Мосты из прошлого

Сегодня весь день разглядывал фотографии разных мостов. Особенно часто встречались ночные снимки. Очень красиво. Громадные бетонные махины, опутанные паутинкой светящихся точек, и тонкие, изящные в свой простоте конструкции, не подсвеченные вовсе, повисшие над угольно-черной пустотой. Я не мог выкинуть их из головы. Все что угодно можно соединить. Особенно легко перекинуть мост в прошлое. Лежу в кровати. Свет погашен, комната погружена в темноту. Из окна льются тонкие лучи лунного света, практически полностью заглушенные светом уличных фонарей. Там, внизу проезжают машины. Их гул прорывается даже сквозь закрытое окно. Свет фар расчерчивает потолок неровными прямоугольниками. Они бегут от изголовья кровати по потолку в сторону двери и исчезают там, будто их ловит кто-то невидимый. Опять вспоминаю мосты. Свет тоже мост. От стены до стены. Протягиваю руки вверх, хватаю пустоту над головой. Мне легко, и я совсем не боюсь темноты. Завтра рано вставать, и я понимаю, что теперь действительно пора спать. Но почему-то совершенно расхотелось. Я закрываю глаза. На веках начинают плясать желтые и оранжевые пятна. Я не выдерживаю и снова начинаю пялиться в потолок. До меня потихоньку начинает доходить, что вовремя я сегодня не лягу. Вдруг прямоугольники света на потолке забегали чаще, будто стараясь привлечь к себе внимание. Я слежу за их причудливой игрой, но это зрелище не расслабляет меня, наоборот, я весь напрягаюсь. Возникает чувство, что мне просто жизненно необходимо проследить за тем, чтобы каждый прямоугольник добрался до противоположной стены и спрятался у двери. Я поспешно отвожу взгляд и морщусь, пытаясь отогнать это навязчивое видение. Весь свет, которого и так было немного, начинает, кажется, сходить на нет. Темнота густеет. Мне уже кажется, что в противоположном углу начинает обозначаться какой-то силуэт. Девушка. Темные волосы до талии, бледная кожа. Она никогда такой не была, поэтому я с огромным трудом узнаю в ней свою первую девушку. Волосы у нее настоящей действительно были темные, но они никогда не были длиннее чем до плеч. Кожа у нее всегда была смуглой, она гордилась не сходящим подолгу загаром. Хотя чего еще ждать от разбушевавшегося воображения. Вскоре перед моим взором выстраивается вереница призраков. Призраков прошлого. Оно возродило их совершенно разными. Отец совсем такой же, как и в тот день, когда он последний раз вышел из дома. Дело в том, что больше его никто не видел. Он выглядел сейчас также устало в своей помятой бейсболке грязно-рыжего цвета и линялых брюках. Старший брат, уехавший на учебу в Америку и устроивший там свою жизнь, смотрел сейчас пятнадцатилетним подростком с вихром светлых непослушных волос, хотя он был старше меня на пять лет, и волосы у него давно потемнели. Их целая колонна. Разного возраста, роста, сложения. Объединяют их лишь скользкие пальцы да влажный блеск глаз. Мне кажется, что они все готовы напасть на меня, вцепиться и не отпускать никогда, вытягивая нервы и лишая способности связно мыслить. Память опорожняет все свои кладовые, извлекая оттуда горы забытого и не вспоминаемого при свете солнца. Я пытаюсь вспомнить все хорошее, что связывало меня с этими людьми, но хрупкие мостики к этим воспоминаниям осыпаются, стоит лишь шагнуть. Я весь взмок, подушка мокра от пота, а память все раскручивает старые сюжеты без конца и без начала. Вот я забыл поздравить Татьяну с днем рождения и, пряча стыд за наигранной бравадой, звоню ей на следующий день. Вот еще мальчишкой я прячу от отца дневник с замечанием. Пытаюсь оттереть стойкие красные чернила ластиком, за чем меня и застают. Вот… да все что угодно. Все, что происходило в моей жизни постыдного, неприятного, все, за что приходилось расплачиваться безотчетным страхом; все, как живое, встает перед глазами. Темнота обернулась не другом и советчиком, а дотошным и беспристрастным судьей, карающим за любой проступок. Да, это были мосты в прошлое. Но это были мосты в темных подземельях, шаткие веревочные мосты с гнилыми канатами, поросшими плесенью, и досками, поеденными жучком. Один неверный шаг, и доски с треском проламываются, нога зависает над пустотой, застревая в черном провале. И нет никакой возможности спастись, выпутаться. Свет наверху, высоко. А ты там, совсем один, и ты чувствуешь, как потоки времени омывают твои ноги, потом подбираются все выше и выше, и вот ты уже захлебываешся в них, но у тебя нет сил противится, ты скован по рукам и ногам. А мосты, старательно наведенные тобою в ожидании приятной прогулки, оборачиваются черными бездонными пропастями.