***
Однажды, уже после того, как Тич покидает Нассау, Чарльз пытается говорить с Элеанор об их общем будущем, и она, ошарашено глядя на него, понимает, что, похоже, Чарльз пытается предложить ей выйти за него замуж. Или просто жить вместе, из слов Вейна сложно сказать наверняка, а она не уточняет. От неожиданности Элеанор теряет дар речи, потом выпаливает что-то невпопад. И после этого несколько дней избегает его. Он уходит в море и, когда возвращается, между ними на первый взгляд все по-прежнему. Иногда, в моменты слабости, Элеанор представляет, как выглядели бы их с Чарльзом дети: у них был бы кривоватый нос отца и светлые волосы матери или наоборот — её тонкие черты и темные волосы, как у Вейна? Но это не более, чем грезы о невозможном. Сама мысль о том, чтобы создать семью с пиратом, кажется Элеанор абсурдной. Что за дом это будет, какое будущее ждет детей от такого брака? Вейну не понять этого: он не помнит своих родителей, а его названным отцом был Эдвард Тич, человек, который сменил уже не одну жену, чтобы обзавестись наследником. Отец Элеанор хотел сына, но даже ему не пришло в голову жениться снова только ради этого — он по-прежнему одинок, а ведь со смерти её матери прошло уже несколько лет. Где-то в глубине души, под страстью и похотью, злостью и дурацкой нежностью, Элеанор испытывает к Чарльзу жалость: он слишком изломан жизнью, некоторые вещи навсегда недоступны для него. Это чувство — такое неуместное и странное — заставляет Элеанор раз за разом прощать ему и несносный характер, и грубые выходки, и дебоши команды «Рейнджера». Это с каждым разом все сложнее, и однажды Элеанор просто говорит Чарльзу, что между ними все кончено. Лишь для того, чтобы в очередной раз простить все, даже эту ужасную историю с Макс, когда он врал ей в лицо. Не на словах, конечно, но он флиртовал с ней на переговорах, пока его люди насиловали Макс, и Элеанор кажется, что за это она готова Чарльза убить. В каком-то смысле ей почти удается, и, может, поэтому она все забывает. Ей удалось уравнять счет. Жалость к Чарльзу Вейну умирает в ней в тот момент, когда Элеанор, дрожащими руками держа его письмо, смотрит на труп своего отца. Этот счет можно сравнять только одним способом.***
Макс теплая и улыбчивая, умелая и заботливая, Элеанор хорошо в её объятиях, и, спустя некоторое время, она понимает, что привязалась к ней. Людей, которые заботятся об Элеанор, так мало, если Макс и делает это из корыстных соображений, не все ли равно? Управлять бизнесом в Нассау — тяжелая ноша, иногда Элеанор просто нужно немного покоя. Немного любви, что бы ни понимали под этим словом, без лишних обязанностей и обещаний. Чуточку нежности и тепла, которых ей так не хватает после смерти матери. Она часто заходит к Макс после особенно тяжелого дня. Позволяет снимать с себя одежду, ласкать себя (как хорошо, ей не нужно ничего делать, можно просто расслабиться и обо всем забыть), засыпает, прижавшись к Макс (в её постели Элеанор спится лучше, чем дома). Макс умеет развеселить её, и с ней можно разговаривать, не опасаясь услышать очередную порцию нотаций или грубость. Элеанор платит за это, но пиратам, продающим ей добычу, она платит тоже — и до сих пор то и дело слышит недовольное шипение за спиной. Макс — её тихая гавань, Элеанор не нужно, чтобы ей это говорили, она и сама знает. Но шторм настигает их.***
В домике миссис Барлоу, где Флинт прячет Ричарда Гатри, царят чистота и порядок, и Элеанор испытывает странное чувство, осматриваясь. Это место похоже на дом больше, чем все, что она видела за много лет, с тех пор как пришли испанцы. В Нассау мало порядка и острая нехватка чистоты, а сама Элеанор ведет дела там же, где и живет, и в дверь её кабинета то и дело долетает пьяная ругань из таверны. Дом миссис Барлоу не очень большой, но видно, что здесь живут, не просто приходят переночевать. С кухни тянет аппетитными запахами свежеприготовленной еды, пол чисто выметен, сама Миранда Барлоу в чепце и фартуке — воплощение домашнего уюта. Так вот как выглядит женщина Флинта, о которой судачат пираты? Элеанор испытывает укол ревности. Миранда старше неё, но все еще красива, хотя в уголках рта залегли мелкие морщинки. В её лице и манере поведения есть что-то материнское, а вот вырез платья наводит на мысли о плотских соблазнах. Элеанор пытается представить жизнь Флинта с этой женщиной. Она готовит для него, занимается с ним любовью, мягко журит за безрассудство, когда он возвращается израненный. А он, конечно, дарит ей подарки — такой мужчина, как Флинт, непременно должен делать подарки любимой женщине. Интересно, какие? Любит ли Миранда Барлоу дорогие ткани или украшения (которые здесь негде носить, будем честны)? Встречает Флинта ласково или распекает за долгое отсутствие? «Макс хотела этого для нас», — думает Элеанор. Дом, место, где будет спокойно, какие бы ураганы ни бушевали вокруг. Но это невозможно в Нассау, а без Нассау Элеанор не представляет себя уже много лет. «Почему мы не могли желать одного и того же?» Управлять Нассау вместе на деньги, украденные у испанцев, защищать этот город от врагов, воевать с теми, кто посмеет на них напасть. Элеанор и в голову не приходило, что чувства Макс к ней серьезны, а теперь это уже не важно — они обе сделали свой выбор. Элеанор старается не представлять, каким мог быть их общий дом. — Это чертово кресло, — заплетающимся языком произносит Макс, когда они напиваются после новости про Рэкхема, и Элеанор думает, что её давнее желание сбылось, но слишком поздно.***
В губернаторском доме («Когда-то я жила здесь с мамой», — думает Элеанор) нет настоящей хозяйки, и Элеанор приходится играть эту роль. (Сара Роджерс живет в Бристоле, у них с Вудсом трое детей, и это все, что Элеанор о ней знает. Сказать по правде, все, что хочет знать: у неё слишком много других забот.) Странно изображать из себя кого-то, кем не являешься: Элеанор умеет заполнять бухгалтерские книги, ставить на место пьяных пиратов и знает, как правильно сжимать кулак при ударе, но никто не учил её вести себя как леди, быть хозяйкой дома. Только хозяйкой отцовского бизнеса, с грустью думает она. Нет, тут же вспоминает Элеанор, мама, пока была жива, пыталась воспитать её как должно, несмотря окружающую дикость, но это было так давно, столько воды утекло. Отец был счастлив тогда, они все были счастливы. А потом это закончилось. Элеанор ходит по коридорам и лестницам губернаторской резиденции в платьях, какие носят приличные дамы в Англии, и иногда, ловя в зеркале свое отражение, думает, что сейчас похожа на мать. Внешне, конечно. Её мать была хорошей женщиной, ласковой и любящей, Элеанор не может сказать этого о себе. Она может только попробовать казаться такой. Они с Вудсом, без сомнения, красивая пара. Если смотреть со стороны, не знать, как обстоят дела, они могли бы сойти за мужа и жену, хотя быть деловыми партнерами и любовниками Элеанор вполне устраивает. Он понравился бы её родственникам из Бостона — если б им еще было до Элеанор дело (а ей до них). Никто из бостонских Гатри и пальцем не пошевелил, когда её судили. Но над Элеанор дамокловым мечом висит смертный приговор, Вудс носит обручальное кольцо, а над Нассау нависла угроза военного вторжения. Что ни день, у них куча дел: им нужно управлять этим городом, защищать его от врагов, воевать с ними (Чемберлен настолько никчемен, что это почти смешно), и с каждой неделей, пока испанское золото не найдено, у них все меньше времени. Элеанор снова начала просыпаться по ночам от кошмаров о рейде «Росарио». Вудс с каждым днем становится все раздражительней. Он наорал на Чемберлена, когда тот вернулся ни с чем (будь воля Элеанор, коммодор не отделался бы так легко). На первый взгляд может показаться, что в Нассау закон и порядок, но англичан косят местные болезни, по городу гуляют черные метки, а где-то там, за линией горизонта притаились пираты Флинта и испанцы. Элеанор старается быть похожей на свою мать, хотя бы внешне, потому что иллюзия покоя — это все, что у них осталось.