В память об Александрии

Я обычно пью чай «просто так», Чтоб без мёда, варенья и сахара; Я от жизни беру лишь пустяк — Всё высокое сплошь одинаково. Я лелею мечту эгоиста, Чтобы класть на всех, а не ложить, Чтоб тогда прерывать переписку, Когда хочется вкладку закрыть, Чтоб, не слушая лживые речи, Не томиться в общественной грязи, Не искать больше с теми встречи, Кто топил, обрамляя в стразы. Не желаю я больше скитаться По руинам социальной лестницы; Я пыталась понять и смириться, но Разве можно принять околесицу? Почему все сбиваются в стада Во главе с абсолютным монархом — Шкурой волка с амброзией смрада На овце, продаваемой даром? Зато, мы, внепартийные лидеры, Моисеи ума и души, Окончанье давно предвидели, Но не видели смысла спешить. Любим запахи тёплой одежды, Любим хлопок помятой рубашки, Любим шарф мы откинуть небрежно И вдыхать ароматы ромашки. Нет, мы не поголовно романтики, Но свободу мы ценим не менее В мире серости и математики, Где так просто поддаться забвению. Пусть хикари* нам так и не светит, Наша искра даст вечный огонь, Наше пламя всё выше метит, С рог сбивая всё больше корон. Я не знаю, насколько нас много, Ведь на сцене пока я одна. По себе и себя сужу строго, Отбирая достойных в мой клан**. Пусть не каждый звезда в мире медиа И не каждый певец тут отпет, Мы достойны попасть в Википедию В раздел «Клуб двадцати семи лет». Мы не носим звериные шкуры, Не скрываем свой истинный лик, Не всегда мы следим за фигурой — Нам важней, не банален ли ник. Пусть трещат все шаблоны и правила, Наше кредо — свобода и слово. Пусть судьба под дождём нас оставила… Мы же любим сырую погоду. Не сказать, что мы все дожделюбы, Среди нас почитатели Ра. В грудной клетке железные руды Лишь у тех, кто уже испытал… Мы столь разные. Будто те краски, Что разбросаны нами по комнате, Из которых слагаются сказки О дождях, ромашках и голоде. Я не знаю, насколько нас много, Я лишь верю, что нас станет больше, Что однажды сведёт нас дорога… Ну, а я подожду и подольше. /Я не в силах терпеть ещё дольше.../