужой шее, где, внутренне ликуя, ставит свои, свежие засосы рядом с поблекшими засосами предыдущей пассии. - Я так сильно хочу тебя, только тебя, - судорожно шепчет Чанель ему на ухо, и уже от одного звука этого низкого, чувственного голоса, Бэкхен готов кончить. Когда на следующее утро в его кровати мерно сопит обнаженный сосед, а сам он, завернутый в простыню, смотрит из окна на мусоровоз, безвозвратно увозящий диск, который мог бы все прекратить, Бэкхену кажется, что он наконец обрел свой рай на земле. Характер Чанеля с того дня меняется кардинально. Он больше не пропадает по вечерам, не водит девушек и все свободное время проводит исключительно с Бэкхеном, игнорируя многочисленные входящие на свой мобильный. Они вместе смотрят фильмы, завернувшись в один плед, и голова Чанеля покоится на плече Бена так, будто бы ей там самое место. Фильмы всегда на свой вкус выбирает Бэкхен, и с ним соглашаются, не просто безропотно, но даже с энтузиазмом, хотя при визите в квартиру Чанеля выясняется, что вкусы на кинематограф у них не совпадают от слова совсем. Чанель дарит розы, водит в места, где готовят любимые блюда Бэкхена, и даже зачастую заказывает то же самое, что и Бен. Он набивает новую татуировку с именем любимого, меняет с его же подачи гардероб, начиная одеваться менее броско. И его мотоцикл в гараже, кажется, покрывается вековым слоем пыли, потому что Бэкхен считает езду на мотоциклах крайне опасной. Они становятся настоящей парочкой неразлучников, Чанель уже фактически живет в чужой квартире. И в один из дней Бэкхен вдруг понимает, что это стало настолько обыденным, что превратилось в самую настоящую рутину. Его вдруг начинает раздражать вечное согласие Чанеля с тем, что бы он ни сказал, частые звонки, смс, стук в дверь и чуть ли не истерики, если Бен был, например, в душе и не слышал ни того, ни другого, ни третьего. На других парней и девушек, которые осмеливаются заговорить с Бэкхеном, будь то коллеги по работе, знакомые или случайные прохожие, Чанель чуть ли не кидается. Даже устраивается внезапно работать в ту же фирму, что и Бен, чтобы «охранять любимого от развратных девиц и парней, которые только и ждут момента, чтобы совратить его персональное божество». Чанель из брутального, загадочного парня, которого Бэкхен когда-то хотел до дрожи в коленях, превращается в истеричного собственника, больного, одержимого, шепчущего слова любви над спящим Бэкхеном, что уже не только не умиляет, но и пугает. Это куда хуже того, что Бэкхен испытывал к Чанелю раньше. Это сильнее в несколько крат и опаснее. А единственное средство, способное остановить это безумие, валяется в груде мусора на одной из городских свалок и для Бена утрачено безвозвратно. Бэкхен начинает избегать Чанеля, ссылаться на неотложные дела, но тот, как сам Бен когда-то, подстерегает его буквально на каждом углу. А его взгляд, когда Бэкхен то и дело с мученической улыбкой говорит, что сегодня никак не получится, блестит все большей ревностью и злостью. С каждым днем Бэкхену становится все страшнее жить. И когда «любимый сосед» в очередной вечер приходит к нему в новом строгом костюме и с букетом алых роз, Бэкхен не открывает, надежно брикадируя дверь. Чанель воет, пытается снести ее, колошматит в нее букетом, из-за чего бутоны рассыпаются у порога яркими ошметками. Бэкхен, зябко кутаясь в плед, лишь дрожит, смотря в стену невидящим взглядом, и дергается при каждом ударе в дверь. А потом, наконец что-то для себя решив, звонит в полицию. Когда Чанеля уводят, и его отчаянные вопли за дверью смолкают, Бэкхен берет телефонную трубку во второй раз. На его счастье, в отличие от диска, бумажка с телефоном цела и находится почти сразу. Трубку по иронии судьбы берет та же самая девушка, что принимала у него заказ ровно три месяца назад. - Уже пресытились любовью? - ее голос звучит ехидно, когда она выслушивает историю Бэкхена до конца. - На вашу удачу, вы далеко не единичный случай. Дополнительная оплата за новый диск в двойном объеме, согласны? - Я уже на все согласен, - Бэкхен чуть не плачет, массируя пальцами виски. Мобильник у Чанеля, очевидно, еще не забрали, и тот продолжает строчить гневные смс, где уже даже проскальзывают угрозы. На сообщении, где тот обещает убить Бэкхена, а потом и себя, чтобы всегда быть вместе, Бен вспоминает те тихие и безопасные времена, когда он просто издали любовался Чанелем и все было так хорошо. Рай был тогда, не сейчас. - Нам это дельце провернуть или сами справитесь? - спрашивает девушка даже будто участливо. И Бэкхен глотает слезы, надеясь, что в его голосе не слышно рыданий. - Если это возможно, то я хотел бы закончить все сам. Чанеля из-под ареста отпускают на следующий день, когда Бэкхен уже вертит в руках новый диск, присланный экспресс доставкой. Он оказывается не в курсе, что полицию вызвал Бен, и, сжав того в объятиях, долго возмущается по поводу сделавших это мудаков-соседей. Бэкхен цепляется за его плечи, пытаясь запомнить ставшее привычным ощущение тепла, и терпко целует, как в последний раз. Хотя этот раз и в самом деле последний. Чанель толкается в него резко и ритмично, крепко сжимая пальцами чужие бедра, и Бен старается не думать, что это все тоже никогда уже не повторится. После секса он приносит в постель виски, и на этот раз стакана два, количество жидкости в пузырьке вполне позволяет. Бэкхен почти уверен, что это ему не поможет. Однако у него уже не осталось ровным счетом никаких иных надежд. Они смотрят телевизор в молчании, где мелькают написанные уже знакомым шрифтом, но диаметрально противоположные по значению фразы. И картинки романтичных свиданий сменяются изображениями разбитых сердец. Бэкхен нервно хихикает и радуется уже тому, что по крайней мере этот диск не программирует ненавидеть. Впрочем в данной ситуации диск для этого и не нужен. В глазах Чанеля после того, как гаснет экран, такое глубочайшее презрение, что у старого Бэкхена сердце бы зашлось дикой болью. Он наверняка надрался бы вдрызг, и возможно в порыве покончил бы жизнь самоубийством. - Больной уебок, - бросает ему Чанель, словно сплевывая слова, перед тем, как, одевшись, покинуть квартиру, оглушительно хлопнув дверью. Старому Бэкхену было бы очень больно. Новому - абсолютно наплевать.