Благословение - это лишь обман. Искупление - вот ваш удел. Один человек не способен искупить все грехи. Именно поэтому вы и мучаетесь столь долго. Пока человечество не научится жертвовать собой ради кого-то, эта земля обречена на гибель. Но я дам вам шанс. Воспользоваться ли им, решать вам...
Мы ничего не могли дать взамен. Не потому, что не хотели, а потому, что у нас ничего не было. Ничего, кроме семьи. Когда мы встретили её, у нас не было ничего. Только мы. Мы могли лишь дать клятву друг другу и слово своё держать: «Пусть нас ждёт нелёгкая судьба, навеки друзья мы! В горе, в счастье - всегда делим беды и радости пополам!» Она согласилась, сказав, что более ей и не нужно. Мы на это лишь улыбнулись, ведь прекрасно понимали её, и протянули ей руки. Все мы. Когда в наш небольшой лагерь прибыл королевский глашатай и развернул свиток, дабы громогласно зачитать указ оракула, мы удивились. Из всех выживших людей, светлой, с непорочной, чистой душой оказалась именно она, дочь ткача, наша драгоценная подруга, «сестра». Старшие знали тайну, что хранила в себе обряд Мессии, и рассказали нам. Мы понимали, что будет, если она пойдёт туда одна. Лишь избранная оставалась в неведении, веря, что предстоящий ритуал - лишь сбор благословений, данных свыше. Это не так. Нельзя ничего взять, не дав взамен - вот урок Божий. «И пусть остаётся слепа», - на том и порешили. Все согласились играть свои роли. До конца. В пути мы старались вести себя как всегда, как в нашей повседневной жизни, как друзья, семья. Старались ничем не выдать своей тревоги, а порой и печали от неизбежного. Всячески помогая друг другу, подбадривая, поддерживая, мы приближались к нашей цели. И понимали, что скоро всему этому придёт конец. И вот мы добрались до Башни Скорби. Великая. Могущественная. Вселяющая ужас. Началась наша игра. Первый алтарь скрывал в себе прекрасную руну «Лазурной Морской Волны», олицетворявшей жизней людских водоворот. Наивная мессия устремилась к нему, чтобы взять первый огонь и зажечь ритуальный факел. Не позволим. Мы никогда не оговаривали порядок. Решение каждый принимал добровольно. Никого не заставляли и не принуждали. Все мы согласились защищать её, даже ценой своих жизней. Первым решил отыграть свою роль в этом спектакле самый старший из нас. Именно он отыскал всех нас. Дал некий приют, неуклюжую заботу, а позже и дружную семью. Он пошёл следом за избранной, перехватил её руку и, оттолкнув в сторону от алтаря, вытолкнул из залы, в которую тут же закрылись каменные двери. С его губ, растянутых в алчной ухмылке, сорвались слова: «Делим беды и радости пополам!» «Захлебнуться в пучине свирепых волн». Он украл первое благословение у Мессии. Стал первым предателем. Она осела на землю, с непониманием и неким страхом уставившись на захлопнувшуюся дверь. Она не заметила, как в глазах её верного и преданного друга мерцали искры любви и веры, подавляемые наигранным лицемерием. Произнесенные им слова - напоминание. Не чтобы покоробить её. Нет. Это был знак. Для нас. Никто не должен был отступить. Если решимость хоть одного из нас угаснет, то всё задуманное, все жертвы окажутся напрасными. Именно поэтому он и сказал эти слова, напоминая нам о нашем обещании. И пусть она считает нас всех предателями, лицемерами и лжецами. Пусть в её глазах мы станем монстрами, призраками тех людей, которых она любила всем сердцем. Для нас она навсегда останется со столь же светлой душой, яркой улыбкой и искрящимся блеском жизни глазами, ради которых мы и затеяли эту игру. Решительно и непоколебимо дочь кузнеца вошла во второй алтарь, где хранилось благословение «Пламенного Банкета», не дав и шагу ступить Мессии. Она никогда не наставляла оружие на нас, лишь обучала, и то постоянно переживала, что кто-то поранится. В её взгляде и позе читались пробирающий до костей холод, неприязнь и ярость. Она стояла напротив нас вплоть до того мига, когда двери захлопнулись. Дочь ткача упустила из вида, как губы на лице храброй девы дрогнули, в глазах появилась скорбь, а меч чуть было не выпал из дрожащих рук. «Сгину в пылающем огне». Две сестры. Так не похожие друг на друга. Сколько помню, никогда не видел их порознь или в ссоре. Всегда вместе. Всегда дружны. Старшая дочь пекаря «выиграла» у своей сестрёнки и первой шагнула в алтарь, к руне «Золотого Солнца». Она оглянулась. В её взгляде читалась фальшь. Наигранное презрение. Она никогда не играла такой роли. Как и все мы. Но Мессия приняла всё за чистую монету. И не обратила внимания на мягкий жест руки. Прощание с любимой сестрой. «Задохнуться, расплавившись в неистовой жаре». Та сломя голову бросилась к следующему благословению. Мессия подумала, что из-за зависти или гнева. Но нет. От отчаяния. Двери распахнулись и пустили её в обитель руны «Бархатной Темноты». Какая превратность Судьбы - непохожим друг на друга сестрам столь же различные благословения. День и ночь. Свет и Тьма. «Навсегда разум, во тьму канув, потерять». Пастырь... До сих пор удивляюсь, как он не пошёл следом за старшим. Видеть, как дорогие друзья канут в небытье, а та, ради которой мы не пожалеем собственных душ, страдает от нашего предательства, невыносимо. И вот он вступает в храм, присваивая себе благословение «Святой Земли». Судорожно он произносит слова древней молитвы. Мессия не поняла её значения, но мы знали. Прощение. Вот, о чём он молил. «Чёрной земле себя предать». Неожиданно в следующий алтарь ринулась поэтесса, на бегу шепча слова стиха собственного сочинения. Мессия совсем обессилила и даже не обернулась на предательницу, пробежавшую перед ней. Она пропустила мимо слова стиха. Я же услышал. Не сами слова. Тоску. Боль. Дрожащий голос. Руна «Яркой Грозы» ослепила нас прежде, чем сокрыть искривленный в хитрой усмешке лик подруги. «Пусть меня покарает небесный гнев». Сейчас, когда нас осталось так мало, танцовщица поняла, что пришёл конец нашей сказке. Некогда завораживающие своей плавностью движения превратились в сумбурный вихрь из вздымающихся рук, выбрасываемых в замысловатых па кистей, развевавшегося плата и взметнувшихся волос. И так, кружась, как юла, танцовщицу благословение «Песни Ветра» с собой забрало. За всем этим танцем не были видны её слезы. Лишь кривая ухмылка, в мгновение изменившаяся на немой крик раздирающей изнутри печали. «Смерч на куски разорвёт». Никогда не думал, и представить не мог, что стану наблюдателем ухода собственной сестры. Она не позволила идти мне первее неё. Она знала о своей слабость. Иначе, не смогла бы исполнить задуманное. А я не смог ее остановить, когда она меня оттолкнула. Видя её твердую поступь, я понял, что не в силах этого сделать. И она вошла в дивный «Сад Снежных Цветов». Её слёзы блестели, как синий лёд. Я не забуду их. Никогда. «Мое сердце пускай заморозит лёд». Последнее благословение «Поток Лавы Подземной» оберегал. Я легко смог обмануть Мессию и под конец, играя финальную роль, поставил точку в этом акте, надменно улыбнувшись ей вослед. Надеюсь, моя ухмылка не успела отразить всю ту правду, которую мы от неё скрывали, прежде, чем захлопнулись своды залы. «Пусть рассыплюсь прахом». Мы знаем, ты найдёшь правду, поднявшись на вершину Башни Скорби. Нет иного выхода. Мы верим, ты справишься со всеми тяготами и невзгодами. И с нашим предательством тоже. Мы скрыли от тебя эту маленькую тайну. Но и ты бы поступила так же, если бы на твоём месте оказался кто-то из нас. Пусть ждала нелегкая судьба, ты же помнишь, как мы поклялись всем Богам: «Делим беды и радости пополам!» Будь счастлива, наша маленькая Мессия...«Наконец-то... Человечество спасено.»