ira et vox tonitrui - и грянул гром праведного гнева

Холодно....ноги уже перестают постепенно меня слушаться... Мы вновь идём по снегу босиком. Надсмотрщики окрикивают бедных узников и бьют их кнутами. Многие падают от нестерпимой боли на снег, но тут же встают - холодно ведь так лежать. А если они задержатся хоть на миг, то считай их жизнь кончена: они окоченеют до смерти и умрут. У нас просто нет выбора кроме как смиренно идти вперёд, на встречу ветру. Он обжигает нас ледяными порывами, мечет в нас снег и крохотные льдинки, оставляющие порезы на руках и лице. Но самое страшное - это солнце. Холодное, смотрящее на нас свысока, словно насмехается над бедными заключенными. Не люблю я солнце. Особенно такое. Оно.. ненавидит меня. Каждое прикосновение к его лучу даёт мне огромный ожог, ноющий и не заживающий ещё очень долго. Почему все так любят это солнце?  Не понимаю.... Я слышу, как тихо плачет девочка, идущая впереди меня. Её серебряные волосы в эту пургу похожи на огромный ком снега, к которому продолжают прилипать снежинки. Ей холодно. Она уже не может идти. Её ноги уже посинели от холода и она вот вот упадёт. Я стараюсь подбодрить её, говорю, что надену ей свою толстовку, если дойдет до перевала. Я слышу, как она перестала плакать. Это хороший знак. Её шаги становятся бодрее, словно открылось второе дыхание. Даже тяжёлая цепь уже не так гремит на её ноге. Я чуть ускорила шаг и вытерла с её лица слёзы, что бы она не замерзла. Леся добродушно улыбнулась и тихо сказала : -Спасибо, Андриэль. В ответ я только улыбаюсь. Нельзя тратить тепло на речь. Хотя...мне ли об этом говорить? Я то не умру. Я ведь вампир...глупое клеймо на всю жизнь… но не надо давать волю эмоциям. Не сейчас. … Хозяин даёт всем знак- скоро привал. По колонне пробегают радостные перешептывания на счёт долгожданного отдыха. Истощенный моральный дух узников хоть на каплю, хоть на чуть чуть, но поднялся. Шаги стали четче и бодрее. Все старались попадать точно в следы впереди идущего, ведь так было легче идти. Цепи больше не были так сильно ощутимы. Вся толпа словно дышала в унисон, под единое для всех слово : привал, привал, привал. Для всех это был рай. Пусть даже недолгий, но привал давал возможность отдохнуть и перевести дух. Все наконец могли согреться и спокойно поговорить. Он был единственным временем, где не надо было вечно и ровно идти. Даже надсмотрщики любили отдых, ведь не надо было унимать вечно ноющих и плачущих детей. Все надсмотрщики не любили детей. Всем своим видом они выражали слепую ненависть и жадность. Они были готовы на всё ради выгоды себе любимому, хоть родную мать продать. На них жалко было смотреть: все подранные, порванные, в шрамах и оскалами на лицах. Здесь не было новичков, лишь закаленные и черствые ко всему. Вся толпа остановилась около огромной пещере в горе. Нас, рабов, завели в дальний угол,что бы мы не сбежали. А как тут сбежать то, когда за пределами убежища бушует пурга?  Никто не хотел обратно в холод и снег. Все только начали отогреваться у небольшого костра, который развел хозяин. Хозяин - это главный среди всех. Он заведует нашими жизнями и от него зависит наша судьба. Он решает, куда и когда нам идти, в каком порядке и темпе. Единственный, кому разрешено ехать на лошади. Оказаться у него в милости - значит заполучить маленькое место под солнцем : тебе могут разрешить идти последним, погреться около его костра, получить дополнительную порцию или спать в его палатке. Но это очень нелегко заслужить. Последняя привилегия означала, что …. Не важно. Потом расскажу. Плохое она означала. Его внешность была ужасна. За всю жизнь она так и не стерлась из моей памяти. Лицо больше было похоже на морду какого нибудь ящера чем на человеческое - сжатое, будто обтягивающее череп, без малейшей складки с чётко выделенными скулами. Ни единой морщинки не смотря на возраст. На подбородке выросла небольшая щетина, которую он вечно потирал когда думал. Волосы были цвета смолы, с оттенками янтаря. Они были очень неровно подстрижены, словно тот кто стриг либо был напуган, либо у него руки были в 3 местах сломаны. Глаза были ядовито зелёные, вечно прожигали насквозь бедных узников и источали только злобу и самодовольство. Хозяин не особо отличался по телосложению, но оно в точности подходило к его лицу, хотя, конечно, и не было настолько костлявым. И главное - по всему телу шрамы: от боев, схваток и бунтов. Но они не уродовали его; напротив, они придавали ему некую деталь, которую без них бы он считался бы неполным. Все слушались беспрекословно, его словам никто из надсмотрщиков не неповинововался. Он был железным в руководстве и всегда добивался чего хотел. Никто даже не смел оспорить его лидерство. Бедные дети...какой же ужас доставался на их долю. Им приходилось идти всегда, в любую погоду, ровно тогда,когда скажет Хозяин. Все были худыми до изнеможения, но умереть им не давала странная похлебка, которую им давал наш Хозяин. Сама я её никогда не пробовала, но её вкус можно было едва уловить в запахе их крови- мерзкий, липкий, словно бумажный клейстер и противный как пережеванные в сотый раз отходы. И этим они питались. Бедные дети…. Им приходилось ходить по долгу босиком и всё, всё время в одной и той же одежде. Конечно, было пару раз дней всеобщей стирки - это когда колонна проходила мимо какого нибудь водоема. Тогда нам разрешалось постирать свою одежду и помыться. Конечно же, без всякого мыла и мочалок, о них можно было только мечтать. Хозяйский на том момент любимчик обязан был мыть Хозяина, а если он оставался доволен, то ему давался кусочек мыла и допуск к столу. О стол, великолепный и величественный. О нём мечтал буквально каждый. На нём всегда была еда, которую невозможно было сравнить с общей похлебкой. Она была ароматной, всегда свежей и прекрасной… О чем это я? Что то больно размечталась… нам бы хотя бы одеяло хоть одно….сейчас нас в колонне не так много- всего 15 детей, включая меня. Я не помню всех их имён - они быстро меняются,сменяясь на других. Лишь одну не продали со времен моего попадания сюда -милую Совтсейв. Она мне словно сестра, до сих пор. Казалось, она единственная,которая не сломалась под этим ужасным местом. Даже Хозяин её не трогал, хоть и недолюбливал. Её голубые глаза выражали детскую, нетронутую искренность и повиновение. Её можно было бы легко сломать, но я не дам. Не позволю. Она единственный оплот моей надежды не сгнить в этом адском месте. Её голос всегда тихий, но в нем вечно слышатся нотки заботы и волнения за всеобщею судьбу. Она вечно всего боялась,  даже малейшего шороха. Её руки всегда обнимает маленькую игрушку львенка, потрепанного, но так любимого ею. Надсмотрщики не любили за то что она была такой, но не трогали. Знали, что будет, если тронут. Меня то они боятся. Я так мало говорю о себе...ну, допустим, мне сейчас 13, я вампир-альбинос. Ну и что это вам даст? Лишь моё внешнее описание. Не более. Хотя...можно сделать вывод что я боюсь солнца. Хоть и не раз это говорила. А ещё….я в вечных любимчиках Хозяина. Нашёл он что то во мне. Выделил мне толстовку, джинсы и ботинки. Так я хоть не обжигалась вечно. Но...лучше бы я стала пеплом с такой жизнью..не могу лишь по одной причине - волнуюсь за судьбу Леси. Ради неё лишь живу. Её некому защищать кроме меня… Всем раздали скудный ужин. Как обычно,  я отдала свою порцию Лесе. Хоть ей не нравится эта еда, но она ест зато хоть что то. Это радует. Только и слышен стук оловянных ложек об мисочки и хохот из палатки Хозяина, что б он сдох. Ничего, когда нибудь я его убью и выпью всю его противную кровь. Эх, мечты мечты…. Объявили отбой. И началось ночное время. Все узники легли в угол, обогреваясь угольком. Леся тихо молилась что бы наконец закончился весь этот кошмар и прижимала к себе Лёву. Так печально.. Надсмотрщики достали свои спальные мешки и легли в них. Хозяин спал в своей палатке. Отлично. Самое время что бы начать охоту. Я осторожно выбралась из общего угла и направилась к одному из смотрителей. Смотреть даже жалко на них. Ничего, одним больше, одним меньше - подумаешь. Хоп и всё. Я уже пью его несчастную кровь из шеи. Какая же гадость. Спустя минуту её почти не осталось. Вроде всё. Выживет- его счастье. Я осторожно отошла от побледневшего тела и пошла обратно спать. Как же мне всё это надоело.  А, я ж обещала. Толстовка снята и ей уже накрыта Леся. Теперь ей теплее. Я легла рядом с ней и медленно провалилась в сон. /Сон/ Всё как обычно… сплошная мгла… небо затянуто облаками и льется бесконечный дождь. Холодно и мокро. Люблю такую погоду. Солнца нет. А? Шаги? Они раздаются всё ближе и ближе. И в конце я замечаю на стене серого здания тень. Человеческую но немного странную- от неё словно дым идёт. “Глаза” сияют красным. И...будто надета то ли юбка то ли фартук, хотя телосложение парня. Странно. Это настораживает и я прихожу в боевую готовность. -Кто здесь?! Назови себя! Как ты забрался в мой сон ?! -немного страшно. Впервые кого то вижу в своих снах. Это пугает. И в то же время радует, что я хоть кому то нужна кроме Леси и Хозяина. Тень молча сошла со стены и резко приобрела объём. Она обошла меня несколько раз и окутала своим дымом. Стало возможно разглядеть силуэт парня-тени: относительно короткая стрижка, рубашка с подвернутыми рукавами , брюки, туфли и фартук. Телосложение намекало на то что в более зрелом возрасте он будет явно не хиляком. Неплохо. Он весь был тёмным и сотканный будто из тумана. И лишь его глаза светились красным огоньком и мелькала белоснежная улыбка. Его аура излучала таинственность и неясность, так что я не могла сказать что-либо по его внешности. И тут он заговорил. Его голос был спокойным, ровным и немного насмешливым : -Почему же ты дрожишь? Это всё лишь сон, хоть я и не плод твоего воображения. Не бойся. Я знаю как тебе помочь сбежать из твоего персонального ада. Я знаю всё о тебе. Его слова приводили меня в гнев и недоумение. Меня раздражало то, что он вёл себя как бог. Это было невыносимо. -Да что ты знаешь обо мне?! Ты ничего не знаешь и тебе никогда не понять нашей боли! Ты даже имени моего не знаешь, так что катись к чёрту!! -Чшшшш. Я прекрасно всё понимаю, Андриэль. Я знаю твою боль. - зачем то, он снял фартук и приподнял рубашку. То, что оказалось у него на боку, привело меня в изумление. -Клеймо...ворона? Но ведь...- я в спешке задрала свою толстовку и посмотрела на своё. Они были полностью одинаковыми. Я перестала понимать, почему так произошло и даже мысль о том что он просто нарисовал не мелькнула у меня в голове. Это было подлинным. Это было клеймо нашего лагеря. Клеймо что ты раб и останешься им навсегда. Его делал персонально Хозяин и оно не смывалось никогда. Никогда . Ярость начала потихоньку остывать, нападать нету смысла. -Что тебе от меня нужно? Зачем ты проник в мой сон и ....кого ты мне напоминаешь? -Всему своё время, клыкастенькая . - ненавижу это прозвище - у меня к тебе лишь один вопрос: почему ты до сих пор не сбежала хотя легко могла это сделать? Странно....он задал глупый вопрос. Его право, в прочем. Хотя я не хочу на него отвечать. -Тебе то какое дело? -Скажи, почему? Говори!- Он опять стал меня бесить. Как же он достал!!!! -Да потому что Софти тут! Одна!!! Она пропадёт без меня!!!! Я не хочу что бы она погибла. Не хочу. Не хочу....-неожиданно накатила грусть. Из моих глаз стала сочиться какая то жидкость. Никогда не ощущала такого.... -Неужели...я плачу? -Плачешь, плачешь. Не волнуйся -он погладил меня по голове. Сразу стало как то спокойно и тихо. Волнение ушло.- я ещё приду и заберу вас отсюда. Обещаю - и медленно стал растворяться, превращаясь в дым. Дым заполнил всё вокруг и ничего не стало видно. Паника нарастала. От этого я проснулась ,словно увидела кошмар. И вновь я вернулась в противный реальный мир. Солнце заглянуло в наше убежище и стало противно жечь мне ноги. Я скривилась от боли и тут же убрала их от него. Ноги были все в ожогах и сильно болели. О том что бы идти не могло быть и речи. Пурга на улице продолжалась и никто не хотел идти, даже сами надсмотрщики. Хозяин принял решение остаться и переждать ещё один день. Все с облегчением вздохнули и радовались подобному счастью. Я растолкала Лесю и вернула себе обратно свою толстовку. Девочка сидела на земле и потирала свои сонные глазки, возвращаясь из мира снов. Все узники сидели вокруг маленького костерка и грелись. Им вновь раздали похлёбку и все начали тихо чавкать. Маленькие языки огня колыхались под дуновениями ветра, так и грозясь потухнуть. Порывы были довольно сильными, и ,если бы не пещера , то все бы давно окоченели в вечной мерзлоте. И это был лишь один из тысячи мучительных, ненавистных дней в моей жизни. И я просто жила мечтой перерезать глотку ублюдку, заставляющего делать всё что он прикажет. Заставить его биться в конвульсиях и страдать в агонии. Сломать каждую его косточку и порвать каждый нерв его жалкого тела. Он сделал из меня продажную шлюху, работающую за свою жизнь. Его персональной рабыней, вечно ублажающей и ластящейся по первому приказу. О, я даже помню как он впервые мне дал понять это. Мне было лет 9 тогда ещё. До сих пор помню всю ту боль и ад, через который я прошла. Это было невероятно отвратительно. В тот день я научилась ненавидеть и жаждать отмщенья.