Счастливый конец

      (мама мне жаль всё пошло не так о мама о пожалуйста о пожалуйста мне больно так плохо что я делаю)       Она всё же перегрузила свой "термостат" - да, как и опасалась (о, сегодня сбывается всё, чего я боялась, подумалось ей с горечью) сердце не выдержало и в нём что-то разорвалось. Конечно, вчера она сдвинула машину аж на двадцать футов, но та стояла неподвижно, а не неслась со скоростью сорок миль в час. (Боже, как жжёт.) Плечо почти не болело, только саднило. Когда мама вонзила в него нож, он был таким холодным.       (это неважно ничего больше не важно нужно перевернуться перевернуться я хочу один раз посмотреть на звёзды и умереть)       Лёжа на боку, она слабо дёргалась, чтобы улечься на спину. Раненое плечо каждый раз словно гневом Господним пробивало, на асфальт из раны, изо рта сочились капли крови, собираясь в лужицу. Болевой шок стал благословением, сердце замедлилось, и у неё получилось самостоятельно перевернуться. Но в небе не было звёзд из-за света гигантского жертвенного костра, устроенного ей, и просто бездумно глядела вверх, ожидая смерти. Забвение всё не приходило - так было бы легче. В теле словно открылся последний резерв стойкости, бесполезно продляющий жизнь.       (сью снелл идёт сюда зачем даже сейчас не может просто оставить меня в покое)       Сью Снелл шла по её мысленному следу, чтобы... что? Исправить? Попросить прощения? Оправдаться?       (да, это)       Новая способность начала расти лишь в последние несколько дней - возможно, чуть раньше, чем тогда, когда заглянула в голову Томми Россу, чтобы выяснить его намерения. До этого тоже случались вспышки прозрения - по отношению к ней у других ребят было то же самое, что и на словах и поступках, и это не представляло никакого интереса. Но она упражнялась, сидя в библиотеке и читая вместе с другими по несколько книг одновременно. Похоже на просмотр телевизора, но не совсем так. Она запросто могла приказать взять другую книгу или листать быстрее. Но не сомневалась, если будет нужно, в её воле будет заставить... сделать с собой что-нибудь.       Сью Снелл и остальные слышали её присутствие только потому, что она сама вещала не таясь, словно ангельский глас - пусть знают, кто принёс им смерть и разрушение. Пусть наконец узнают её. Проникнуть в чужое сознание, не обнаруживая себя, было ещё легче. Тайком, скрываясь за шумом их собственных мыслей, чтобы не быть замеченной.       Когда Сью подошла к насыпи, Кэрри уже знала о ней больше, чем она сама о себе. Как читать книгу с перепутанными страницами. И несмотря на то, что хотела загладить свою вину, Кэрри Уайт для неё навсегда останется проклятой жабой, пудингом, грузовиком, религиозной фанатичкой, фриком, низшей кастой школьного общества.       (пожарная машина хорошая идея) Её извинения оказались отравленным яблоком, фальшивкой. Она нисколько не раскаивалась. То, что ошибочно приняла за раскаяние (даже она сама принимала), было эгоизмом и желанием выглядеть хорошо в собственных глазах. И немного жалостью. Кэрри не нашла никаких злых планов и намерений.       (все в школе знали о томми все кроме меня да как обычно)       Испортила всё этим своим красивым ртом, из которого вечно летят всякие мерзости. Может, умышленно зла она ей не желала, но своим падением обязана именно мнимой доброте Сью Снелл. Та прекрасно понимала, что поступает плохо, но продолжала это делать. Продолжала изводить её за компанию.       (я ненавижу её я ненавижу их всех из-за них я убила свою маму)       Сью заколебалась на другом конце автостоянки, словно животное, почуявшее железо капкана под листвой, но всё же медленно пошла к ней. Слишком жалкой, слишком мёртвой выглядела для того, чтобы вызывать страх. Это и стало ошибкой.       Сью больно рухнула перед ней, обдирая колени, словно из ног вынули кости. Воображаемые кандалы на руках, на ногах, на шее - тяжёлые, из грубого железа, прямиком со страниц "Графа Монте-Кристо", держали совсем как настоящие. Пока сил ещё хватало.       (кэрри что ты собираешься со мной сделать что случилось с томми мне страшно не делай мне больно кэрри пожалуйста не надо не надо делать мне больно)       (ты обманула меня вы все обманули меня)       Ей очень хотелось показать, насколько она, насколько все они были отвратительны с ней - все их грязные шутки, Кэрри помнила каждую. Узрит дело рук своих, ужаснётся. Но разве не говорила мама       (грешники упорны в своих грехах истинному грешнику неведомо покаяние)       Она вдруг возвратилась в этот вечер. На часах с кукушкой семь двадцать пять. Она в сомнениях и страхе, слушает истерические мамины воззвания к богу и ждёт Томми Росса, нервно поднимая и опуская предметы. Она даже в самом худшем кошмаре не может представить, что её ждёт - ей, тогдашней Кэрри, Кэрри-верящей-в-бога, Кэрри-не-убивавшей-свою-Маму, кажется, что самое худшее, что может случиться - Томми не приедет, и она будет сидеть в новом платье, почти совсем как у Джульетты из того фильма*, что им показывали на литературе, и ждать до полуночи в то время, как все остальные едут на своих машинах на выпускной.       (пожалуйста пусть будет счастливый конец)       Кэрри улыбается, обнажая покрытые собственной кровью зубы. Никогда, никакого счастливого конца для меня не может быть.       Сью беспомощно, сбивчиво взывает к ней,       (пожалуйста отпусти не делай этого не убивай меня если бы я знала ты правда нравилась томми я даже ревновала тебя к нему он был славный кэрри прости) погружённой в свои мысли, экранированные от неё.       Что-то рождается в её мозгу - как знание о том, как управлять своими силами. Воля к чему-то большему, стальная пружина, не давшая сдаться тогда, на лужайке перед школой, приведшая сюда, к месту, где родился коварный план её окончательного унижения, всё ещё была с ней, пусть она смертельно устала от всего этого и не смогла бы поднять голову даже за все сокровища царя Соломона.       Новое воспоминание - в четверг, поддавшись неясному порыву, открыла личный дневник и чёрным карандашом вывела посреди чистой страницы:

1 концентрация 2 воображение

      Первое, что важно для управления СИЛОЙ - быть сосредоточенной, второе - представлять себе нужное действие. Она попытается.       Кэрри закрыла глаза в последний раз, дыхание поредело, температура упала ниже обычного.       (ты хотела всё исправить и ты всё исправишь)       (кэрри что ты задумала)       Белый коридор, она бежит по нему, летит как на крыльях, всё быстрее и быстрее, прочь от наползающей по пятам темноты. Вот она, Сью Снелл. Она врезается в неё, хватает и отшвыривает туда, откуда пришла. Сью с нарастающим криком летит в этот меркнущий свет.       (ааааааааа ААААААААА)       Кэрри больно ударилась задом об асфальт автостоянки и упала на спину, раскинув руки. Сердце выпрыгивало из груди, она задыхалась, зрение то омрачалось, то обострялось так, что видела звёзды в небесах.       Рядом, хватая ртом воздух и держась за грудь одной рукой и протягивая другую к ней, словно желая ухватить ускользающую жизнь, с рукояткой ножа над правым плечом, в окровавленном и порванном красном бархатном платье с неприлично голыми плечами и вырезом, со сбитыми подёргивающимися ступнями без туфель, с вытаращенными от смертельного ужаса глазами лежала Сью Снелл в теле Кэрриетты Уайт.       (ты умираешь я чувствую твою смерть)       Последней сознательной мыслью было       (кэрри где я ты)       Бессмертная душа Сью Снелл унеслась в длинный чёрный коридор, предназначенный ей за всё причинённое когда-либо. Возможно, прямиком в ад, в один котёл к Крис Харгенсен.       (высшая справедливость) Тело вздрогнуло в агонии в последний раз, рука, протянутая к ней в поисках милосердия, упала с каким-то шлепком, ступни прекратили мелко спазматически подёргиваться. Смотреть на мёртвую себя было неприятно, как на двойника, и она отвернулась. Жар от горящего "Кавальера" грел лицо, треск пламени гасил прочие звуки.       (я жива жива жива мама прости но я не приду к тебе я буду очень скучать мама)       Шатаясь и прихрамывая из-за содранных коленей, водя руками перед собой, словно балансируя на скользком полу, она направилась как можно дальше от своего тела, от пустого, бессмысленно-идиотского, тупого гудения электричества умерших нервных окончаний.       (плоть есть прах душа сотворённая богом вечна я вечна)       Кэрри прошла обратно, даже не взглянув на свою бренную оболочку, рождающую в ней неуютное чувство, не страх, что-то другое, до насыпи, кое-как вскарабкалась наверх, неловко скатилась по ней и побрела назад тем же самым путём, каким несколькими минутами ранее прибежала Сью Снелл, чтобы умереть Кэрриеттой Уайт.       (она заплатила полную цену отдала свою жизнь мне теперь я могу простить её)       Ей начало по-настоящему открываться то, что произошло. Её сила спасла её. Бесценный дар. Её огненный меч. Её щит.       - Меня зовут Сьюзан Снелл... - голос дрожит, он выше, чем она привыкла. Кэрри никогда не умела лгать напрямую. Люди всегда довольствуются всего одним составленным мнением даже если думают, что пересмотрели его.       (внешне я сью снелл но моё имя кэрри я буду помнить)       Длинные белокурые волосы. Невинные голубые глаза. Красивые подбородок и скулы. Идеальные губы. Точёный нос. Лоб как у греческой статуи. Ни одного лишнего фунта на талии.       И всё же она - Кэрри Уайт. Возрождённая. Почти как Лазарь.       Много новых, неизведанных возможностей, о которых прежде доводилось лишь мечтать по ночам. То, что было у Сью и она совершенно не ценила. Никаких злых розыгрышей и издёвок. Всем нравиться с первой же милой улыбки. Она может носить одежду - такую, какую захочется. Слушать рок-н-ролл. Читать не только религиозную литературу. Она поедет учиться в колледж. Может быть, заведёт парня. Она будет... Жить!       Где-то там, во тьме подсознания, остался слепок личности Сьюзан Снелл, будто посмертная гипсовая маска, со всеми воспоминаниями, с которыми нужно будет сверяться, чтобы не вызывать подозрений. Но если ошибется - не страшно. Она будет говорить, что просто... изменилась. После этой ночи все изменятся.       (о они все будут плакать)       Она остановилась неподалёку от ручья, в который упала ещё будучи полностью собой. Даже не будучи гёрлскаутом-следопытом, могла с уверенностью сказать, что отпечатки ладоней, углубления от коленей и след волочащегося подола совсем свежие. Как и маленькие красные лужицы, блестящие в скудном свете.       (что-то происходит)       Издавая всхлипывающее хихиканье, пошла дальше, ощущая стекающую по бёдрам тёмную менструальную кровь.       (это действительно проклятие)       Правое плечо саднило, в груди жгло, то затихая, то почти невыносимо, словно кто-то крутил горелку керосиновой лампы.       Наконец она вышла на Уиллоу-стрит, продравшись сквозь живую изгородь. Ей казалось, что прошло много часов. Чемберлен по-прежнему продолжал пылать, пожарные бригады не справлялись - всё благодаря заблаговременно сломанным гидрантам, автоцистерны с водой не спасали бедственное положение. С воем ездили многочисленные машины "неотложной помощи", приехавшие из других городов, даже катафалки перевозили раненых. Над улицами висел непрекращающийся стон, крик и плач. На губах заиграла счастливая улыбка, она прикрыла лицо ладонями и склонила голову. Плечи вздрагивали.       Она убила этот город. Поразила в самое сердце. Выжгла огнём.       В маленьких городках нет тайн. Они знали. Все соседи знали о Маргарет Уайт. Ни для кого не было секретом, что мама делала с ней, когда она была всего лишь несчастной маленькой девочкой. Все слышали надрывные детские крики из их дома. Никто никогда не оказывал так нужной ей помощи.       Кэрри искоса сквозь пальцы впилась яростным взглядом в бегущего с пожарным рукавом волонтёра.       (споткнись!!)       Человек рухнул рядом с насосом, словно получив подножку. Заболела голова, навалилась усталость, глаза жгло, словно от попавшего песка.       СИЛА не оставила меня. Я достану всех их позже. Абсолютно каждого.       У этой истории всё же настал счастливый конец. Хоть и не такой, какой она думала.