Кровавая нить

Гурен мирно сопел в шею Шиньи, крепко обхватив его руками и ногами. Было жарко, но на все попытки освободиться Гурен только прижимал его ближе к себе. Шинья, вздохнув, прикрыл глаза и попытался тоже заснуть, но мысли настойчиво лезли в голову. В том месте, где кожи касалась нить, завязанная на мизинце Гурена, бежала энергия. От этого хотелось отвлечься больше всего. Чёртова связь. Когда это началось? Кажется, незадолго до смерти Махиру. Однажды он просто проснулся и увидел на своей шее несколько витков знаменитой красной нити судьбы, даже обрадовался. И почти полетел делиться радостной вестью с Гуреном. Только вот встретившись с ним, он нашёл и конец нити. Завязанный на мизинце Гурена. — Махиру явно будет не в восторге, если узнает, что ты теперь связан со мной, а не с ней, — Шинья не смог сдержать нервный смешок, когда в полной мере начал осознавать происходящее. — Почему это? Она только поздравит нас, — в глазах Гурена была радость, и Шинья перестал что-то понимать. — Но ведь она любит тебя, а ты её. — Нет, — прошептал Гурен ему в губы и поцеловал. Шинья сбежал от него так быстро, как мог. Его родственная душа — его лучший друг. Такого Шинья точно не ожидал. Он очень дорожил Гуреном, но не любил его, он не был готов разделить свою жизнь с ним. Но, похоже, Гурен был иного мнения. «Надо сказать ему, — решил тогда Шинья. — Сказать и надеяться, что наша дружба не пострадает». Но его планам не суждено было сбыться — смерть Махиру, такого дорогого для Гурена человека, почти сестры, от его же руки, настолько подкосила Гурена, что казалось, будто он сломается в любую секунду. И он тянулся к Шинье, ведомый связью, как цветок к последнему лучу солнца. Смотреть на это было больно, и Шинья притворился, что тоже любит его, давая Гурену нужную опору, чтобы вновь подняться на ноги. «Это лишь на первое время, — говорил он себе, когда Гурен его целовал. — Потом ему станет лучше, и я смогу сказать, что разлюбил». Только вот Гурену не становилось лучше. Вот уже восемь лет, как он был на грани, проявляя это едва заметными знаками, которые для Шиньи сияли ярко-алым. Алым, как нить их связи, как кровь, текущая из губы, когда Шинья излишне закусывал её, пытаясь найти в себе ещё немного сил на эту ложь. — Мне кажется, что она светится, — сказал однажды Гурен после очередной бурной ночи. — И ещё от неё тепло. Шинья незаметно грустно усмехнулся. Ему казалось, что нить душит его, их связь душит его. Гурен мешает ему дышать. — А ты как её ощущаешь? — Гурен провёл ладонью с нитью по груди Шиньи, и тот едва смог подавить в себе дрожь от болезненных уколов, бегущих по коже зарядами. — Мне тоже кажется, что она греет. А теперь спи, завтра собрание, нам рано вставать. За окном начинало светать. Сегодня Гурен и его отряд должны были отправиться на новую миссию в Нагойю. На совершенно самоубийственную миссию, организованную по приказу Курето. И обратно Гурен мог уже не вернуться. Шинья откинул пряди, упавшие на умиротворённое лицо Гурена, и сам погрузился в сон, оставив ладонь на горячем плече. Станет ли он счастливее, если эта связь исчезнет вместе со своим хозяином? *** Шинья распахнул дверь найденного спорткара и, перекинувшись с Гоши парой фраз, вступил в спор с Гуреном, недовольным его появлением на столь опасной миссии. Он нашёл ответ на свой вопрос — нет, не станет, наоборот это сделает его несчастным. А значит, нельзя позволить Гурену умереть, даже если для этого нужно угнать одну из машин дома Хиираги, нарушить приказы Курето и рискнуть собственной жизнью. — Ты погибнешь. Но ты всё равно пойдёшь, ты ведь идиот. Поэтому добрый я решил снова помочь тебе. Где же твоя благодарность? — закончил он. И Гурен улыбнулся, по-настоящему, искренне и светло, глядя Шинье прямо в глаза. И уже привычное за восемь лет давление на шею ослабло, сменившись приятным теплом. «Может быть, я смогу тебя полюбить», — подумал он, смотря на Гурена, решительно раздающего приказы прямо с крыши его машины. Может быть, когда-нибудь эта связь принесёт с собой счастье и для Шиньи. Но сначала они оба должны вернуться с этой миссии живыми.