Неудачник

Ah, you're just a copy of all the candy bars I've ever eaten. Да ты лишь копия всех тех конфет, что в жизни съел. Ричард Бротиган. «Ксероконфетка».

Курить — плохо. Материться — плохо. Пить дешёвый алкоголь — плохо. Жить так, как живёт Юри Кацуки — плохо. Каламбур в том, что Юри Кацуки — хороший мальчик. У Юри Кацуки идеально выглаженная рубашка, добрый взгляд и ломающее ребра, резкое «Иди нахуй». Хорошие мальчики умеют кости ломать взглядом лучше бунтарей с соседнего района, что вбивают в биту гвозди и вспарывают ей кожу. У Юри волосы зачёсаны назад, сигареты горчат хуже собственной жизни и улыбка у него понимающая. Юри производит впечатление хорошего мальчика. С ним хочется пройтись по алее за ручку, смазано поцеловать в щеку, потрепать по волосам (но лучше не надо). Но не у Юрия. У Юрия он вызывает желание ударить под дых, сломать рёбра, переломать пальцы. и, в общем-то, у Юри Кацуки такие же желания касательно Юрия Плисецкого. — Ничего личного, малыш, просто нам не по пути, понимаешь? Голос Юри Кацуки прокуренный и раздражающий. Юрий фыркает. Юрий и не претендовал на одну дорогу, у них общего-то всего ничего: общая неприязнь к жизни, одна на двоих кровать и горькие-горькие сигареты, которые покупает Юри, потому что Юрию не продают. У них разница в 14 лет. Юрий несовершеннолетний, а Юри просто неудачник. Потому что: — Эй, ты в курсе, что в твоём возрасте ненормально трахать подростка и ездить в общественном транспорте? У Юри взгляд колючий, холодный. У Юри во взгляде: «Захлопнись, пока я не хлопнул тебя». У Юри все костяшки сбиты, а на шее засос, который оставил не Юрий. И Юрий совершенно не ревнует. Потому что общая кровать — не повод. Потому что сигареты, которые ему покупает Юри — не повод. Потому что ноющая боль под рёбрами — не повод. — А ты в курсе, что в твоем возрасте раздвигать свои ноги перед взрослым мужиком — ненормально? — Но я — невинная жертва. Ты — педофил. Двойные стандарты. — Ты извращенец. Называй вещи своими именами. Юрий пожимает плечами. Если он подаст в суд, то извращенцем назовут именно Юри. «Японцы вообще извращенцы», — думает Юрий. «Этот тем более» — думает Юрий, когда отсасывает ему под SR-71. А Юри курит горькие-горькие сигареты, убирает свободной рукой светлые волосы с лица его личной уголовщины и, в общем-то, осознаёт, что он — неудачник. Юри Кацуки не умеет называть вещи своими именами. Секс с Юрием — это у него не «блядство», это у него «просто секс». Юрий — это не «минет по понедельникам и пятницам», это «хороший знакомый». Пять сигарет в сутки — это не «пиздец твоим лёгким», это «избавление от стресса». И проблема не в знании русского языка, проблема в том, что Юри нравится делать вид, что всё нормально. — Знаешь, что делает из тебя ещё большего неудачника, а, Кацуки? — Что же? — Твои блядские очки. Линзы идут тебе куда больше. — Это намёк на то, что, пока я не надену линзы, ты мне не дашь? — В точку. Юри Кацуки носит линзы большую часть своей жизни (потому что он сам знает, что очки — не в ту кассу). А ещё он пользуется лаком для волос 24/7. Так он хотя бы выглядит по-взрослому и даже круто. А если бы он так не выглядел — Юрий в жизни бы ему не дал. Простая арифметика. Линзы плюс лак для волос равно стонущий под ним Юрий. Юрий смотрит ему в глаза, касается пальцами линии скулы и дышит рвано. Юри курит уже вторую сигарету, и его воротник испачкан в губной помаде. У неудачника есть перспективы, уверенность в себе, грубость в движениях. У неудачника есть сила, резкость, воля. У хорошего мальчика перебиты костяшки, засосы на плечах от двух разных людей, лаки страйк в кармане джинсов. Юри Кацуки — каламбур. Юри Кацуки — игра контрастов. Юрий отчаянно растрёпывает тёмные волосы, кусает за шею и, хватая со стола очки, надевает на него. Юри косится на него и тушит сигарету. А Юрий готов выть от безнадёжности — потому что растрепанные волосы и очки всё равно не делают из него более неудачника. Потому что у Юри и в очках взгляд озлобленной псины. Потому что у Юри по-прежнему уверенность в действиях. Юри Кацуки снимает очки. И остаётся всё таким же озлобленным на всё волком. И даже если его избить арматурой, ничего не изменится. и, в общем-то, Юре пора свыкнуться, что Юри Кацуки уже не ребёнок. и Юре пора понять, что слабый здесь именно он. — Ты выпил? — Нет. — Ты странно себя ведёшь, тебе же не нравится, когда я в очках. Юрий сидит на нём, смотрит в глаза и задевает локтём очки. В фактически пустой квартире от стен эхом отдаётся звук от падения. Юри Кацуки — неудачник с уверенным взглядом и сильными руками. Юрий Плисецкий — кот, который не знает, как выбраться из ямы, которую сам себе выкопал. В этой бетонной коробке, в которой у них почти нет ничего общего, сложно дышать и существовать. Под взглядом Юри сложно делать то, что хочется тебе. Юри производит впечатление хорошего мальчика, который не умеет повышать голос и посылать нахуй. Юри кажется мальчиком из примерной семьи. Юри на деле — озлобленная тварь, ненавидящая и кусающая всё, что под руку попадется. — Тогда что-то случилось? — Если считать неуд по поведению в школе, то да, случилось. Тебя вызывают, к слову. — Интересно, как скоро они узнают, что я — не твой отец? — Надеюсь, после моего выпуска. Юри кивает и смотрит в окно. А потом тянется к пачке сигарет и снова затягивается. — Ты превратишь свои лёгкие в дырявую тряпку. — Малыш, в этом мире есть вещи хуже убитых лёгких. — Например? — Например, подростки, которые слишком много говорят и оказываются без дома и без денег на улице. Юрий напряжённо сглатывает. Юрий не знает, что ему делать. Юри усмехается и прижимает к себе за талию. Шея Юри пахнет женскими духами и Юрием. Юрий выдыхает и пытается говорить поменьше.