Сердцу не прикажешь

Перси. Достав какие-то теплые вещи из маминого шкафа, я как можно скорее направился в гостиную. Аннабет нужно было срочно переодеться. Я не услышал от нее ни единой жалобы, но, разумеется, прекрасно понимал, как ей холодно. Зайдя в гостиную, я чуть не выронил одежду из рук. Аннабет разделась до блузки, до этой злосчастной вещицы, которая испытывала мое терпение весь день. И теперь эта полупрозрачная ткань облепила тело Аннабет, словно вторая кожа, выставив напоказ кружевной лифчик. Стараясь смотреть куда угодно, но только не на желаемую мной девушку, я произнес, кладя вещи на диван: - Эм-м, я тут кое-что нашел в мамином шкафу, ты переодевайся, а я пойду. Не удержавшись, я взглянул ей в глаза, и меня прошиб холодный пот. Боже! Она ведь могла погибнуть сегодня! Конечно, Аннабет этого не знала, но все, о чем я думал, когда понял, что наше дело плохо – это она. И этот безумный план родился в голове только благодаря ей. Я только и мог думать об одном – как ее спасти. Не себя, нет. Её. Если бы я был один, то я бы остался на катере, и постарался бы продержаться. Я бы рискнул. Но рисковать ею. Ни за что. Никогда. Мне срочно требовалось ощутить ее тело в своих руках, почувствовать, что она жива, что она здесь. Это было просто необходимо, как и безумный поцелуй, которого не хватало, как воздуха. Со стоном я зарылся в ее мокрые волосы, чувствуя, как разогнавшаяся кровь начинает согревать мои конечности, когда внезапно почувствовал ее руки на своей груди. Что она делает? Какой глупый вопрос, Джексон! Разве не понятно? Раздевает тебя. Но это как-то …. неправильно. Слишком быстро. Я думал, нам еще предстоит лучше узнать друг друга, я хотел постепенно подвести ее к этому, учитывая все то, через что ей пришлось пройти. А разве сегодня вы не стали максимально близки? Да, но все же… Я остановил руки Аннабет и оторвался от ее губ, чтобы заглянуть в ее глаза, в которых я незамедлительно увидел ответ на свой невысказанный вопрос. Да, она уверена, но я хотел услышать это. - Аннабет, ты уверена? - Как никогда в жизни, - прошептала она в ответ. А я? Да разве ни этого я хочу на протяжении нескольких месяцев? И разве я могу противиться ее чарам? Отбросив все сомнения, я отпустил руки Аннабет и прильнул к ее шее, одновременно начиная расстегивать блузку. Одежда противно липла к телам, и от нее поскорее хотелось избавиться, что мы и стали делать. Первым моим желанием было разодрать эту ткань на мелкие кусочки, но я вовремя одумался, не хотелось пугать девушку такими действиями, вдруг это напомнит ей о том, что с ней произошло. Очень скоро мы оказались без одежды, и я уложил девушку на расстеленный мною плед перед камином, после чего окинул ее взглядом. Видимо, я слишком долго любовался ее обнаженным телом, мерцающим в свете огня, потому что Аннабет покраснела и поспешила прикрыть грудь руками. - Ох, нет, нет, - тяжело дыша, прошептал я ей на ухо, одновременно заводя ее руки за голову, - я просто не могу насмотреться на тебя, - добавил я, кусая ее ушко и слыша, как возбужденно она выдыхает. Я медленно ласкал ее шею, то покусывая, то рисуя узоры языком, постепенно спускаясь ниже. Я упивался стонами, слетающими с ее губ. На мгновение меня накрыла волна ревности, когда я подумал о том, что она также реагировала на ласки Люка, но все это вылетело из моей головы, стоило мне только ухватить губами ее сосок. - А-а-ах, - практически выкрикнула Аннабет, выгибаясь подо мной и запуская руки мне в волосы. Кровь застучала в висках, и я практически перестал себя контролировать, осыпая поцелуями ее тело и все больше поддаваясь жару между ног. А ведь я не хотел торопиться, желая дразнить ее как можно дольше. Но ее отдача и ее руки, судорожно блуждающие по моему телу, спускающиеся все ниже и дотрагивающиеся до моего члена… Это было невыносимо… С глухим стоном, я снова завел ее руки за голову: - Нет… Не так быстро… Я еще не всю тебя попробовал… То ли мой хриплый голос на нее так подействовал, то ли мои откровенные слова, но Аннабет задрожала и вырвала руки из плена, чтобы тут же притянуть мою голову к себе и впиться в мои губы страстным поцелуем. О, да! Это было горячо настолько, что по моим венам потекла пылающая лава, и я, не в силах больше сдерживаться, нетерпеливо развел коленом ее ноги. Я хотел видеть ее лицо в этот момент, поэтому разорвал поцелуй и, глядя на нее, начал осторожно входить в нее. Почувствовав насколько в ней мокро, горячо и узко, я чуть было не сорвался, а я всегда был осторожен в этот момент, ведь мы все разные, а девушки создания хрупкие, и я никогда не хотел навредить. Вместе с неописуемыми ощущениями я ощутил какую-то преграду на своем пути, но ее значение я понял лишь в тот момент, когда Аннабет напряглась подо мной и, болезненно втянув в себя воздух, сжала мои плечи. Вместе с удовольствием мои зрачки расширились от удивления. Черт! - Бет…, - потрясенно выдохнул я, глядя, как ее губы трогает легкая ободряющая улыбка. Вопрос: «Почему ты не сказала?» застыл на моих губах. Да, какая, к черту, теперь разница? Я уже это сделал. И в этот момент до меня дошло. Я это сделал. Это сделал я. Я. Она моя. Только моя. Меня заполнила целая гамма чувств – от безграничной нежности до собственнического чувства обладания тем, что никому никогда не принадлежало. Я и сам не заметил, когда начал беспорядочно осыпать лицо Аннабет поцелуями, шепча какие-то ласковые и нежные слова. Я внезапно почувствовал себя мальчишкой, как будто это был мой первый опыт любви. Хотя, так оно и было, ведь до этого я не любил. - Я люблю тебя, Аннабет, - эти слова сами вырвались из меня, они не подчинялись разуму, они шли из сердца. Я нежно убрал прядь ее мокрых волос со лба, вглядываясь в ее лицо, медленно озарявшееся улыбкой. - И я люблю тебя, Перси, - услышал я ее тихий шепот. Большего и не нужно было. Мы озвучили то, что и так знали, что и так читали во взгляде друг друга, ведь глаза – это зеркало души. А наши души уже давно слились воедино, как сейчас соединяются тела. Начиная нежно двигаться в Аннабет, я чувствовал, что мои ощущения совсем не те, что были раньше. Они окрасились в светлые тона, и не было чувства неправильности происходящего и пустоты. Наоборот, я чувствовал себя целым, как будто недостающий кусочек паззла моей жизни присоединился ко мне. Только одно меня тревожило – Аннабет было больно, она была все также напряжена и по судорогам, проходящим по ее лицу, я понимал, что никакого удовольствия она не получает. Так дело не пойдет. Остановившись, я снова стал целовать ее шею, ушко, плечи, одновременно лаская ее тело рукой. Наконец, я мучительно медленно провел рукой по ее плоскому животику вниз и нащупал заветный бугорок, дарящий столько удовольствия девушкам. Едва коснувшись клитора, я услышал долгожданный и такой сладкий стон. Она подалась вперед, проведя ноготками по моей спине, сжимая ягодицы и заставляя меня застонать в тон ей. И тогда я потерял связь с реальностью. Она сомкнулась для меня вокруг одной единственной девушки, лежащей подо мной, жара ее тела и стонов удовольствия, через какое-то время сорвавшихся в крик, когда ее мышцы стали бешено сокращаться в оргазме, сжимая мое достоинство и даря мне не только физическое, но и моральное удовольствие. Я окунулся в эйфорию от осознания того, что ей хорошо, а через короткое время рухнул на нее без сил, покачиваясь на волнах экстаза. *** Аннабет. Было такое ощущение, что время остановилось. Даже буря за окном, казалось, поутихла, не желая врываться в наш маленький мирок из двух любящих сердец и сплетенных перед камином тел. Перси тяжело дышал, уткнувшись мне в шею и прижимая меня к полу своим телом. Его сердце все еще бешено стучало, а тело изредка содрогалось вместе с той частью, что все еще находилась во мне. Это было приятно, но не физически, а как-то по-другому. Не могу описать этого чувства. Просто в этом не было ничего порочного, это было так правильно, как и то, что между нами произошло. Я, как и любая девушка, представляла себе свой первый раз, но никогда не думала, что это будет так волшебно. Я счастливо улыбнулась и нежно пропустила волосы Перси через свои пальцы. Он поднял голову и взглянул на меня глазами, полными блаженства. - Как ты? Я не знала, что ответить. Мое состояние счастья невозможно было описать словами, поэтому я произнесла то, что первое пришло мне в голову: - Я согрелась. Увидев, как взлетели брови Перси, я тихо засмеялась и коротко поцеловала его, взяв в ладони лицо. - Да, ты права, переохлаждение нам точно не грозит, - произнес он, игриво глядя на меня и собираясь поцеловать, когда нашу идиллию нарушил звук мобильного Перси. – Черт! Родители, наверное, с ума сходят! С этими словами Перси перекатился с меня на бок, чтобы дотянуться до своей сумки, откуда доносилась мелодия. Я же, стараясь не смотреть на его обалденный упругий зад, который еще некоторое время назад бесстыдно трогала, поднялась и пошла на поиски ванной комнаты. Как ни крути, а реальность требовала нашего возвращения. Так и я вслед за Перси, вспомнившем о родителях, стоя под душем, мысленно благодарила Сьюзен, которая положила в мою косметичку пару таблеток на экстренный случай, сказав, что у нас с Перси слишком горячие головы. Как ты была права, Сьюзен! Переохлаждение нам не грозит, а вот незапланированные дети… Завернувшись в полотенце, я прошла в гостиную, где переоделась в теплый махровый халат, видимо, принадлежащий Салли, достала из сумки Перси свою косметичку и прошла на кухню, откуда доносился его голос. - Да, мам, я понял. Хорошо. До завтра. Повесив трубку, Перси повернулся ко мне и, улыбнувшись, произнес: - Пол позвонил твоим родителям, рассказал, что мы здесь. Завтра утром они нас заберут. - Отлично. А что ты там готовишь? – я потянула носом, от плиты исходил потрясающий запах. - Глинтвейн, он потрясающе согревает, - сказав это, Перси подергал бровями, заставив меня покраснеть. - Тогда я приготовлю закуску, - пряча глаза, сказала я и открыла холодильник в надежде найти что-нибудь из еды. Мои усилия увенчались успехом – в морозильной камере обнаружилась парочка замороженных пицц. - Значит, - услышала я шепот около уха, - нас ждет романтический ужин около камина, - Перси внезапно оказался рядом со мной и обнял меня сзади, прижимая к себе. Я хохотнула. - Тебе не кажется, что мы немного нарушили последовательность событий? Перси развернул меня к себе лицом и, очень серьезно на меня глядя, спросил: - Ты жалеешь? Я отрицательно помотала головой, и парень облегченно выдохнув, уткнулся мне в лоб. - Я хотел спросить. Знаю, это прозвучит глупо после того, что между нами произошло, но… - он вздохнул, - Аннабет, ты ведь будешь моей девушкой? Действительно, глупый вопрос. После того, что было, на такой вопрос можно и обидеться. Что ж, он думает, я отдала ему свою невинность, не считая при этом его своим парнем. Но, понимая, что Перси не хотел меня обидеть, я не собиралась указывать ему на двусмысленность вопроса. А вот пошутить… Игриво улыбнувшись и водя пальцем по его футболке, я кокетливо спросила: - А Вам не кажется, мистер Джексон, что это не тот вопрос, который Вы должны мне задать? - Эм-м, в смысле? - По-моему, как честный человек, Вы должны жениться на мне, - выдохнула я, поднимая на него глаза. Стоило это сказать только ради его вытянувшегося лица. Правда, изумление быстро сменилось лукавством. Он понял, что я шучу. - Вот оно! Женское коварство! Сначала соблазнила, а теперь под венец?! – наигранно возмущенно воскликнул он, вскинув брови. - Я?! Соблазнила?! - Вообще-то, мисс Чейз, не я первый начал, - томно произнес Перси, накручивая локон моих волос себе на палец, - я просто не смог устоять. - Хм, а еще говорят, что это женщины слабый пол. - Даже не буду спорить. Испокон веков вы крутите нами, как только заблагорассудиться, - ответил Перси, и мы, взглянув друг на друга, одновременно рассмеялись. - А, если серьезно, Бет, - улыбка исчезла с его лица, - то мои родители поженились, когда им было по восемнадцать лет, поэтому этим ты меня не напугаешь. Тем более, что я однолюб. Не думай, что я признался тебе в любви в порыве страсти. Ты, сама того не ведая, проложила путь к моему сердцу и заполнила зияющую пустоту в нем. Ты вернула мне надежду. Ты …, - он вздохнул, - я люблю тебя. Ох. Я почувствовала, как колотится мое сердце. Это… Это нереально. Я сплю. Ущипните меня. Перси смотрел на меня с непередаваемой нежностью в глазах, и я потянулась, чтобы с трепетом прикоснуться к его губам. - Я люблю тебя, Перси, - прошептала я, когда мы оторвались друг от друга, - и, конечно, я буду твоей девушкой. Я уже и так ею являюсь. Его лицо озарилось мальчишеской улыбкой. Он приподнял меня над полом и закружил, а я заливисто рассмеялась. Как же хорошо! Наверное, Перси еще долго мог бы меня кружить, но звуки убегающего глинтвейна заставили его отпустить меня и вернуться к своему шедевру. Я же занялась приготовлением пиццы. *** Солнце било в окно, вырывая меня из сна. Я открыла глаза, чтобы увидеть за окном синее спокойное море. На меня нахлынули воспоминания вчерашнего вечера, тепло огня и объятий Перси, сладость вина и его губ. Мы до глубокой ночи нежились у камина, разговаривая обо всем и ни о чем, пока захмелевшие и счастливые не уснули на диване, крепко обняв друг друга. Аккуратно выбравшись из рук парня, я привела себя в порядок и решила поискать что-нибудь на завтрак. Все это, конечно, романтично, но быт и элементарное отсутствие еды может разбить любые отношения вдребезги. А наши с Перси отношения, хоть и стремительно, но только зарождались. - Да, не густо, - пробормотала я себе под нос, глядя на полупустые полки в шкафу. Понятно, что домик использовался только летом, и нам с Перси крупно повезло, что вчера мы нашли пиццу. Но удача улыбнулась нам и сегодня. В глубине одного шкафа я нашла сухую смесь для блинчиков, а в другом – абрикосовый джем. Отлично! Когда я дожаривала последний блинчик, пританцовывая под музыку с телефона, меня внезапно обняли сзади. - М-м-м, я хочу любоваться такой картиной каждое утро, - прошептал Перси мне на ухо, после чего провел губами по шее, заставив меня задрожать. - Не отвлекай меня, - не очень уверенно произнесла я, - я надеялась успеть приготовить завтрак до твоего пробуждения. - Невозможно дальше спать, когда самая прекрасная девушка на свете убегает из твоих объятий. - Ты уж определись, Перси Джексон, - весело начала я, - или готовить тебе завтрак, или быть в твоих объятиях. Одновременно это делать невозможно. - Почему же невозможно? По-моему, у тебя прекрасно получается в данный момент. Я хихикнула. Действительно. Вот только его руки, блуждающие по моему телу, и губы, целующие шею, не давали сосредоточиться, поэтому, вопреки поговорке, не первый блинчик вышел у меня комом, а последний. - Завтрак готов, - с трудом дыша, произнесла я, и в следующий момент поняла, что все же еда - это второстепенно. Перси резко развернул меня к себе и впился в мои губы, а через минуту я уже сидела на кухонном столе, бесстыдно обнимая парня ногами и снимая с него футболку. - Перси, Аннабет, - внезапно услышали мы голоса Пола и моего отца, доносящиеся от входа в дом. Перси резко отстранился и даже выругался. А я, тихо хихикнув, спрыгнула со стола, запахивая халат и поправляя волосы. - Мы…, - ему пришлось прочистить горло, - мы на кухне, - все же смог крикнуть он, одновременно надевая футболку. - Ничего себе! – воскликнул Пол, заходя на кухню. – Вы даже нашли, что поесть! Молодцы! - А мы вам еды привезли, - добавил мой отец. - Это Аннабет – молодец! Я вообще только проснулся, - произнес Перси. - Оно и видно, - хохотнул Пол, глядя на всклокоченную голову Перси и на его футболку, которую парень надел задом наперед. После этого мужчина перевел взгляд с Перси на меня, и в его глазах я заметила веселый огонек. Воспользовавшись тем, что нужно приготовить кофе, я смогла отвернуться и спрятать пылающее лицо. Боже! Хорошо, что мой отец не столь проницателен! За завтраком Пол сказал, что катер рано утром уже отбуксировали к пристани. Потребуется небольшой ремонт, но в целом сильных повреждений нет. Это чрезвычайно обрадовало не только Перси, но и меня, ведь я понимала, что парень бросил катер только лишь ради моего спасения. Мы же вкратце рассказали, что случилось с нами, избегая ужасающих подробностей. Примерно через час мы загрузились в машину моего отца. Пол сел на переднее пассажирское сидение, а мы с Перси разместились сзади, и я кинула нежный и немного грустный взгляд на домик, приютивший нас. - Мы обязательно приедем сюда летом, - прошептал Перси мне на ухо, беря меня за руку. Воспоминания. Теперь у нас с Перси будет одно на двоих воспоминание об этом месте. Я посмотрела на Перси и улыбнулась, зная, что он думает о том же, а потом откинулась на спинку сидения, всеми фибрами души ощущая умиротворение, витающее в воздухе. Мы были счастливы. Пока. Ведь на горизонте все еще маячили люди, которым наше счастье было поперек горла.