***
По мотивам сказки Братьев Гримм «Рапунцель». Вспышки яркие, софитовые — звезда знает, как себя преподать, чтобы девушки визжали от восторга, глядя на новые фото в журнале, а их парни пенили слюни от зависти и ревности. Коу Муками — идол, фотомодель и самый настоящий вампир. Может быть, кто-то и считает его сердцеедом, но он возьмёт куда больше, чем просто трепетные чувства милой особы, наверняка он и имени-то её не запомнит, однако с ним останется вкус её крови… — Коу, я хочу, чтобы ты удивил всех нас! — сказал энергичный фотограф, щёлкая своим дорогим фотоаппаратом. — Покажи дерзость! Забудь сегодня о милых мордашках! — Странный образ, это не повредит? Идолов привыкли видеть милыми… — засомневался белокурый юноша. Они снимали в павильоне, при свете больших ламп, где Коу на фоне серого стенда менял уже вторую рубашку. Девушки… Одна поправляла причёску и макияж, а другая не скрывая удовольствия, расстёгивала розовую рубашку. «Не стесняйся, сестрёнка, за возможность прикоснуться ко мне нужно немного попотеть…» — не сопротивлялся и уж тем более не отказывался он от такой смены одежды. — Нет! — ответил ему фотограф, оторвав от разглядывания довольно милой особы с маленькими коготками. Она легонько прикасалась ими к плоти вампира, из-за чего он так и хотел назвать её кошечкой. — Идолов привыкли видеть по-детски милыми, твой образ уже изживает себя, я хочу, чтобы ты показал отказ, бунт! Пусть почувствуют твою свободу и независимость! — восхищался худощавый и достаточно длинный мужчина своей недопонятой гениальностью. — Да в общем-то, я свободен, — ухитрился сказать он уж очень двусмысленно. Новенькая девушка так и вцепилась в края его розовой футболки, словно если бы этого не сделала, то потеряла бы от радости сознание. — Идол и должен быть свободен, — фотограф сделал ему замечание, переключаясь позднее на помощницу. — Дорогая, ослабь ему ремень и приспусти брюки, пусть хорошо увидят крепкую линию живота… Да, вот так! — командовал он, а ведь на деле и сам не знал имени своей протеже. — Тише, крошка, — посмеивался Коу, — за такое могут растерзать соперницы, — пошатнулся он, когда ловкая шатенка расстегнула широкий ремень, спустила узкие чёрные брюки до тазобедренных косточек и туго затянула кожаный ремень. — А я не боюсь соперничества, — шепнула она игриво, добавляя к образу идола тёмно-серый пиджак. — Хорошо, — кивал фотограф. — Теперь вытащи из его волос все заколки, пусть правый глаз будет прикрыт и браслеты! Яркие браслеты нужно снять, оставь один чёрный. — Да ты меня уже всего ощупала, детка, — подмигнул Коу ничуть не возражающей девушке. Отношения без проблем и на одну ночь — это точно про неё. Горящие зелёные глаза, яркая красная помада и широкие скулы — штучка что надо, но шансов, что её запомнит Коу — ровно ноль. — Входи в образ! — командовал всё тот же мужчина. — Представь презрение! Покажи мне презрение! — выкрикивал он. — Твои фанатки разочаровали тебя, покажи им кто стоит перед ними! «Это не так уж и сложно, — подумал Коу, слегка разомкнув губы, глаза прищурил, взор устремил в объектив. — Всего-то стоит представить Руки…» — вспомнил он старшего брата и едва не засмеялся. — Ещё! Ещё! Они грязные девочки, которые вели себя очень плохо! «Таких непременно стоит наказать…» — продолжал Коу мысль, делаясь вызывающе строгим. — Отлично! Но и это не предел! Дайте ему что-нибудь в руку! Яблоко! Дайте яблоко! Красное! «Как кровь…» — вновь додумал Коу и его губы коснулись прохладного плода…***
«Вот разошёлся сегодня… — выдохнул Коу свободно, когда, наконец, светодиодные лампы с соответствующим громким хлопком стухли. — Должно быть, эта новенькая чего-то и стоит, энергия так и прёт!» — посмеялся он над вошедшим в творческий азарт фотографом и направился через пустой узкий коридор на улицу. Первые недели июня — участили дождички, грозы и вытекающие из них лужи. — Скоро польёт, — глубоко вздохнул Коу, почувствовав в воздухе влагу. «Зонт из дома не взял… — оглянулся он на стеклянную дверь фотостудии с мыслями возвращаться или потерпеть. — Не хочется возвращаться…» — согласился идол с пришедшими в голову мыслями, как на тёмном небе сверкнула молния, и через какое-то время последовал протяжный гром. Большие тёплые капли западали с неба, и на чёрном пупырчатом асфальте показались первые, разбившие о землю, скопления воды. — Так и знал… — выдохнул Коу от обиды, дёрнув при этом плечами. Он решил рискнуть и вернуться в павильон, однако не успел покинуть улицы. К центральному входу фотостудии подъехал чёрный лимузин, и кажется, Коу сразу узнал кому принадлежал этот автомобиль. Шофёр вышел и уважительно раскрыл для юноши чёрный зонт. Коу посмотрел на вытянутую вертикальную ручку, до которой не успел дотянуться и с подавленным выражением на лице пошёл под зонтом к лимузину. Автомобиль принадлежал никому иному как Сакамаки Того, известному политику и по совместительству его приёмному отцу. Известный, как Карлхайнц среди вампиров, Того обладал невероятной силой и статусом. «Этого следовало ожидать… — смирился Коу ещё в лимузине. — Прошло уже десять лет… Но что со мной будет? Не хочется идти на эту встречу…» — признался он в очевидной слабости и с опущенной головой переступил порог дома короля вампиров. Сейчас он бы не отказался от крепкого плеча Юмы и умного тона Руки, даже сочувствие Азусы подбодрило бы. Предстоящий разговор пугал… Что есть обращённый вампир для высокородного существа? Грязь под ногтями или нечто полезное?.. Разумеется, их обратили с какой-то целью, но вопрос с какой?.. На улице после дождя сделалось сыро, а в доме Сакамаки Того мрачно. Коридоры остались практически без освещения, немного не в тоне короля и кажется, этому тоже было какое-то объяснение… — Дожди будут лить ещё недели две, — услышал Коу тихий, достаточно низкий голос. По тембру он сразу понял, что мужчина, которому принадлежал этот баритон уже не молод, то есть не его ровесник. «Отец не один…» — подумал он и сбавил шаг. Подумать, так решил манеры проявить, а на деле подслушать, вдруг они решали его судьбу. — Дождливое лето и такое бывает, — ответил Карлхайнц, и Коу тут же понял настроение отца. Того был загруженный, мрачный и несговорчивый. — Сам виноват! — повысил голос незнакомец, и Коу решил вовсе подождать, теперь сделалось стыдно. До кабинета отца ещё следовало подняться на второй этаж, свернуть направо и пройти по коридору до упора, однако вампир уже подошёл ближе, чем следовало согласно их этикету. — Я говорил, что эта затея выйдет тебе боком! — Рихтер, мы не одни, — напомнил ему Карлхайнц, и Коу, как пойманный с поличным беспризорник закрутил головой в поисках выхода. — Я уже обо всём позаботился… — И что теперь? Убьёшь? — допытывался он. — Я бы на твоём месте стёр всё! — Потребуется какое-то время, — сказал он с нескрываемой печалью. — Я поспешил, теперь она расплачивается, мне искренне жаль… — И из-за этой жалости ты раскис?! Бессмыслица… — Рихтер счёл нужным сообщить, прежде чем оставить брата. — Пригласи Коу… — попросил Того. — Да он и без того всё слышит! — сказал Рихтер и поспешно вышел. Он накинул на голову зелёный капюшон и соизволил остановиться возле идола. — Иди! Особого приглашения не будет! «Можно подумать, они раньше были!» — скривил Коу лицо и переступил через невидимую черту, которую сам же для себя прорисовал на полу. — Не стесняйся… — сказал ему Того, когда юноша замер в дверях. В кабинете отца оказалось совсем темно. Полки с книгами, крепкий письменный стол и часть ковра — они светились серо-синими тенями, которые на них отбрасывало незашторенное окно. — Проходи, присаживайся… — указал он на кресло, а сам заслонил собой окно. По всей видимости, он недавно вернулся. Короткая стрижка и строгий костюм, Коу понял, что он был среди людей и, скорее всего, частично его дела соприкоснулись с его жизненной позицией. — Спасибо… Пока так комфортнее… — прошёл Коу неуверенно и затворил за собой дверь. Из-за строгости отца впервые сделалось неловко за заколки в волосах и розовый блейзер. — Хорошо… — свободно выдохнул Того. — Тогда постоим… Коу, — он обратился к сыну, по-прежнему глядя в окно. — Да… — отозвался тот, едва сохранив голос ровным. — Ты же знаешь, что твоя судьба несколько отличается от судьбы твоих братьев. — Да… — опустил Коу голову. — Прошло десять лет с того дня, как мы появились в Токио. Вампиры не стареют… Я буду должен покинуть модельный бизнес… — Рад, что ты это понимаешь, — немного улыбнулся Того, и Коу услышал эту улыбку. Уголки губ — они слегка щёлкнули. — Но я бы хотел задержаться! — не сдержался идол и выпулил просьбу. — У моего агента много новых идей! Пока я не сильно выделяюсь среди остальных! Грим и пластика… Сейчас возможно всё! — Коу, это детские отговорки, — проговорил Сакамаки строже прежнего и обернулся. — Послушай, вампирам позволено жить здесь на определённых условиях, выдавать себя нет смысла, если не заподозрят люди, то могут заинтересоваться охотники. Поступим так, я дам тебе ещё пять лет. За это время подумай, чем бы ты хотел заниматься. Ты ещё растёшь и меняешься, медленно, но изменения будут, поверь. — Но этого недостаточно… — покраснел Коу от обиды и опустил глаза. — Если бы я был, как ты… Чистокровным вампиром, то не подвёл бы тебя! — Ты не подводишь меня, Коу, — мягко сказал Того. — Я доволен тобой… — он положил свою руку на голову сына, и тот пристыжено замер. — Но мы все ждём твоей воли, — тихо заговорил он, спустя долю молчания. — Десять лет… Долгих десять лет, а от тебя так и не было пожеланий… — Я дал вам жизнь, — сказал вампир, и идол прослышал в его голосе ноту восторга. — Думаю, пока этого достаточно, — сообщил он о своих мыслях. — А планы пошли немного не так… Видишь ли, Коу, иногда воспоминания ломают нас, ты с братьями должен знать об этом лучше многих, — напомнил он мерзкое прошлое, возвращаясь к окну. — А воспоминания ломает время… Я изменю её время и воспоминания вместе с ним… — подумал он вслух, позднее вспомнив о Коу. — Ты иди. Хватит дум на сегодня. Время ещё есть… — сказал тот, кто владел этим временем, оставив заботы в мелочах на других.***
«Почему… — остановился Коу на улице, оставив кабинет отца в прошлом. — Почему он поступает с нами так?..» — схватился идол за голову, сжимая пальцы на черепе. Мрак и сырость… На улице после дождя сделалось влажно и противно. Этот вечер напомнил Коу о прошлом — жизнь в мерзком колодце, где он только и мог, что тянуться к прекрасному голубому небу. Но чем эта жизнь отличалась от той, что он имел? По сути дела, ничем. Снова рабство ради красивой одежды и крыши над головой. Рядом были Руки, Юма и Азуса — братья, но на деле это всё тот же мерзкий колодец и на сей раз люк, откуда на него падали лучи солнца, прикрыла могущественная рука короля вампиров. «Чёрт! Это всё тот же тоннель! Но на сей раз я не вижу в его конце света. Кто я? Что я? Идол — прикрытие, выдуманное отцом. Он хочет, чтобы мы заботились о себе сами, но свободы не даёт! На кой чёрт сдалась такая жизнь?!» — ругался юноша про себя, согнувшись от нервных игр с его мозгом. Любовь к жизни, желание жизни — растоптать это не так сложно, достаточно всего лишь прикрыть рукой солнечный свет. — Чёрт! — прокричал он и пнул лежащий на дорожке камень. Он вывалился из фасада здания, когда дождь, глумясь, истязал растения и скульптуры в саду. Цветы, деревья и газоны — они все ждали живительной влаги, а Коу ненавидел эту сырость и грязь. Камень бессильно поддался силе ускорения, отскочил от бордюра и, гремя по лужам, отскочил в сторону. — Вот туда тебе и дорога… — скосил юноша взгляд и от увиденного затаил дыхание. Тоннель… Коу только что представлял свой мрачный, воняющий сыростью колодец, а этот пах розами, и свет… Здесь он увидел свет. Следовало возвращаться домой, очевидно, братья уже ждали его, но он твёрдо решил задержаться. Коу выпрямил спину и плечи, решая ступить на открывшийся ему путь. По весне кто-то установил каркас и посадил розовые кусты, они обвили пластиковые жерди и образовали длинный тоннель. В конце этого тоннеля стоял маленький садовый фонтан и именно он светился голубым светом. Этот лазурный оттенок напомнил Коу истинный цвет ясного летнего неба, а запах роз закружил забитую никчёмными мыслями голову. — Вода… — подошёл он впритык, заглядывая в круглую каменную чашу. С меньшего яруса в чашу стекала вода, и Коу машинально сунул туда руки. — Всего лишь вода… — посмеялся он, запрокинув голову с ярким вздохом. — Какая глупость… — отдёрнул вампир руку, расплескав часть прохладной воды на каменной плитке. Здесь дорожка казалась сухой, розы над головой сплели плотный полог и дождь не проник в это место, зато теперь и здесь появились тёмные круги от воды. Коу пренебрежительно посмотрел на оставшиеся плоские горошины и услышал нечто очень странное — шорох! — Кто здесь? — начал оглядываться он, словно ждал удара в спину, в то время как действительность оказалась значительно милосерднее. — Никого… — задышал он прерывисто. Подозрение почти покинуло его с мыслями о навязчивости идеи, как вновь последовал шорох. — Да что за чёрт здесь творится?! — потерял он всякое терпение, набросившись на ограду. Розовые бутоны отлетали один за другим, погибая под белыми сапогами идола, прежде чем он увидел виновника этих шорохов. Волосы, по земле в темноте волочились чьи-то золотые волосы, и Коу от нелепости увиденного бросил истязать ни в чём не повинные цветы. Он бы оправдал это усталостью, однако он чётко видел, как за каркасом по земле волочатся чьи-то прекрасные волосы. — Подожди! — закричал он, опомнившись. — Да чёрт тебя дери, остановись! — добавил он воплей, когда заинтересовавшее его существо поддалось инстинктам и побежало. — Блин, ну сама напросилась! — разозлился Коу, когда обогнул весь тоннель и выбрался в сад, где, намокнув, успел разглядеть силуэт девочки в светлом платье. Она убегала, а когда устала, то затаилась. Идол уже думал наступить ей на волосы и заставить притормозить, но судьба пожалела ребёнка. Коу пошёл вдоль длинных волос и возле стены, которая окружала поместье его отца, разглядел девочку. Она оказалась немного больше, чем ему показалось минутой ранее, но в целом ребёнку было около десяти лет, она стояла к нему спиной, скрывая тем самым детское личико. — Эх, эх, — вздохнул он тяжко. — Заставила же ты меня побегать, — облокотился он на свои колени, однако извинений от ребёнка не дождался. В тишине он обратил внимание на длинное платье девочки, оно доходило до самых пят, намокло и волочилось по земле. Голубые незабудки, в которых Коу поймал виновницу своих галлюцинаций, запутались в бело-золотистых волосах, и идолу сделалось как-то противно на душе. Почему такая красивая вещь должна превращаться в нечто мокрое и растрёпанное? — Боишься? — громко спросил он, и девочка от незнакомого голоса вздрогнула, вжав шею в плечи. — Правильно, взрослые дяди могут быть опасны. Но коль я не такой, то давай приберём твой бардак, это надо же иметь такие длиннющие волосы, никогда таких не видел! — сказал Коу в шутку, начиная плести не сильно плотную косу. Расчёски под рукой не было, но сама затея сделать косу показалась забавной. — Не бойся, я быстро, а то вдруг ты снова решишь от меня убегать, так с косой будет легче, — шутил он, перебирая руками очень энергично. — Почти, почти… — доходил он до конца этих волос, решая подарить даже резинку. — Ну вот! — заявил он довольно, бросив кончик толстой косы на ковёр из незабудок. — А теперь будь паинькой и поблагодари меня. Ты ребёнок, с тебя взять особо нечего, поэтому если ты повернёшься и скажешь спасибо, то мы будем на сегодня квиты, а когда подрастёшь, то рассчитаешься со мной и за резиночку, ну-ка… — крутился он, стараясь поскорее разглядеть интересующее его лицо. Коу начал плести косу скорее от плеч, нежели от затылка, поэтому волосы девочки вились и выбивались из общей массы. Они прикрывали её ушки и румяные щёчки, будь всё иначе, то вампир бы давно разглядел очертание милой шеи. Запах уже давно вскружил ему голову, и розы с незабудками были тут совершенно ни при чём. Он ощущал запах дикой малины. Мелкой, с косточками и назойливыми шипами на листьях и стеблях, однако этот запах невозможно спутать ни с чем — сладкий, дурманящий и в какой-то степени охлаждающий. — Что это?.. — вымолвил он и упал на колени. Девочка обернулась, прижала косу к груди и немного от страха и стыда отвернула лицо, а он, не понимая себя, почувствовал слабость перед ней. «Я никогда не видел ничего прекраснее этого… — смотрел Коу, словно заворожённый, не смея моргать или часто дышать. — Чистая… беззащитная и красивая, она… похожа на воплощение идеального… Этот запах и невинная плоть… Что это? Я не понимаю, почему не могу оторваться? Она всего лишь ребёнок, но её чары настолько сильны, что моя голова кружится… Я хочу ею обладать, возможно, потому что я идол, потому что люблю красивые вещи, а может быть, мне слишком хочется её крови… Я не понимаю этих чувств… Не влюбился же я в эту кнопку?.. Бред! Любви вообще нет, её придумали романтики-идиоты, я всего лишь хочу это необъяснимое существо, думаю, она бы прислуживала мне, кормила бы и раздевала меня… Вот чёрт! Почему я об этом думаю?! — схватился он за голову и скорее ей замотал. — Нет! Неважно! Я хочу стать её обладателем, а мораль и законы всяческой чести — всё к чёрту! Мир не такой, он жестокий, а я не буду с ней жесток… — протянул Коу руку, как, не успев дотронуться, услышал голос отца. — Это дитя не понимает тебя, — сказал он, и вампир опомнился. Коу, словно лишённый ума, повернул голову и тут же узнал не политика, а короля. Карлхайнц сменил внешность, как и всеобщую важность, представ перед приёмным сыном и маленькой девочкой, от которой так жаждал избавиться Рихтер. — Сейчас она не помнит, кто она и не понимает нашего с тобой языка. Её воспоминания стали обузой, поэтому она здесь. «Она пострадала ещё сильнее, чем я и мои братья? — не скрыл Коу удивления и вновь посмотрел на ребёнка. Девочка так и мялась на месте, глядя в кирпичную стену. Идол видел её большие глаза и выразительные на маленьком лице алые губы, пожалев дитя так, как когда-то жалел себя. — Какое чудовище могло сотворить с ребёнком ещё нечто более ужасное?!» — задал он себе последний вопрос, как пришёл Рихтер и ему захотелось поскорее подняться с колен. — Всё готово, — сообщил он своему королю. — Хорошо, забирай ребёнка, я уже с ней закончил, — сказал Карлхайнц, подзывая малышку жестом к себе. «А его она слушается…» — подумал Коу в тот момент, когда девочка прошла мимо его и застыла в руках его отца. — Позаботься о ребёнке… — попросил он младшего брата, позволяя тому спрятать девочку под плащом. Коу мог увидеть только лишь края белого платья, но и этого хватило для того, чтобы в груди что-то заныло. — Избавиться было бы проще, — сказал Рихтер в ответ. — Не жди, что я буду добрым родителем. Ты с каждым разом взваливаешь на меня всё больше и больше. — Я не прошу для неё доброты, но не забывай, чем ты мне обязан, — напомнил ему король о сохранённой жизни и старом предательстве. — Все мы существуем ради служения тебе, — поклонился Рихтер зловредно. — А ты, — обратился он к Коу, не снимая капюшона с головы. — Прощайся! Не свидитесь более вы, не для тебя это тело и эта кровь. — Я… — растерялся Коу, но под давлением отца и дяди для чего-то поклонился. — Прощай… — сказал он, и с этим вампир исчез вместе с ребёнком. — Машина… Тебя давно ждёт машина, — сказал вдруг Карлхайнц. — Поезжай домой, там тебя ждут… Так идол и покинул поместье короля вампиров — в красивой машине, но ни с чем…***
Прошло пять лет… — Коу, я попрошу тебя быть поэнергичнее, — требовала женщина, она сменила старого фотографа и пришлось немного несладко — смена имиджа и всё такое… — Съёмки на натуре обходятся дорого! «Да чего тут дорогого?! — поднял бунт идол, правда, лишь в душе, противиться фотографу в его-то положении было бы очень глупо. — Хочу домой… Хочу в свою комнату… Надоело стоять на солнце и смотреть как другие обливаются потом… Воздух… Мне не хватает воздуха на свежем воздухе, что за парадоксальный год?.. Сперва новый фотограф, теперь смена имиджа, какой-то идиотизм, а не идея! Чёрт, сейчас взорвусь!» — вампир уже зубами скрипел. Чёрная одежда, стразы, змеиные акценты и прочая мерзость, с помощью которой его пытались сделать старше. — Всё! Закончили! — прокричала маленькая, но уж очень строгая женщина, и у бедного Коу от души отлегло. — Сворачиваемся! «Ну нет, сейчас всех в автобус затолкает… — Коу посмотрел с опаской на белое транспортное средство, на котором они приехали в лес или как любил кричать их новый диктатор в юбке «на натуру» и понял одну крохотную, но очень важную деталь — кровь… Из-за жары, стресса и элементарных раздражителей в виде грязи и муравьёв у него сильно испортилось настроение. Чёрная обтягивающая майка прилипала к спине, узкие джинсы проделали тот же трюк и вот-вот правый глаз загорится, чтобы узнать все мелкие грешки своих коллег, которыми он будет попрекать их всю дорогу до города. — Кого бы зажать? Может ту, с костюмами? — он бросил взгляд на пухленькую кудрявую девчушку, которую наняли словно нарочно. — Нет! Не люблю таких, ей бы на тренажёр для начала… Тогда кого? По макияжу? Нет, нельзя повторяться. Тогда кого? Фотографа? Чёрт, эта пришибёт, только услышав заигрывания… Кровь… Хочу крови…» — освирепел он, вцепляясь в свои светлые волосы. — Коу, ты как? — спросила его та самая девушка с кисточками в кармашках на поясе, с которой он встречался на прошлой неделе. Она заметила, как их идол скорчился и согнулся в три погибели. — В норме! — злобно рыкнул он. — Не трогайте меня больше! Змеи, муравьи… Надоели со своими паразитами! Я подышать! — ушёл он, размахивая локтями, и только его и видели. — Хм, — девушка пожала плечами и пошла помогать остальным. В команде толкалось человек десять, и эта поездка в основном не нравилась только Коу, остальным же показалось за счастье выбраться из душного города. — Достали с глупыми идеями, поскорей бы уже сказать им всем «прощай»! — разошёлся Коу не на шутку, следуя в чащу совершенно бездумно. — Пусть ищут другого идиота! Надоело! Буду вместе с Юмой помидоры выращивать, — остановился он и засмеялся. — Вот будет потеха! Фотосессия в саду! Вилы, лопаты… — проговорил он и в этот же момент сник. — Нет! Идол-садовник, звучит так словно я решил сменить милых кошечек на домохозяек с кошечками… Брр… Что-то уже и есть захотелось… — прислушался Коу к своему организму и здравому смыслу. — Стоп! А где это я? — закрутил он головой и тут понял, что шёл чересчур быстро, да так, что кажется, забрёл в чащу, где и люди-то нормальные не проходят, разве что туристы на всю голову чокнутые. Сопки, ручьи, высокие травы и птицы — природа окружала Коу так, будто поглотила, бедный даже звуки цивилизации из виду потерял. Сейчас бы запах бензина того мерзкого автобуса ему показался бы в радость, но нет, ветер разносил только лишь запахи леса, где ему почудился запах дикой малины. — Малина… — провёл он по губам влажным языком и не лучше чем у змеи вкусовые рецепторы, его слух уловил чей-то сердечный ритм. — Быть не может… — Коу раскрыл глаза и только понял, что кусты перед ним — это плющ, который обвил высокую башню. Под остроконечной крышей виднелось окно и именно оттуда доносился этот сладкий запах. «Та девочка, не может быть… — упал он на колени, как и пять лет тому назад. — Должно быть, я сошёл с ума от голода и этой жары…» — подумал он и тут на его голову упали мягкие золотисто-белые локоны. Волосы той девочки стали ещё длиннее, её запах не изменился, как, наверное, и божественный вкус. — Сон или явь, — ухватился он за шелковистые пряди, поднявшись на ноги, — но на сей раз, я узнаю твой истинный вкус! Продолжение следует…