Карамель

— Хи-хибари-сан, что в-вы делаете? — заикаясь спросил Савада, смотря на Кёю. Он совсем не понимал своего хранителя облака. Тот стоял, сильно прижимая Тсуну к стене в своем кабинете дисциплинарного комитета. Глаза у Кёи подозрительно светились, дыхание было тяжелым, а розовый язычок постоянно облизывал пухлые губки. И Саваду конкретно вело от этого невинного жеста. Хотелось прямо сейчас взять и разложить этого грозного любителя дисциплины на первой попавшейся горизонтальной поверхности. Можно и на вертикальной, нагло пропищал внутренний голосок. Мысли Хибари мало чем отличались от мыслей Савады. Правда, вместо разложить, хотелось отдаться, лечь под это травоядное, которое уже давно перестало им быть. Хотелось крепко прижаться к груди и просто расслабиться, перестать наконец ждать ото всюду подвоха. Просто хотелось... Но ни один из них даже не двинулся с места. Они просто смотрели друг другу в глаза, чего-то выжидая. Наверное, чтобы стало понятней, отчего Никчемный Тсуна захотел жестко оттрахать Хибари, а грозному одинокому облаку почти без сопротивления отдаться. Началось все, после всех битв, которые падали на бедные головушки Десятого поколения. Сначала Вария, где Хибари мог найти себе достойных противников, потом будущее, Шимон, Деймон Спейд. В итоге все закончилось тем, что Кёя... Влюбился. Так глупо и по-травоядному. Да и в кого? В Саваду! Этого предводителя всех травоядных! О, как же Хибари сначала бесился! Постоянно срывался на толпе других травоядных, по ошибке называющих себя учениками средней Намимори, своих подчиненных, ну и, конечно же, на самом Саваде. Правда, затем все стало еще сложнее. Бить Тсуну стало... трудно. Кёе больше не доставляло удовольствие, смотреть на страх на лице зверька. Хотелось видеть ту самую теплую улыбку, что Савада всегда показывает своим друзьям и даже одноклассникам, несмотря на то, что они почти всегда издевались над ним. И еще Хибари понял, что Тсунаёши никогда не адресовывал улыбку ему. Хибари видел страх, поджатые от боли губы, когда Кёя его избивал, и даже приказный тон, но никогда улыбку. Но Хибари не был бы Хибари, если бы не смог засунуть эти травоядные чувства поглубже и запереть на тысячу замков. Возможно, их отношения так и были на взаимном игнорировании, если бы не один случай. У Тсуны хорошая интуиция — это знали все. Но вот, что эта самая интуиция любит брать незапланированные отпуски Реборн, как-то умолчал. Тсуна возвращался домой после отработки за разбитое на физкультуре окно(бейсбол не его, и все тут!), а эта самая интуиция, по-видимому, уснула, поэтому Тсунаёши не заметил троих амбалов, что следовали за ним по пятам. Сильный удар по голове, конечно, не смог вырубить Тсуну(всё-таки Реборн — монстр, так сильно бить человека, что у того начинает вырабатываться определенной иммунитет), но потерять равновесие, на секунду выпасть из реальности заставил. Перчатки взять Савада не подумал, а чтобы войти в режим посмертной воли нужно было время, а его не было. Двое амбалов взяли Тсуну под руки, а третий сильно ударил в солнечное сплетение. Счастье, вовремя подоспел Хибари. После того случая, даже если Хибари и пытался ударить Саваду(делал вид, ибо все равно не смог бы), то у Тсуны уже не было страха в глазах. Не сразу, нет... Но довольно быстро. А однажды помог поймать одного нарушителя дисциплины(правда там было замешаны и собственные мотивы, но это не суть). Тсуне тоже было нелегко. Непреодолимое желание завалить Хибари и хорошенько оттрахать гордое облако было как навязчивая идея. Не спрятаться, не скрыться. Поэтому и приходилось приходить в школу раньше, чтобы не быть избитым за опоздание, и уходить вовремя, чтобы, опять же, не получить. Да и учиться Савада стал лучше, а то опять попадет... В принципе, эти догонялки могли еще долго продолжаться, если бы не великий репетитор-киллер Реборн. Он заметил, как Хибари и Савада смотрят друг на друга, и просто не смог не устроить личную жизнь своего ученика. Он попросил Тсуну отнести некоторые бумаги Кёе в дисциплинарный комитет. Правда, сказать своему ученику о плохом и явно не настроенном на разговорах настроении облака он забыл. Ну как забыл... Как только Тсуна пришел и попросил Хибари просмотреть бумаги последовала сцена, которую вы уже наблюдали. Кёя бессовестно прижал свое Небо к стене, чем устроил определенно неблагоприятную ситуацию, причем, для обоих. Поэтому теперь они стояли друг напротив друга, и пытались не слишком сильно палиться. Видимо, у них это получалось не так уж хорошо. Видимо, напряжение было слишком сильным, а желание непреодолимым. Видимо... Но это уже неважно. Кто подался вперед первым было непонятно. Но факт остается фактом: мгновение, и их губы слились в страстном поцелуе. В начале Хибари брал всю инициативу на себя, чуть покусывая губы и хозяйничая во рту своего босса. Но уже через пару мгновений Тсуна перехватил лидерство и крепко прижимал Кёю к стене, навалившись всем телом. Язык Тсуны пришелся по ряду ровных зубов, погладил небо. Затем он зубами прихватил язык Хибари и стал чуть посасывать. С губ Хибари сорвался первый за сегодняшний вечер стон... Когда воздуха стало не хватать, Тсунаёши оторвался от таких сладких и манящих губ и перешел на шею своего облака. Кёя запрокинув голову, давая больший доступ, и Тсуна сразу же этим воспользовался. Он покусывал и чуть засасывал участки кожи, а после смотрел, как наливается красочный синяк. В том месте, где его невозможно будет скрыть, разве что шарфом. Но Тсуна знал, что Хибари их не любит. Тсунаёши потянул за запястье Кёю и, толкнув его на диван, стоящий у стены, навалился сверху. Заглянув в серые и любимые глаза, которые сейчас стали напоминать грозовое небо, Тсуна снова поцеловал Хибари, только теперь более нежно и чувственно. Хибари обнимал Саваду за шею, обхватив талию своего неба ногами. Он бесстыдно выгибался под горячими поцелуями Савады, хватая края майки и стягивая ее с такого желанного сейчас тела. Тсуна послушно оторвался от Хибари, скинул майку, а после и разделся полностью. Облизнув губы, он начала снимать одежду со своего любовника. Мгновение, и вот уже оба юноши прижимаются обнаженными телами друг к другу. — Травоядное, если ты сейчас что-нибудь не сделаешь, я забью тебя до смерти, — недовольно прошипел Кёя, тяжело дыша. Хотелось уже получить то, чего он так долго желал. Тсуна ответил ему лисьей улыбкой. Он спустил ниже, покрывая поцелуями безупречный торс брюнета, руками поглаживая ноги, поясницу. Еще чуть-чуть ниже, и подбородок шатена упирается в уже стоящий член. Еще шире улыбнувшись, Тсунаёши, облизнул головку, а потом и полностью взял ее в рот. С губ Хибари сорвался громкий стон. Это было слишком даже для него! — Зверек, хватит! В этот раз Тсунаёши послушался. — Где? — В столе, в первом ящике. Черт возьми, ты можешь двигаться быстрее? Тсуна быстро поднялся с Хибари и подошел к столу, сверкая задницей. Хибари облизнулся. Все-таки, этот зверек жутко интересен. Через секунду Савада вернулся, в руках держа лубрикант со смазкой и презервативом. Выдавив на пальцы прозрачной жидкости, Савада начал разрабатывать тело Хибари сначала одним пальцем, а затем и двумя. А когда три пальца стали свободно двигаться, Тсуна вытащил их, заменив на свою плоть, перед этим раскатав по члену презерватив. Кея дернулся и зашипел от боли. — Терпи, — сказал Тсунаёши, резко толкая до конца. Остановившись на секунду, чтобы дать любовнику привыкнуть, он начал движения. Сначала они были плавными и медленными, но когда Савада попал по простате, а Хибари начал стонать от удовольствия, Тсуна сорвался на бешенный темп. Тсуна закинул ноги Кёи себе на плечи, еще ниже склоняясь к лицу брюнета и целуя того. Толчки стали более глубокими и чувственными Чувствуя приближающуюся разрядку, Савада начал водить рукой по члену Кёи, усиливая ощущения. На долго парней не хватило и Кёя с громким стоном кончил в руку Тсуны. Шатен еще пару раз толкнулся, и с тихим стоном излился в Хибари, упав рядом. — Чтобы тогда, когда я проснусь, ты был здесь, а на столе стоял горячий кофе, ты понял, зверек? — устало пробормотал Кёя, укладываясь поудобнее и закрывая глаза. Тсуна усмехнулся, обнимая брюнета за плечи. А в доме Савады Реборн сидит и просматривает запись с камеры видеонаблюдения в кабинете ГДК.