Жрон

      А к болгарам на корабль я всё-таки попал. Меня Крам пригласил как чемпион чемпиона. С дружеским визитом, так сказать. Я и Гарри звал, да тот отказался. Застеснялся бедолага. Правда, его тут же, по лёгкому мановению ладони шармбатонской мадам, оприходовали оголтелые француженки. Окружили, затрещали, как стая сорок.       А Шимус с Дином даже позавидовали ему больше, чем мне.       — Глупцы, — пророчески вещал я в ответ на их нескромные фантазии на тему того, что там с Гарри будут делать в карете. — Вот увидите, вечером я вернусь пьяный и весёлый, а Поттер трезвый и злой.       — Да ну, — махали руками эти два Фомы Неверующих. Сосунки, что с них взять. Не понимают, что с этих баб больше проблем, чем удовольствия поимеешь. Ну да вечер нас рассудит.       На корабле я совал свой любопытный нос в каждый закуток, заваливая терпеливого болгарина сотнями вопросов.       — И чё, правда, ни одной бабы? — в который раз с недоверием переспросил я, рассматривая очередное помещение, или как они тут на корабле называются.       — Нет, — снова, как тупому, начал разжёвывать мне Виктор. — Брали только лучших. А у нас, наряду с магическими навыками, важна в том числе и физическая выносливость, так что, сам понимаешь, даже чисто физиологически у парней уже преимущество. — Да и баба на корабле, — он хмыкнул.       — Ещё скажи, что у вас тут сухой закон, — разочарованно протянул я.       Крам подавился воздухом, закашлялся. Сказал, восстановив дыхание, с лёгким изумлением в голосе:        — Да как бы нет. Официального запрета нет, хоть и не одобряется.       — И чё пьёте, водку? — уточнил я, прищурившись.       Тут я впервые увидел смущение на лице болгарина. Крам почесал затылок, сказал со вздохом:        — Ну, бывает. Ты только не подумай, все эти россказни, что мы там только и делаем, что пьём водку, полная ерунда.       — Да не, я не об этом, — отмахнулся я от его оправданий. — Я в смысле: а мне нальёте?       Виктор смерил меня долгим взглядом. Собственно, я понимал, что он видит перед собой. Точнее, кого. Четырнадцатилетнего подростка, хоть и крепкого физически, но взрослых кондиций, подобно самому Краму, не набравшего.       Однако героически выпятив челюсть и надувшись, чтобы выглядеть внушительней, я всей мимикой лица показал, что вопрос вполне серьёзный.       — А тебя не разорвёт с водки-то? — наконец с усмешкой спросил он.       — А ты налей и отойди! — в таком же тоне ответил я. По-хозяйски присев на подвернувшийся стул, развалился, добавил голосом знатока: — Только чтобы закусь нормальная была: сало, лучок с хлебушком. О, — вспомнил ещё, — и холодец, если есть, — а сам облизнулся, сглотнув обильно потёкшую слюну, настолько вдруг остро захотелось домашнего холодца.       — Не знал бы, то подумал, что ты из наших, — тихо буркнул уже ничему не удивляющийся Крам. — А-а-а... — махнул рукой. — Пошли, есть у меня бутылка «Stolichnoi». Заодно расскажешь мне о девушке одной, вместе с тобой учится.       И моё настроение начало резко портиться. Он явно ведь о Грейнджер сказал. Всё-таки заприметил её, перец болгарский. Сейчас повыспрашивает то да сё, затем танцульки, чёрт его знает, ещё совратит мою будущую спутницу жизни. С учётом того как мне здесь здорово «везёт» с предугадыванием канона, готовиться надо к худшему. А значит, надо максимально отбить у Крама к ней интерес ещё на начальной стадии.       — Пошли, — с натянутой улыбкой буркнул я. На ходу продумывая план отшивания звезды квиддича. Ещё раз смерив габариты Виктора, я завистливо вздохнул. Три года разницы, эх, в таком возрасте каждый год — это качественный скачок по отношению к предыдущему, а тут три. А Герми нравятся парни помускулистей, судя по фильмам. На Гарричку она же так и не запала за все семь лет, хотя отношения были куда уж ближе.       Болгарин не соврал, водка у него действительно была. Выставив на стол поллитру, он брякнул следом пару рюмок и пакет с хлебом, луком и салом.       — Холодца, — он усмехнулся, — уж извини, с собой не взяли.       — Пойдёт, — я махнул рукой, пытливо разглядывая полузнакомую этикетку. «Stolichnaia» — было написано на ней, а мелким шрифтом что-то там про экспорт и т.д. Ещё советская оказалась. Однако, хорошее у них там в Дурмстранге снабжение.       Ловко свернув бутылке «голову», спросил у Крама:        — Тебе сколько?       — Краёв, что ли, не видишь? — со смешком бросил тот, в свою очередь нарезая лук и сало аккуратными ломтиками. Сало было на загляденье, прям как я люблю, плотное, сплошной толщины с тонкой полоской мяса сверху. Облизнувшись, плеснул в рюмку Виктору с горкой. Себе, однако, решил урезать осетра, остановившись на половине. Стакан мне ещё не скоро пить, так что с ходу жилы рвать не стоит.       — Ну, за встречу, — я звякнул стеклом о стекло и, зажмурившись, опрокинул водку в себя. Выдохнул, подцепив сала, вдохнул чесночный аромат, зажевал, следом забрасывая лук и хлеб.       Прислушавшись к ощущениям, резюмировал:        — Хорошо пошла.       Крам только хмыкнул, наладил себе бутер из хлеба с салом и принялся смачно жевать.       — По второй? — я подхватил пузырь, вопросительно глядя на болгарина и, получив в ответ одобрительный кивок, разлил снова, в тех же пропорциях.       Вторая пошла ещё лучше, по телу разлилась приятная теплота. Захрустев половинкой луковицы, и почувствовав как комок нервов внутри меня постепенно распускается, скрутившийся узлом от всех этих перипетий с турниром, спросил, культурно рыгнув в сторону:        — Так что ты там о девчонке узнать хотел?

***

      Уже затемно я возвращался в замок изрядно навеселе, но вполне адекватный и почти не запинаясь. Несмотря на приличный объём выпитого, оно было достаточно протяжённым по времени и под хорошую закусь, удалось не оконфузиться. Про Грейнджер я там наплёл всяких ужастей, хе-хе. Заставив Виктора крепко задуматься. А что самое весёлое было в этом всём, что я всего лишь слегка преувеличил её реальные черты характера и поведения.       Весело похихикав, я вдруг остановился как вкопанный. Ещё раз детально вспомнил всё, что я говорил, в порыве вдохновения, о Герми и ужаснулся, неужели она и вправду такая? Воспринимаемые по отдельности, недостатки не казались столь ужасными, но сведённые вместе заставляли вздрогнуть.       Тут с мысли меня сбил взволнованный шёпот, шедший откуда-то из густой тени у стены, куда не попадал свет от магических светильников.       — Рон, Рон…       Резко обернувшись, я вгляделся, пытаясь понять, кто там прячется. Но из тени выскользнула тонкая девичья фигурка и бросилась мне на шею. Покачнувшись от неожиданного груза, я с изумлением разглядел Джинни. Лицо её было взволнованным, и даже, наверное, немного испуганным. Её состояние передалось мне, выгоняя хмель из головы.       Почти протрезвев, я напряжённо спросил:        — Что случилось?       — Рон, — сестрёнка зарылась лицом в мою мантию. Я провёл ладонью по её волосам, приобнял, стараясь успокоить. Сказал, как можно мягче: — Джин, ну что такое?       А младшая, подняв на меня глаза, в которых плескалась тревога, ответила, наконец:        — Чарли, он здесь.       — Брат? — ничуть не удивившись, спросил я.       — Да, — она кивнула.       — Так это хорошо, — я улыбнулся, но она не приняла моей игры, сказала напряжённо:       — Ты не понимаешь. Он связался со мной, они здесь из-за первого состязания. Они привезли драконов!       Видя, что даже после такого известия я не спешу разделять её тревоги, разозлилась, стукнув кулачком меня по груди:        — Ты что, не понимаешь?! Это же драконы! Драконы, Рон!       Разозлённая, раскрасневшаяся, она напоминала рыжеволосую юную валькирию. Невольно залюбовавшись, ответил, продолжая улыбаться:        — Ты думаешь, что меня это пугает?       Упрямо сжав губы, она чуть отодвинулась. Буркнула:        — Ну точно, мой брат берсерком заделался, — а затем уже громче сказала: — Меня это пугает, меня!       — Всё будет хорошо, — я постарался её успокоить, привлёк к себе, обнимая покрепче. — Там же полные трибуны опытных волшебников, преподаватели, Дамблдор, наконец. Они просто не дадут случиться чему-то плохому. Если увидят, что я не справляюсь, тут же остановят испытание.       Постояв так с минуту, Джин, со вздохом, отпустила меня, сказала тихо:        — И всё равно я волнуюсь.       — Да ладно, не волнуйся, меня же сам Грюм в обучение взял. Круче меня только горы, — подмигнул я ей.       Оглядев пустынный двор, вслушавшись в поскрипывание веток на ветру, да стрекот кузнечиков, вдруг задумался, как сестрёнка сюда попала, время уже позднее, прогулки по замку запрещены.       — А ты как?.. — не успел я оформить вопрос, как Джинни, ответила:        — Тайный ход, близнецы просветили как-то.       — А-а, — глубокомысленно протянул я.       С долгим вздохом и пробормотав что-то неразборчивое, ибо до моего слуха долетали только отдельные слоги: «Имбе… деби… …летний… …иот», она, возвысив голос, сказала:       — Пойду пожалуй, ты со мной?       — Не, — я покачал головой. — Побуду здесь немного, воздухом подышу.       — Ну как знаешь, — Джинни снова скрылась в тени, а я остался, разглядывая звёздное небо над головой. Накатило философское настроение, захотелось просто так стоять и слушать окружающую тишину. Посиделки с Виктором смогли, наконец, снять подспудно копившееся напряжение с момента моего попадания сюда. Все эти испытания, этот безумный квест, из разряда, то не знаю что, и туда не знаю куда. Который подкинула неизвестная сущность. Тяжело чувствовать себя фигурой на шахматной доске, пусть с относительной свободой воли и с правом самостоятельно совершать ходы, но не знающим правил игры, и не видящим обстановку на доске.       Тёмное небо прочертил метеор, а сбоку послышался шорох мантии и лёгкие шаги, почти неслышимые, но ночь обостряла слух.       — Уизли, — протянул до боли знакомый голос.       — Профессор Снейп, — поприветствовал я преподавателя, не поворачивая головы.       — И как вы это объясните? — голос «ужаса подземелий» сочился раздражением.       — Что «это»? — нет, я не строил из себя дурака, мне было просто лень озвучивать догадки.       — Ваше нахождение вне спальни.       — Решил на звёзды посмотреть, профессор, — заложив руки за спину, я отыскивал знакомые созвездия.       Снейп начал медленно закипать, прошипел:        — Сначала весь этот цирк на моих уроках, потом это чемпионство. Вы, видимо, окончательно возомнили себя особенным, Уизли. Мало мне одного Поттера. Двадцать баллов с Гриффиндора!       Потянув носом воздух, он зашипел ещё яростней:        — Вы ещё и пьяны, Уизли!       — Не пьян, а просто выпил, — уточнил я для проформы.       — А есть разница? — с издёвкой поинтересовался декан Слизерина.       — Как минимум семантическая, профессор, — не дав тому разразиться очередной гневной тирадой, спросил в ответ: — Профессор, а что вы скажете о Дафне Гринграсс?       На что Снейп подавился, забулькав, и ошарашено замолк.       — Как вы считаете, такая девушка как она, подошла бы такому парню как я? — не дожидаясь ответа, продолжил я. — Ну, не в смысле, какая мы пара, тут и так понятно, она привлекательна, я чертовски привлекателен, а в смысле насчёт совместной семейной жизни. Понятно, что не бывает девушек одновременно умных, красивых и с ангельским характером. Но хотя бы два из трёх должны присутствовать. А кому как не вам знать о своей студентке.       Посмотрев на побагровевшего декана, вспомнил вдруг, что с семейной-то у него как раз и не сложилось. Сказал, досадуя на себя, вполне искренне:        — Простите профессор, совсем забыл, что вы в этих вопросах не самый большой специалист.       — Во-о-он! — заорал Снейп, страшно выпучив глаза. — Пятьдесят баллов с Гриффиндора, нет, сто баллов с Гриффиндора!       Оглушённый звуковым ударом, я тряхнул головой, сказал хмуро:        — И незачем так орать. Я всё равно уже в спальню собирался.       Это были мои последние слова за сегодня, после которых от Снейпа прилетела в меня сиреневая вспышка, а последнее, что я запомнил, было моё падение по стойке смирно на твёрдый камень площади.