На расстоянии

Вторая неделя пребывания Геральта в Оксенфурте уже шла на убыль, однако мысли о ждущем его дома ботанике посещали беловолосую голову все чаще и чаще. А вместе с мыслями приходило и давящее ощущение в брюках. Оставшегося дома Региса невероятно грела мысль о том, что после того, как они с Ривийским сошлись, тот больше не смотрел на других: ни женщины, ни мужчины, кроме самого Эмиеля, его больше не интересовали. В какой-то мере Регис был горд тем, что таким образом отобрал у мира Геральта Ривийского, весьма видного в определенных кругах жениха. Из-за плотного графика, не отпускавшего Геральта из своих силков ни на минуту, пообщаться с Регисом удавалось лишь посредством коротких смсок, содержащих в себе заверения во взаимной любви и мечты о воссоединении. Но сегодня все было не так: Дийкстра, начальник Геральта, с которым тот прибыл в негласную вторую столицу, милостиво отпустил Ривийского с нудного приема, и тот, тут же поймав такси, поспешил в отель. Дорога до номера не отложилась в памяти от слова "совсем", и вскоре Геральт обнаружил себя сидящим за скромным письменным столом, на котором стоял подаренный Регисом ноутбук. Позади красовалась одинокая узкая кровать, на белом одеяле которой не было не единой складки. Геральт нахмурился, снова поворачиваясь к ноутбуку и настраивая параметры микрофона. Характерные гудки оповестили о начале разговора, и губы Геральта сами собой растянулись в глуповатой влюбленной улыбке, когда на гладком экране возникло лицо Региса: как всегда бледное и уставшее, но очень счастливое. — Геральт, душа моя. Как я рад тебя видеть, - черные глаза, в которых в неверном свете монитора нельзя было различить зрачков, смотрели прямо в веб-камеру, создавая видимость зрительного контакта. — И я рад, Регис. Безумно рад. Невероятно хотелось коснуться его теплой кожи пальцами, обнять, обласкать губами, но пока это было невозможно, и Геральт лишь гулко сглотнул, потирая шею сзади, как это любил делать Регис. Тот улыбался в ответ, наверняка думая о чем-то похожем. — Как долго мне еще жить без тебя? - механический фильтр не смог заглушить бархата в его голосе. Опечаленно вздохнув, Геральт машинально поправил воротник рубашки, уже освобожденный от тугих объятий галстука. — Осталась всего неделя. Казалось бы, только семь дней. Но вдали от тебя каждый из них превращается в век. Семь веков, Регис. Собеседник ласково улыбнулся, ероша мягкие с проседью волосы: — Раз тебя потянуло на лирику, мой дорогой, дело и вправду плохо. Однако не стану скрывать, что чувствую себя совершенно аналогично. На ум невольно приходит глупое сравнение с заточенной в башне принцессой, ждущей своего принца. — Опять смотрел с Цири диснеевские мультики? - усмехнулся Геральт, ощущая, как сердце заполняет что-то очень теплое и тягучее. — Угадал. Она продолжает навещать меня и даже приносит пирожные. — С корицей, да? - Геральт мечтательно закрыл глаза и откинулся на спинку стула, причмокивая губами и вспоминая этот вкус. - Хотел бы я сейчас съесть хоть одно... По ту сторону жизни зашуршал целлофан, щелкнул пластик, и Регис извлек из прозрачной коробки под слабый свет монитора бисквитное творение кондитера, щедро сдобренное белым сливочным кремом и посыпанное мелкими частицами ароматной приправы. — Ты угадал, милый. Цири отлично нас знает, не правда ли? - не отрывая взгляда от веб-камеры, Регис облизал губы и коснулся поблескивающим кончиком языка кремовой шапки. — Ты распоследний садист, Эмиель Регис как-то-там-еще. Демон-искуситель во плоти, - тяжелый глоток заставляет кадык подскочить. Едва ощутимо подскочило и еще кое-что чуть пониже туго затянутого ремня на строгих брюках. Чтобы получить возможность нормально дышать, пришлось снова взяться за белоснежную рубашку, начинавшую в изменяющихся условиях превращаться в смирительную. Геральт грубо, почти выдергивая из ткани удерживающие пуговицы нити, расстегнул предмет одежды и отбросил его на кровать позади, оставшись сидеть в одной лишь майке. — У тебя в номере проблемы с вентиляцией? - спросил Эмиель, лукаво поглядывая на раскрасневшееся лицо и обводя языком кончик пирожного. - Советую обратиться к администратору. — Ты можешь так нагло надо мной издеваться только пока я в сотнях километров от тебя. Вот только дай мне приехать, - вслед за рубашкой полетела и майка, вместе со ставшим вдруг слишком тугим ремнем. Оставшийся без одежды торс мигом покрылся мурашками, несмотря на жаркое, едва ли не горячее помещение. Или то был жар его собственной кожи? Геральт потер шею, наблюдая, как юркий язык собирает немалую порцию белого крема, размазывая ее по верхней губе. Глаза Региса неприкрыто пробежались по поджарому телу и стали, кажется, еще темней, когда их обладатель воспроизвел в памяти все то, что с этим телом он мог проделывать. И проделывал. — Вот приедешь, - язык исчезает во рту, а затем вновь показывается, чтобы медленно и чувственно слизать воздушную шапку с губ, - и накажешь. — Накажу, не сомневайся, - Геральт шумно сглатывает и кладет ладонь на болезненно твердую выпуклость под брюками. Регис по-кошачьи довольно улыбается, втягивая продолговатое лакомство в рот, и тут же слышит дивную музыку расстегиваемой ширинки. — Штаны уже мокрые... - хрипло бормочет Геральт, откидывая голову назад. Регис улыбается и чувствует, как от этой бегло оброненной фразы туго в боксерах становится уже и ему. Но он терпит, сдерживается, видя вновь появившиеся глаза, цвет которых стал на несколько оттенков темнее из-за расширившихся зрачков. Сжав член сквозь ткань трусов, Геральт быстро их стаскивает, тихонько матерясь и видя, как длинные тонкие пальцы вытягивают из домашнего халата пояс. Сдоба так и осталась во рту Региса, чьи губы почти любовно обхватывали ее. Регис чуть привстает на их мягкой просторной постели, чтобы стянуть халат окончательно и отбросить его куда-то за пределы освещенного участка комнаты. Геральт видит на экране мелькнувшие темные соски и худощавую грудь и обхватывает член ладонью, издавая тихое шипение. — Черт, Регис... Ты после моего возвращения неделю ходить не сможешь. Тот вынимает пирожное изо рта, вновь облизываясь: — Ловлю на слове. Он исчезает из кадра, перемещая ноутбук на постели, и Геральт задыхается вырвавшимся стоном, когда родное бледное тело, одетое лишь в непростительно тесные сейчас боксеры, вытягивается на постели. — Блять, Регис... - большой палец размазывает по головке выступившее предсемя, а глаза сверлят картину напротив. И сверлить было что: чуть приподнявшись, Регис дразняще медленно стянул с себя облегающую ткань, освобождая дрогнувший ствол. Даже сквозь далеко не лучшее качество веб-камер было видно, как он блестит в свете монитора. Рука, растирающая смазку по пальцам, судорожно сжала головку; сам собой с губ сорвался глухой, но громкий стон. По другую сторону раздался тихий смех. — Тяжело тебе сейчас? — Ага, тяжело. Тяжело, что засадить тебе не могу, - Геральт хрипло выдыхает и сжимает другой рукой яички. Регис широко и очень пошло улыбается, поглаживая себя плавными, почти невесомыми движениями. — Скажи, а чего ты еще хочешь? - раздается из динамиков вкрадчивый голос с придыханием. - Хочешь, чтобы я сжал себя покрепче? Геральт только глухо стонет что-то в ответ, отрывисто кивая. Не сводя блестящих возбуждением глаз с монитора, Регис обхватывает ствол ладонью, сразу начиная мелко его подрачивать. — Регис, твою мать... С шумом вышедший из легких воздух вконец добивает Геральта, чья рука уже крепче сжимает твердый член, головка которого едва не синяя. Хриплый стон эхом отдается от стен небольшой отельной комнаты. — Какой же ты несдержанный... - натужный смех Региса едва слышен сквозь набат бьющей по ушам крови. Из-за поверхности стола ему виднеется только тяжело вздымающаяся грудь и влажно поблескивающая головка. Он домысливает остальное сам, возбужденное разгоряченное тело заставляет воображение работать в усиленном режиме, услужливо подбрасывая картины проведенных вместе ночей. Регис закусывает нижнюю губу, разводит ноги пошире и смачивает указательный палец слюной, касаясь плотно сжатого отверстия. Беловолосый издает громкий утробный рык, движения широкой ладони на крепком стволе становятся размашистей и грубее, он рассеянно гладит себя по груди, глядя, как Регис мягко растягивает вход одним пальцем. — Регис, если хочешь, чтобы мы кончили более-менее одновременно, - хрипло бормочет мужчина, не сводя глаз с завораживающей картины, - то тебе стоит поторопиться... Он непроизвольно дергает ногой, ударяя ей по столу, из-за чего изображение на несколько секунд теряет устойчивость. Когда картинка вновь приобретает внятные очертания, Геральт видит, как Регис, поглаживая себя изнутри, сплевывает на вторую руку, скользя ладонью по члену с нарастающей скоростью. — Я уже... Геральт... - выгнувшись красивой дугой и коротко вскрикнув, Регис кончает, и Геральт, завороженно следящий за этой картиной затянутыми возбуждением глазами, изливается себе в кулак, на минуту теряя связь с реальным миром. На какое-то время комнату отеля заполняет творческий дуэт тяжелого рваного дыхания. Геральт с трудом открывает глаза, и картина по ту сторону монитора вновь заставляет уже расслабленный член дернуться: на груди и животе Региса, поблескивая красивей любых алмазов этой планеты, покоятся вязкие капли семени. Геральт инстинктивно облизывает губы, медленно и с чувством, желая оказаться там и попробовать терпкий вкус с солоноватой кожи. — Ты неимоверно красив, - хрипло извещает он тяжело дышащего мужчину, обтирая руку о валяющееся на столе полотенце для лица, так удачно оставленное здесь утром. - Еще неделя, Регис, и я буду делать с тобой что захочу. Ты ведь не будешь против? Тихий смех Геральта обрывается, становясь коротким стоном: довольно улыбающийся Регис медленным движением руки растер по животу семя, часть которого осталась в выемке пупка. — Я уже жду с нетерпением, - томно шепчет он, а затем подносит влажную руку к лицу и жадно облизывает-обсасывает длинные пальцы. Геральт завороженно наблюдает за ним, широко улыбаясь. Осталась всего неделя.