Путанный маскарад

Виктор всегда любил маскарады. Что-то было особенное во всём этом - от подготовки костюма, когда покойная мама до поздней ночи шила ему костюм на праздник, а мальчик с любопытством вертелся рядом, до самих ярких танцев. Но тот забавный мальчик даже не мог представить, что его будущая жизнь как раз и станет таким вот шумным (слава о фигуристе Викторе Никифорове будет греметь и за пределами России), но отчего-то совершенно невесёлым праздником с целым ассортиментом масок. Такого длинного маскарада у него в детстве не бывало. Но без этого было никак. Людям нужно было яркое и эффектное шоу, цепляющее за струны души, а вовсе не сам Виктор, одинокий и уставший от всего этого фарса, так что со временем пришлось привыкнуть. Наверное, только за счёт тренировок он и держался, выплескивая там все свои запутанные чувства - иначе мужчина бы непременно взорвался и отказался от всей этой славы. А пока было можно ещё немного погреться в её лучах. Напоследок. Уход был всего лишь вопросом времени. И хотя нельзя было сказать, что он мало вкладывался в выступления или катался тупо и бездушно, Виктор уже почти не чувствовал того полета вдохновения, той свежей и искренней радости во время своих номеров, как несколько лет назад. Поэтому-то он и улетел в Японию, несмотря на ворчание Якова - Виктору нужно было просто отдохнуть. Тренерство было дурацким предлогом, но всё равно лучше, чем ничего. Из-за сейчас он и готовился к завтрашнему соревнованию двух Юр. Виктору, по правде говоря, совсем не хотелось выбирать между ними, милыми, но такими разными мальчиками, хотя он уже и почти знал, кто победит. Не повезло им с таким пристрастным судьей. С Юри было просто - он был несколько неуклюжим и милым мальчиком, чем-то похожим на плюшевого мишку, боготворящим своего кумира. Юри искренне радовался присутствию Виктора, даже порой сомневался, не сон ли это, угощал вкусным кацудоном, рассказывал о Японии - и все проблемы как-то легко забывались, словно их и в помине не было. С Юрием было намного сложнее. Конечно, он тоже был по-своему милым, но всё же тяжёлый, неуступчивый характер парня нередко давал знать о себе на тренировках. Наверное, если бы он так не уважал Виктора, давно бы знатно наорал прямо в противно ухмыляющееся лицо. Но в то же время, Юрий в свои годы умудрялся как-то больше замечать и лучше японского соперника понимать Виктора. Кто бы мог предположить в этом хулигане такую проницательность? Юрий как-то пару дней назад, сдуру напившись вместо воды японского сётю* и отправившись на тренировку, неожиданно ясным голосом сказал, что Виктор далеко не настолько в порядке, как кажется за беззаботными улыбками. Навряд ли эту наверняка для него наболевшую тему Юра бы поднял в трезвом настроении. Он совсем не умел выражать свои чувства. Конечно, нормальных занятий не получилось (парня потом долго приводили в чувство), но такие интересные подробности того стоили. И Юрий, упрямый как бык, не желал останавливаться на этом - он хотел действительно понять эту странную загадку, возможно, хотел с юношеской пылкостью как-то помочь, быть рядом... А Виктору совсем не хотелось бередить раны, открываться кому-то.. это довольно таки неприятно, да ещё и не безопасно. А забыться и не думать в тысячу раз легче. Да и навряд это нужно самому Плисецкому. Он-то ещё молодой, он сможет зажечь сердца публики и упиваться вдохновением - а Яков, как тренер, ничем не хуже самого Виктора, и хореографию Юрию поставит в самый раз. Выбор стоял не за тем, кого тренировать. Выбор был в том, что он выберет - уход и спокойное забытье или рисковую попытку что-то поменять. Но Виктор никогда не был особенно смелым. Он слишком боится начинать заново, боится пытаться открыться и только с тоской наблюдает, как Юрий молча уходит из зала, но так и не останавливает. Кажется, этот путанный маскарад так никогда и не закончится.