Fleur.Бабочка

- Николаус! Умоляю, прекрати это! – взмолилась Ребекка, когда Клаус в очередной раз окунул ее тело в бочку в вербеной. Кожу вновь, клеточку за клеточкой, пронзила невыносимая нечеловеческая боль. – Ты не можешь пытать сестру! Клаус улыбнулся и аккуратно приподнял потихоньку немеющее тело Бекки из воды. Сестра была такой хрупкой и слабой в его руках, словно маленькая фарфоровая фигурка, которую так легко раздавить в ладони. Ребекка беспомощно всхлипывала, надеясь, что раны затянутся чуть быстрее. Хоть в этот раз, пусть Ник даст ей больше времени на регенерацию. Но нет, Клаус был беспощаден в пытках. Он давал сестре ровно десять секунд, а затем снова бросал тело в воду с вербеной. - Слабый аргумент, сестренка! Ты ведь убила меня, а значит, я должен отомстить тебе сполна! – гибрид провел рукой по щеке сестры, а затем со всей силы ударил ее тыльной стороной ладони. Девушка в его руках вздрогнула, но не проронила, ни слова. – Знаешь, скоро ты перестанешь чувствовать боль. Онемевшее тело начнет разлагаться… Мм, какой же это будет занимательный процесс! Не правда ли, Ребекка? Сестра ничего не ответила. Лишь кивнула, как бы говоря: «Давай. Мне надоело. Сделай это наконец. Добей меня». В сердце девушки не осталось ни жалости, ни любви к этому монстру. Да, именно монстру! Ведь как же еще можно назвать того, кто пытает свою родню?! Того, кто настолько одержим жаждой то ли мести, то ли правом обладать Марианной, что пожертвует семьей?! Клаус же, видя лишь осуждение в глазах сестры, терял терпение. Он не помнил, в какой момент решил, что лучшим способом узнать нужную информацию будут пытки. Не помнил, в какой момент появился на дороге и, выдрав водительскую дверь, вытянул Ребекку из машины. Каждое совершенное действие немедленно стиралось из памяти, оставляя после себя туман, и зов совести, напоминавший трель умирающей синицы. Зов, который никогда не перекричит ярость и не сможет достучаться до сердца. Каменного сердца желавшего лишь мести. И не важно, чьи головы полетят и кто встанет на пути. Клаус завершит свою миссию в любом случае. - Должен признать, ты либо стойкая, либо мазохистка, Бека! Я пытаю тебя вербеной уже без малого два часа, а ты до сих пор не раскололась. Другой бы уже давно признался, где дневник Элисон! – с ноткой восхищения сказал Клаус, стягивая цепи, сдерживающие сестру, сильнее. – Просто скажи, что знает Мари о дневнике, и я отпущу тебя! Ребекка отвернулась от брата и ослабевшей рукой дернула за цепи. Так странно для нее было оказаться в подобной ситуации. Нет в мире цепей хуже этих, нет вербены сильнее этой. Нет в мире боли сильнее той, что чувствуешь, когда рвутся семейные узы. Ребекке казалось, что она лишь гусеница в этом коконе боли, и вот-вот распустятся ее крылья. Но легче не становилось, даже та самая обещанная эйфория онемения не наступала. Майклсон даже отключиться не могла! - Не молчи, сестра! Где дневник? Отвечай мне! – закричал Клаус. - Я не знаю! Ник, я, правда, не знаю. Да и ты не заслуживаешь этого знания, – процедила сквозь боль девушка. Николаус зарычал и, взяв сестру за волосы, опустил в воду с головой. Из последних сил Ребекка забилась о стенки бочки, пытаясь выбраться, но все ее усилия были тщетны. - Ты скажешь мне то, что я хочу знать! Я не могу убить тебя, но могу долго и методично причинять боль! В конце концов, тебе это надоест, и ты расскажешь все, – прокричал гибрид, все больше опуская девушку под воду. Затем, когда тело перестало подавать признаки борьбы, он вытащил сестру из пробкового сосуда и бросил на холодный, бетонный пол. Пролежав в позе зародыша минут с пять, Ребекка закашлялась и цепи зазвенели. Осторожно, опираясь одной рукой об пол, она попыталась снять оковы, но не смогла. Слишком сильно были стянуты эти, казалось бы, бесполезные железные колечки. Какое-то время Николаус молча наблюдал за сестрой, но когда и это жалкое зрелище порядком поднадоело, он поднял бочку над головой и вылили все ее содержимое на Беку. Девушка скорчилась и, прикрыв обожженное лицо руками, прошептала: - Ладно, хорошо. Я скажу тебе все, что знаю. А после... Можешь убить меня, если хочешь. Мари все равно не простит мне предательства. Клаус присел на корточки и приготовился слушать… Рассказ Ребекки хоть и был долгим, но ничего определенного не дал. Лишь отрывки воспоминаний, догадки и предположения. В эту секунду гибрида посетил гость по имени Разочарование, ибо каждое действие оказалось напрасным. Боль и страдания его сестры оказались бесполезными. Когда голос Бекки затих, Клаус заправил прядь слипшихся волос за ее ухо и сказал: - Как жаль, что за столько лет ты так и не научилась хранить чужие тайны. Как же ты глупа, сестренка! - Не тебе судить Ребекку, Николаус! – сказал нежданный гость за спиной гибрида. Резко поднявшись, Класу буквально лоб в лоб столкнулся с тем, кого меньше всего хотел видеть. С Элайджей. - Элайджа! Знаешь, я рад видеть тебя. Даже несмотря на то, что ты сбежал из города с Катериной. Хотя ее я не виню. Петровы привыкли спасаться бегством, но ты! Ты бросил сестру одну. Здесь со мной. Слишком неосмотрительно с твоей стороны, – науськивающим голосом говорил Ник. Сейчас он был больше похож на Змея Искусителя, нежели на Древнего вампира. - Я больше не повторю подобной ошибки, Клаус, - спокойно ответил Элайджа. – И сейчас я заберу ее с собой. Можешь попрощаться с сестрой, больше ты ее не увидишь. Клаус в ответ лишь презрительно хмыкнул. Он знал, что, когда раны Ребекки затянутся, она вернется. Вернется, чтобы, как прежде, прижать брата к стене и отомстить. Месть – это, пожалуй, единственное, чем гордился Клаус. Он научил сестру наказывать виноватых, а этот факт был самым важным для девушки в сердце, которой сомнения наравне с любовью каждый день берут верх над разумом. - До встречи, сестра, – молвил Клаус, покидая гараж. Бека больше не была нужна ему. Да, он не получил всей нужной информации, но и этой малости ему вполне хватит для осуществления своего самого смелого плана…