Ты никогда не умела выпивать.

— Онни… — послышалось на том конце провода. — Онни, забери меня. Одно твое слово, и я готова идти за тобой. Один твой взгляд, и я таю под ним. Твои желания для меня закон. Я быстро накинула на себя твой легкий кардиган и рванула в прихожую — сон как рукой сняло от ночного звонка. Ты опять засиделась у наших общих друзей допоздна и забыла меня предупредить об этом. Такое бывает редко, но заставляет меня сильно волноваться, метаться по нашей квартире и звонить всем знакомым и друзьям, которых ты знаешь. Быстро натянув ботинки, я выбежала на улицу и рванула к машине. На зеленой траве у нашего дома лежал тонкий слой снега. Думаю, за ночь он прибавит еще на два сантиметра, если не больше. Зима в этом году пришла очень рано для нашего городка, не находишь? Десять минут езды на машине и я стою возле многоэтажки. Во многих окнах уже не горит свет, ведь уже так поздно. Быстро нахожу глазами нужный этаж. Слабый свет просачивается через плотные синие шторы. Вызываю хозяина квартиры по домофону. — Да? — бодро отвечает знакомый голос. — Кто там? Онни? — Да, — дрожащим от волнения голосом отвечаю я, и дверь, ведущая в подъезд, открывается с неприятным, режущим слух, писком. Вхожу, нет, влетаю в подъезд и нажимаю кнопку вызова лифта. Благо, он находился на первом этаже. Несколько секунд нервного ожидания в просторной, но почему-то душной коробке кажутся худшей пыткой. Тихая, ненавязчивая музыка не успокаивает, а, наоборот, сводит с ума. Наконец, двери лифта открываются и я выхожу на нужном этаже. Дверь в одну из квартир открыта, оттуда доносятся тихие голоса. Я уже продумываю целый монолог, который буду читать Мишке, когда мы вернемся домой. Вхожу туда и быстро снимаю обувь, которую даже забыла застегнуть. На диванчиках вокруг маленького столика сидят Воины Света и мирно болтают. Ядозмей, наследник Мишки, что-то показывал на ноутбуке Кедру, юноше с каштановыми, чуть выше плеч, волосами. Сама же Медведица лежала рядом и пыталась дрожащей рукой дотянуться до девайса. Небосклонница, Лисёнок, Облачко и Лавина сидели напротив и до сих пор удивленно смотрели на Мишку. — Пьяная Мишка… В голове не укладывается, — растерянно произнесла Облачко, качая головой. Лисёнок положил голову на плечо Томата и вздохнул. — Миш, ты бы больше не пила бы, — неуверенно произнесла Лавина, глядя, как та тянется к очередному бокалу с семицветом. — Онни скоро приедет, увидит еще… Я тихо вхожу в комнату, стараясь не шуметь. Но бутылка под моими ногами, которую я не заметила, со звонким стуком падает на пол и катится к ногам Воинов. — Что у вас здесь случилось? — спрашиваю я, оглядывая комнату. Повсюду бутылки, бумажки. На полу лежит пустая плетеная корзина для фруктов. Полный беспорядок, который терпеть не могу. Моя Мишка удивленно поднимает голову и валится с дивана, встречаясь своим миленьким личиком с полом. Какая же она неуклюжая и смешная, когда напьется. Как ребенок. Ты никогда не умела выпивать так, чтобы не пьянеть. Облачко и Лавина быстро вскакивают с черного кожаного дивана и поднимают Хранительницу. Я забираю ее и помогаю нормально встать. Руки Мишки ложатся на мои плечи, крепко опираясь на них. Я слегка ссутулюсь под ее весом. Медведица была намного старше меня, поэтому, конечно, была тяжелее. Но что не вытерпишь ради любимой? Кладу руку на твою тонкую талию и крепко держу, чтобы ты не упала. — Мы идем домой, — объявляю я, смотря на Воинов. Они начинают многозначительно улыбаться. Целую тебя в лобик и легко улыбаюсь. — Онни, — зовет меня Хохлатый Крапивник и сует в руки коробку «Курских Птичек» — моих любимых конфет. Не сказать, что я была сладкоежкой, но это угощение мне нравилось больше всего. К сожалению, я их много не попробовала — моя любимая быстренько съедала их, пока я была на работе. На вопрос «куда делись все конфеты?» ты лишь разводила руками, мол, не знаешь, хотя из твоих же карманов виднелись фантики. Я лишь улыбалась в ответ и качала головой, наблюдая, как ты краснеешь. Благодарно киваю Хохлику и обуваюсь. Затем обуваю и одеваю Мишку — сама она уже ничего не может делать адекватно. Ее взгляд делается таким виноватым, будто она сделала что-то ужасное. Легко улыбаюсь, глядя в ее красивое и по-детски наивное личико, и вывожу из квартиры. Дверь за нами закрывается с тихим хлопком. Спустя несколько минут мы уже ехали домой. Ты робко сидишь рядом и перебиваешь кусочек ткани своего свитера. Волнуешься? Мельком смотрю на тебя, отрываясь от дороги. В этот момент ты тоже решила взглянуть на меня. — Онни… — неразборчиво говоришь ты. Я молчу и отворачиваюсь, глядя вперед. Слышу твой расстроенный вздох. Ненавижу, когда ты так делаешь. Из-за твоих вздохов я сама начинаю грустить и чувствовать себя виноватой. Машина глохнет возле нашего дома. Бледно-голубой, с синей крышей — он ничем не отличался от таких же строений в этом районе. Но красные карликовые розы, стоящие возле порожек я узнаю везде. Их мы посадили вместе с тобой, когда только-только переехали сюда. Символ нашей любви и верности. Помогаю тебе выйти из машины и медленно веду домой. Снежинки кружатся, ложатся на твои щеки, волосы, свитер. Некоторые сразу же тают, лишь малость остается на тебе. Ты знаешь, что ты неотразима? Вот мы и дома. Я включаю свет и раздеваю тебя. Капельки воды падают на пол. А ты все пытаешься стоять, пытаешься не упасть. Так сильно не хочешь расстраивать меня? Выпрямляюсь и смотрю в твои глаза, полные слез. Ты поднимаешь взгляд на меня и утыкаешься в мою грудь. — Онни… И снова мое сердце сжимается и рвется на части, едва я слышу дрожь в твоем голосе. Зачем же ты меня так мучаешь, Мишка? — Да, дорогая? — говорю я, пытаясь это сделать как можно тише и спокойнее. — Пойдем спать? — робко спрашиваешь ты с надеждой в голосе. Киваю и веду тебя в нашу спальню. Ты устало падаешь на кровать, а я накрываю нас одеялом и прижимаю тебя к себе. Твои почему-то холодные руки скользят по бокам, сцепляясь на талии. Все мои переживания вмиг исчезают. Даже тот монолог, который я сочиняла в лифте, вылетел из памяти. Что ты делаешь со мной, Мишка? Я словно падаю, умираю, а потом оживаю от любви к тебе. — Спой мне песню, пожалуйста… — тихо бубнишь ты из-под одеяла. Твои глаза уже закрыты, но я знаю, что ты еще до сих пор взволнована. Ты выпила слишком много, но до сих пор можешь переживать. Как я могу тебе отказать? Конечно, мой голос не из самых красивых и мелодичных, но мне нравится. Я люблю петь тебе на ночь. Люблю видеть твою полусонную улыбку, слышать свое мирное сопение. Устраиваюсь поудобнее и тихо начинаю петь: Даже если дойду до края, никогда ни одна другая Не заменит тебя; не заменит тебя… Даже если сойдутся звёзды, никакие слова и слёзы Не заменят тебя; не заменят тебя…*