make' em whistle like a missile

Перочинный ножик входит в тонкий алюминий до самого основания, и доктор пеппер потоком липкого вишнёвого сахара течёт по ладони. Стиснув зубы, Дженни сдавленно шипит и разжимает пальцы; жестяная банка с грохотом падает на грязный бетон, и звонкое эхо отражается от стен на несколько метров вперёд. – Пять сантиметров влево – и он вошёл бы тебе в горло. Лужа под ногами отдаёт ядовито-концентрированным запахом искусственных ягод. Кожа на руке мерзко стягивается, а пальцы слипаются от невыносимой сладости. Гнильная вонь заброшенного подземного тоннеля смешивается с химией из банки, и Дженни – до скрипа на зубах и кома, застрявшего в горле, – чувствует, что её вот-вот стошнит. – Ещё немного, и ты бы истекала кровью. Опуская взгляд под ноги, где расползлась уродливая тёмно-бордовая клякса, Дженни уверена: ещё секунда – и её вывернет наизнанку. Большая капля срывается с толстой ржавой трубы, ползущей, как червь, по потолку, и падает в лужу, пуская сахарный пузырь. Дженни, в общем-то, терпеть не может сладкое. – Ты бы умерла, Дженни. Лалиса же – сладкая невыносимо. Её голос, светлые волосы, облупившийся розовый лак на ногтях, татуировка на лодыжке и синяки на коленях, виднеющиеся сквозь колготки в сеточку, приоткрытые губы и – нездоровый – блеск в глазах, когда она выходит из темноты тоннеля, – насквозь сахарное, пропитанное искусственными фруктами, (мёртвыми) цветами и ядом. Лалиса. Лиса. Лалис. Татуировка Стича на левой лодыжке, кольцо на пальце и серо-зелёный отпечаток под ним, блеск облизанных губ, длинные ресницы, грязная – заражённая – кровь. Барби снаружи, химера внутри. Славная куколка Лалис. Она подходит ближе – огромная куртка мешком болтается на её худых плечах; – наклоняет голову набок, улыбается. Смотрит на Дженни, носком высокого ботинка придавливает опустевшую банку доктора пеппера. Сахар под ногами пузырится. Дженни не двигается даже тогда, когда лицо – её – Лалисы оказывается на расстоянии смятого выдоха. Тоненькие бледные руки барби хватаются за рукава чёрной кожаной куртки, поднимаются выше, (не) останавливаются на плечах. Лалиса пальцами забирается под воротник со стальными заклёпками, тянет вниз маску, закрывающую половину лица Дженни, и гладит прохладными ладонями шею. – Я так скучала. Я так скучала по тебе, Дженни. Дженни. Моя Джен. Губы Лалисы – под подбородком у Дженни; сладкие, холодные. Вишневый лёд. Прижимаясь спиной к грязному бетону, Дженни смотрит куда-то сквозь, молчит. Из рукава куртки виднеется остриё охотничьего ножа. Дженни кажется, что она должна. Уже давно. Когда только след от укуса на хрупком запястье и горячие (в последний раз) слёзы по щекам – её – Лалис. Когда она ревела, просила, умоляла вытащить это из неё. Дженни не смогла. Тогда. Не сможет и сейчас. Знает об этом, себя за это ненавидит и Лалису заодно. Неосторожная куколка барби. Губы Лалисы – на ключицах. Дженни режет собственные пальцы о кончик ножа. Под ногами – вишнёвый доктор пеппер вперемешку с кровью. Сахар с ядом. Дженни со своей Лалис. (жизни за гнилыми стенами тёмного тоннеля нет)