3:03

Сквало просыпается от холодного январского ветра, пробравшегося в комнату сквозь открытое настежь окно. На часах 3:03, смятая рядом простынь пуста. Он прислушивается, но не слышит ничего, кроме мирно тикающих часов. Хром ходит тихо, почти беззвучно, словно и не касается пола. Сквало надеется на это, но не находит ее ни в одной из комнат. Хром не боится бродить по спящим улицам в столь позднее время. Говорит, случись что, ей все равно терять нечего. Надеется встретить рассвет, но Сквало находит ее раньше, чем первые лучи солнца успевают появиться за горизонтом. Он идет впереди. Полусонный и слегка раздраженный, но все равно постоянно оборачивается. Она ходит слишком тихо. Невольно Сквало иногда задумывается о том, а с черта ли он вообще взвалил на себя это? Своего дерьма словно бы мало. Хром садится на кровать, уставившись перед собой, и Сквало не может отвести от нее взгляд. Она его чертовски бесит. Бесят ее пустые глаза и такое же выражение болезненно-бледного­ лица. Ее тонкие пальцы, безвольно сжимающие запястья. Виновато поджатые губы. И ее неисчерпаемая глупость. Она все трет запястья, поглядывая по сторонам, и Сквало, не выдерживая, перехватывает ее руки, крепко сжимая в своих; ему кажется, что он слышит, как щелкают ее суставы, и хрустит каждая хрупкая кость. — Посмотри на меня, — его голос — грубый и властный — сотрясает комнатку. Хром не дергается, кротко поднимает голову, откидывая челку, и смотрит все такими же пустыми лиловыми глазами. Сквало бесит, что он не знает, о чем она думает. Последнее время Хром почти не ест, мало говорит и на улицу выходит лишь тогда, когда Сквало спит. Хром выглядит так, словно решает умереть. Сквало из-за нее почти не спит и постоянно нервничает. Выглядит так, словно уже умер. В очередной раз решает уйти. Даже вещи почти собрал. С кухни раздается звон и падение. «В следующий раз.» — Сквало кладет Хром на кровать, собирает осколки и раскладывает вещи обратно. Курит, думая о том, что он гребанный слабовольный придурок, но, черт возьми... неужели ему настолько ее жаль? Хром так отчаянно старалась начать все заново, по осколкам собирая и выстраивая новую жизнь, но раз за разом все рушилось, рушилось, рушилось. Хром теряет все, за что пытается цепляется, все, что даже не успевает толком обрести. Поэтому Хром больше ничего не ищет. (Лишь все чаще жалеет о том, что Рокудо ее спас). Тонкие руки обвивают Сквало сзади. Хром утыкается носом в спину. Нащупывает его руку, сплетая пальцы. Сквало злится, но не отпускает. Злится, потому что знает, что Хром ничего не чувствует. Злится, потому что знает, что ни черта ему не жаль. — Наги, — мимолетно Сквало думает о том, что «его Наги» с ним лишь из-за привычки быть с кем-то. Но тихий смех Хром и то, как трепетно она сжимает его ладонь, заставляет надеяться на то, что все вот-вот вернется. Поздней ночью Хром уходит вновь. Ничего не вернется. Сквало накрывается одеялом и решает, что сегодня за ней не пойдет. Снежинки аккуратно ложатся на ее ресницы и темные волосы. Кружатся в воздухе под тепло-желтым светом уличного фонаря, медленно падают, складываясь в сугробы. Хрустят под ногами. Хром хочется послать все к черту и без устали хохотать. Еле сдерживает первые порывы смеха, закрывая рот ладонями. Чувствует, как горячие слезы обжигают кожу. И невероятную головную боль. Хром так сильно устала от себя и своей безвольности. Устала от круговорота мыслей в своей голове. Устала так сильно в ком-то нуждаться. Так сильно быть кому-то ненужной. Устала справляться со всем этим. С собой. Устала. Чертовски хочется забыться. А еще — домой к привычному, по-своему теплому «Наги...» Хром идет дальше, и ночной город все больше и больше кажется каким-то нереальным, словно в хрустальном шарике. Может, так оно? Хром улыбается. — Эй, девушка! Чертовски хочется домой. Первые лучи солнца пробиваются сквозь горизонт и крыши домов. Лениво расползаются по улицам. Сквало просыпается от холодного январского ветра, пробравшегося в комнату сквозь открытое настежь окно. На часах 10:17, смятая рядом простынь пуста.