Табу

Как-то, еще давно, лет как раз десять назад, Роад говорила ему, что использовать способности Ноя против своих же — табу. Неважно, с какими намерениями, неважно, какие именно. И Мудрости при нем говорила то же, правда, тот ее слушаться не желал, оправдываясь тем, что для него чтение чужих мыслей — способ восприятия реальности. Сам Тики Микк, Удовольствие Ноя, применил свои способности по отношению к близким только один раз в своей жизни. Один-единственный раз. И, черт, как же сильно он об этом пожалел... Все вышло так глупо и банально. Он неудачно пошутил, Шерил вывел это в скандал, они оба потрепали друг другу нервы... Обычное дело. Казалось бы, только на этот раз скандал вышел слишком... искренним. Слишком по живому. Тики в кои-то веки попытался не закрыться — результат оказался болезненным. Очень. И Микк напился. Надрался, сказать честнее: алкоголь, будучи по сути своей, увы, ядом, из организма Ноев исчезал очень быстро, а пьяным быть хотелось. А потом пришел к Шерилу — с пьяной злостью и азартом. Так, как ни за что нельзя было приходить. Мол, мало тебе моего внимания, брат? В любой форме внимание, говоришь, хочешь? Сейчас получишь. По самое не могу. Он не тронул брата и пальцем — только поместил руку внутрь грудной клетки. А что — малыш Уокер ведь именно это внимание огребает периодически. Ты же так был недоволен вниманием к нему, брат? Держи сам. Как тебе? А потом было самое поганое. Шерил... испугался. Всерьез. Как Тики упрекал брата в недоверии... Как называл себя идиотом, протрезвев... Как они тяжело мирились... Это все было очень важно тогда. Но теперь кажется такой ерундой. По сравнению с одним очень страшным осознанием. Удовольствию Ноя... понравилось. Он всегда испытывал возбуждение, ощущая судорожно бьющееся сердце или трепещущее легкое в руках, читая страх по реакциям тела. Но никогда не думал, не мог увидеть в самом страшном сне, что ощутит то же по отношению к собственному брату. Каково это — смотреть априори самому близкому человеку в глаза и понимать, что наслаждался его слабостью — не человеческой своей частью, наверное, но какая по сути разница? Понимать, что в этот момент внизу живота, как бы ни было одновременно паршиво, скрутилась тугая пружина удовольствия? Микк обещал больше не сбегать далеко и надолго, но теперь ему хочется оказаться на другом краю земли и больше никогда не возвращаться. Роад, как всегда, оказалась права. Жаль, что он понял смысл ее слов слишком поздно.