Бинты

Чуть позже Сасаки приходит в кафе уже один. По непонятной ему самому причине рука, которую он опускает на дверную ручку, трясется, и когда он слабо пытается толкнуть дверь, та ни капли не подается. Возможно, ему стоит прийти в другой день. Он отходит уже довольно далеко, когда, резко развернувшись, решает вернуться. Быстрыми шагами он идет обратно к двери и на этот раз толкает ее уже со всей силы. Она открывается со стуком и звоном колокольчика. Запоздало он вспоминает того мужчину, который сверлил его глазами во время их последнего визита, но, быстро оглядевшись, не обнаруживает его в зале. Той девушки тоже нет. Никого нет. — Здравствуйте? — говорит Сасаки, но никто не отвечает. Он смотрит на вывеску в надежде увидеть там часы работы, но не находит. Он должен уйти. Но вместо этого он идет вперед к пустым столикам. К одинокому прилавку и закрытой витрине для сладостей. К сложенным стопкой белым тарелкам и кофе-машине, чей металл оказывается ожидаемо холодным, когда Сасаки проводит по поверхности ладонью. Новенькая кофемолка встроена прямо в машину, так же, как и паровой кран. Выглядит куда удобнее, чем раньше. …раньше? Запоздало он понимает, что уже зашел за прилавок. Нервно оглядываясь, он уже начинает паниковать, а затем резко подпрыгивает, услышав недалеко от себя тяжелые шаги и чьи-то вздохи. — Он такой тяжелый, — еле слышно тянет кто-то, — не поможешь? — и Сасаки резко бросается вперед, как только девушка заходит в комнату. В ее руках огромный мешок с кофейными зернами, и он подхватывает его снизу, помогая девушке донести его до прилавка. Они опускают мешок с громким хлопком, а затем, тяжело дыша, она поднимает глаза. — Спа… — начинает она, но замолкает, поняв, что человек, с которым она говорит, не ее коллега, а Сасаки. Она непонимающе моргает. Она такая красивая, не менее красивая, чем во время их первой встречи, и некоторое время спустя он понимает, что просто молча пялится на нее. — И-извините, — заикается он, резко отстраняясь. — Я… я не знаю, как я… извините, я… Каблук Сасаки неожиданно натыкается на коврик, лежащий на полу. От неожиданности он вскрикивает и пытается за что-то ухватиться, но под руку попадается почему-то только паровой кран, к тому же включенный и моментально обжигающий его пальцы. С еще одним криком Сасаки летит вниз, и его затылок сильно стукается о пол. Перед глазами все заволакивает белым шумом из-за боли. Проходит какое-то время, прежде чем он находит в себе силы открыть глаза и увидеть сидящую рядом с ним на коленях девушку. Она убрала волосы за ухо, и теперь Сасаки может видеть, как она недовольно сверлит его взглядом. — Извините, — повторяет он на этот раз куда тише. — Все в порядке, — ее голос такой мягкий. Она хватает его за здоровую руку и помогает подняться. Затем она аккуратно берет его вторую руку и внимательно осматривает уже покрасневшее место ожога. — Я в порядке, — говорит Сасаки. С его способностями от такой раны не останется и следа уже к утру, если не раньше, хотя ожог все же болит. Но она все еще держит его руку, настороженно оглядывается по сторонам, словно ищет что-то — возможно, того мужчину, с которым она работает? Затем она снова внимательно смотрит на него. — Иди за мной, — тихо произносит она. Девушка держит его за запястье, но мягко, без капли давления. И хотя место ожога уже начинает слегка покрываться пузырями, прикосновение ее нежной кожи приятно. Она приводит Сасаки в комнату вроде подсобки с самой обычной для подобного помещения обстановкой — холодильник, стул, пара табуреток. Он колеблется — нет, он правда имеет право здесь находиться? — но она жестом подзывает его сесть рядом, что он и делает. Затем откуда-то из тумбочки девушка извлекает аптечку первой помощи и опускает ее на стол. — Ох, что вы, правда, не стоит, — произносит Сасаки, почесывая затылок свободной рукой. — То есть… со мной все будет в порядке… не нужно… — Пожалуйста, — мягко перебивает она, — позвольте мне, — и остатки возражений Сасаки уже не в силах озвучить. Она выставляет вперед ладонь, безмолвно призывая его протянуть раненую руку, и он молча подчиняется. Она аккуратно выдавливает холодную мазь на свои пальцы, а затем начинает нежно размазывать ее по обожженной коже. В комнате висит тишина, не нарушаемая ничем, кроме тихого гула холодильника, и Сасаки кажется, что он с первого дня своей работы следователем не ощущал такого покоя. Все выглядело таким… нормальным? Правильным. Она заканчивает смазывать его ожог и аккуратно заматывает бинтом пальцы один за другим, Сасаки чуть шевелит ими, замечая, насколько удобно сделана перевязка. — Спасибо, - говорит он. — Не за что. — Нет, правда… спасибо. Вы слишком добры. Никто еще никогда не обрабатывал мои раны так бережно. — Ммм, — отвечает она, и по какой-то неведомой причине снова улыбается той самой улыбкой — той улыбкой, которой она одарила его во время их прошлого визита, одновременно такой прекрасной и грустной. Сасаки сглатывает. — Вы… — он чуть запинается из-за волнения, а затем начинает заново, увереннее. — Вы помните меня? Она замирает. — Что? — еле слышно шепчет она. — Вчера, — он начинает торопливо объясняться. — В кафе. Я был с небольшой компанией ребят, так что я не удивлен, если вы не… Я просто подумал, может… Она трясет головой. — Конечно, — произносит тихо. — Конечно, конечно же я вас помню. Его сердце пропускает удар. — Правда? Она снова поднимает голову и встречается с ним взглядом. — Да. А вы меня помните? Она смотрит из-под полуопущенных век, слегка игриво, и Сасаки улыбается ей в ответ. Сейчас не подходящий момент для того, чтобы говорить: «Вы так красивы, вы самая красивая девушка, которую я когда-либо видел», но он все же не в силах отказать себе в удовольствии сказать: — Как бы я мог забыть? На ее лице слабое подобие улыбки. — Не знаю. Сасаки бы, конечно, не сказал, что он мастер флирта, но то, как она становится все грустнее с каждой его репликой, кажется ему… довольно удручающим. Она ему правда нравится. Нравится этот крепко приставший к ней запах кофе. Нравится то, как волосы прикрывают половину ее лица. Нравится ее рука, что бережно держит его ладонь. — Готово, — произносит она. Сасаки поднимает свою ладонь, смотрит на аккуратно сделанную перевязку и… Перед глазами резко все тускнеет, тонет в густой тьме. Это не его рука, вернее, это его рука, только ногти на ней черные, и пахнут они свежей землей и сахаром странного цвета, он совершил какую-то ошибку, кто-то вздыхает и тянет его за руку, она сердится, но он почему-то уверен, что все хорошо, она всегда прощает его и… — …Эй-эй…? Сэр? Он резко осознает, что она зовет его, и вырывается из своих мыслей. Она смотрит на него, прямо в глаза, обеспокоенно нахмурив брови. Её рот чуть приоткрыт, а губы выглядят такими мягкими. — Вы в порядке? — Д-да, — голос Сасаки дрожит, но он ничего не может с этим поделать. Он чувствует, как слеза течет из его левого глаза, и он поспешно вытирает ее тыльной стороной ладони, но на ее месте сразу же появляется новая. Он громко смеется. — Ахахах, прошу прощения за это, я… ахх. Эм. Не могли бы вы дать мне платок или, может, салфетку… чтобы я мог… эм... — Я посмотрю, — она начинает рыться по карманам, а затем и по шкафам, но безрезультатно. Она оглядывается на него. — Все в порядке, — быстро говорит Сасаки. — Я просто… п-пожалуйста, забудьте об этом. Но его глаза все еще щиплет из-за непонятно почему наворачивающихся слез. Она подходит к нему ближе, почти вплотную, наклоняется вперед. — Просто… ахаха, эм… пылинка в глаз попала, — Сасаки привычным жестом проводит рукой по подбородку. — Я в порядке. И именно в этот момент ее глаза по какой-то причине будто загораются. — Врешь, — ее голос недовольный и слегка низкий. — Ч-что? — Ты не в порядке, — она поднимает руку, и внутри у него все сжимается: она собирается его ударить, он знает это, поэтому чуть дергается и сжимает ладони в кулаки, но она наклоняется и мягко касается губами его щеки. Поцелуем она накрывает слезинку, а затем чуть поднимает голову и целует его в уголок глаза. Ему больно от чувства, что его сердце будто остановилось. Он неосознанно, как-то глухо выдыхает «Т-то…», но не может договорить слово, внезапно возникшее в его голове, и замолкает. Еще одну слезу девушка слизывает кончиком языка. И сейчас рядом с ним нет CCG, чтобы остановить от… необдуманных поступков. Она прижимается к нему ближе, и по телу пробегают мурашки, но голова кажется такой легкой. Его руки сами движутся вперед и опускаются на ее тело, поначалу легко, а затем уверенно переходя с талии ниже. Тяжело дыша, она запрокидывает голову. Он чуть наклоняется и проводит носом по ее шее, отчего она тихо, еле слышно стонет. Ее покрытая мурашками кожа изумительна на вкус. У него кружится голова. Это так… невозможно. Это так… правильно. Сасаки не знает, откуда в нем взялась такая смелость, но он уверенно сжимает ее ягодицы, притягивая девушку ближе к себе. Ее прекраснейшее лицо моментально краснеет, а горло под его губами дрожит. Она запускает свои тонкие пальцы в его волосы, то и дело оттягивая лежащие в беспорядке черно-белые пряди. Она чуть расставляет ноги, чтобы быть к нему еще ближе, а затем и вовсе закидывает одну из них Сасаки за спину. Он целует ее шею, затем переходит на подбородок и в конце концов все-таки находит ее рот. Касание их губ длится всего мгновение, после чего они отстраняются, и Сасаки хочется верить, что этот взгляд означает только изумление. Все кажется таким, таким невозможно правильным. Он снова приближается к ее лицу и целует до тех пор, пока в его легких не кончается воздух, и с каждым движением языка он все сильнее чувствует, что он не в состоянии ей насытиться. И если раньше он думал, что она прекрасна, то даже это невозможно сравнить с тем, как она выглядит сейчас, когда грусть в ее глазах растаяла, и на ее место пришло смутное, но все же абсолютно явное желание. Свободной рукой он тянет наверх ту ногу девушки, что до этого оставалась стоять на полу, и она крепко обхватывает его, пока Сасаки несет ее к столу. Там он отпускает ее и кладет на спину. Перехватив ее руки над головой, он бесконечно долго целует ее. Она так восхитительна, что думать становится все тяжелее, и когда она толкает его вверх, отрываться от нее даже больно. — Что не так? — неуверенно спрашивает Сасаки, но ей просто нужно было немного места, чтобы расстегнуть пуговицы своей блузки. Вскоре он присоединяется к ней и помогает снять блузку, а затем и штаны, и все вместе в беспорядке летит на пол. Она садится, и они начинают заниматься тем, что надето на Сасаки. Она растягивает узел на галстуке и отбрасывает его в сторону, едва не отрывает пуговицы на его рубашке, пытаясь снять ее как можно скорее, расстегивает молнию на его брюках и, даже не снимая их, сразу же запускает руку внутрь. Он гортанно стонет, когда ее рука опускается на его уже вставший член и начинает оживленно двигаться вверх-вниз. Он, наверное, должен быть удивлен скоростью девушки, тем, как мало в ней оказалось скромности, но чувствуя, как уверенно она ему дрочит, он уже не может представить ее как-либо иначе. Он хочет больше ее, больше, больше ее тела и ее голоса, больше ее горящих огнем желания взглядов. Белье все еще на ней, и он опускает свою ладонь на ее промежность, начиная бережно поглаживать. Она утыкается ему в шею, и Сасаки чувствует ее сбивчивое дыхание где-то на своей ключице. Ее бедра движутся в такт его руке и вскоре, он чувствует, что его пальцы становятся влажными, хотя она еще даже не сняла белье. — Больше, — слышит Сасаки ее глухой голос прямо у своего уха и сразу запускает ладонь под ткань трусиков. Она откидывается обратно на стол, и он быстро стягивает с нее белье и бросает куда-то под ноги. Затем он возвращает руку на свое прежнее место, уже с двумя выставленными пальцами. Они легко проскальзывают в ее влажное и теплое нутро, и от ее тихих стонов член Сасаки напрягается еще сильнее и болезненно трется о ткань штанов. И каким-то образом она словно читает его мысли, потому что в тот же момент тянется вперед, чтобы спустить его штаны и трусы до колен, а затем ладонью обхватывает его освободившийся член. Они двигаются ритмично: когда он погружает пальцы глубже в нее, ее ладонь опускается вниз, когда он почти вытаскивает их, она двигает рукой вверх. Он делает еще несколько движений внутри нее, одновременно с этим нежно водя большим пальцем по ее клитору. Его пальцы с каждой секундой становятся все более влажными и скользкими, а мозгу все тяжелее думать в равной степени из-за того, как она великолепно ему дрочит, и того, как изумительно дрожат ее бархатистые мышцы. В конце концов они оба останавливаются, тяжело дыша. Он закрывает глаза и пытается привести свои перепутанные мысли в порядок, но все его тело все еще дрожит. Он ловит на себе ее взгляд из-под полуопущенных век, и им не нужно никаких слов, чтобы понять, чего они оба хотят. Она снова откидывается назад на столе и поднимает ноги, которые Сасаки подхватывает в районе коленей и разводит в стороны, а затем подтягивает девушку ближе к себе. Она протягивает руку вперед и опускает его член так, чтобы его головка касалась входа. Он толкается вперед нарочито медленно и внимательно наблюдает за тем, как от напряжения белеют костяшки ее пальцев, в то время как он входит все глубже и глубже. Она такая влажная, он буквально может чувствовать, как ее мышцы обхватывают его член все сильнее. Она громко стонет и выгибается дугой на столе, и он абсолютно не способен сейчас думать о чем-либо кроме нее. Сасаки и не знал, что такое возможно — быть настолько одержимым желанием довести девушку до пика. Он старается входить в нее настолько глубоко, насколько это возможно, а ее голос так прекрасен, что он не берется сравнить его с чем-либо еще, и даже резкий скрип стола под ней не способен его перебить. Он чувствует, что ее ноги напрягаются, и понимает, что это значит; он медленно выходит из неё и делает последний резкий толчок, доводя её до пика. То, как она поджимает пальцы ног и рук, и протяжно стонет — все, что ему нужно, чтобы кончить и самому. Перед глазами все становится ослепительно ярким, а затем черным. Постепенно очертания мира возвращаются, приходя в норму. Сначала он снова в состоянии ощущать свои пальцы, затем ладони, руки, все тело, и только в этот момент Сасаки понимает, насколько вымотан. Он как можно более осторожно освобождает ноги девушки из своей хватки и позволяет им повиснуть с края стола. В конце концов, в своем положении он не так уж и много может сделать, так что тоже просто валится обессиленный на табуретку. Она пялится в потолок, а ее рука лежит на животе. Сасаки наблюдает за ней со стороны, чувствуя себя ошарашенным, но удовлетворенным. В этот раз, когда их взгляды встречаются, он не отводит глаза. Вместо этого он тихо усмехается. — Я рад, что зашел, — говорит он, широко улыбаясь. — То есть зашел снова. Она фыркает. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но затем замолкает. Прочищает горло. — Я тоже рада, что ты вернулся, — произносит она. Ее голос безучастный, и Сасаки не совсем понимает, что это значит. Может, она просто из серьезных девушек. Что ж, он тоже умеет быть серьезным. — Кофе в этом кафе — самый вкусный, который я когда-либо пил, — он замолкает. — Но вернулся я из-за вас. Она приподнимается на локтях. Улыбается. — Вот как. — Да. Когда я вас увидел… я просто… вы… — он чешет затылок и смущенно смеется. Это все так непонятно. Но самое странное в том… — Я даже не знаю вашего имени. Он хотел свести это в шутку, но она моментально отворачивается, как будто он ее ударил по лицу. Он сразу же напрягается. — Простите, — говорит Сасаки. О нет, она уже сидит. Застегивает свою блузку. — Простите, я не… я не имел в виду ничего плохого. Пожалуйста, не уходите… пожалуйста. Послушайте. М-может, начнем сначала? Меня зовут… Она резко разворачивается и прижимает палец к его губам. — Не нужно беспокоиться об этом… Просто… приходи еще как-нибудь. Ладно? Он кивает. Отводит ее руку от своего рта и крепко сжимает. — Приду. Я обещаю.