Узы, что нас связывают

Цинь Ши Хуан низко поклонился Нефритовому Императору*, восхищенный тем, что достиг пика свершений своей жизни. Рядом с ним опустился на колени его первый и самый дорогой сердцу сын Фу Су, с другой же стороны — самый надежный генерал Мэн Тянь. Оба они никогда прежде не посещали врата Рая и были ошеломлены, однако сам Цинь Ши Хуан бывал здесь не единожды. Прошли годы, прежде чем он отважился предстать перед Нефритовым Императором и был одарен Мандатом небес. И с тех пор неоднократно достойно проявил себя. Он сверг и разрушил династию Чжоу, объединил весь Китай и полностью изменил способ управления народом. После всех его свершений мир никогда не станет прежним. Кроме всего названного он разоблачил злоупотребления Фэнхуан, священной птицы, и Шэньлуна — духа-дракона бури. Их предательство и стало причиной падения Чжоу, и тогда Цинь Ши Хуан вмешался, сверг их и спас свой народ. Голос Нефритового Императора эхом разнесся как в пространстве вовне, так и в его голове, хотя это решение и касалось лишь богов, никак не задевая самого Цинь Ши Хуана или его товарищей: — За свое предательство вы будете наказаны! Отныне вы не Фэнхуан и Шэньлун. Души достойнейших смертных займут эти почетные места. Фэнхуан, прекрасное создание, вобравшее в себя черты многих птиц, и Шеньлун, с его ужасными когтями и лазурной чешуей, с криком обратились в пепел, освобождая души. Сияние их было тусклым и грязным. Из пепла тел проявились две юные светлые души. Все, что можно было о них сказать, — одна выглядела мужской, а другая женской. Цинь Ши Хуан не мог не гадать, кем они были ранее. В потоке света и энергии пепел закружился вокруг душ, воссоздавая Фэнхуан и Шэньлуна в их прежней красе и величии. Нефритовый же Император решал судьбу душ изгнанных. — В вашем наказании вы будете даже лишены милости находиться вместе. Того, кто некогда был Шэньлуном, я заточаю в мире теней между жизнью и смертью. Он проведет там вечность, будучи ни живым, ни умершим. Возле одной из душ из воздуха материализовалось богато украшенное зеркало, и она с пронзительным воплем была втянута в его поверхность, словно та принадлежала не зеркалу, а воде. Поверхность его превратилась в жидкую ртуть с усиками, отражающими металлические отблески; они опутали душу и втянули внутрь, после чего она снова стала твердой. Нефритовый император переключил внимание на человеческих гостей: — Император Цинь, в награду за вашу верную службу ваш самый достойный сын и все его потомки будут удостоены чести охранять эту душу, держать ее в заточении и защитить все человечество от зла. Подойди, Фу Су. Цинь опешил от этого заявления и замер, как вкопанный, в то время как его сын и наследник подошел к Нефритовому Императору. Тот коснулся головы Фу Су, и Цинь мог ощутить, как в его сына вливается божественная сила, почти почувствовал дар тайного знания, полученный его ребенком. Он был очень горд, но в то же время обеспокоен за свой народ. Фу Су должен был стать императором после него и продолжить заложенную им могучую династию. В то время как склонность сына к состраданию порой заставляла задаваться вопросом, найдется ли в Фу Су стальная решимость, если потребуется направлять и защищать людей в их новой стране, — в чести наследника, его силе и разуме Цинь не сомневался. Он растил сына предводителем воинов и не мог придумать иного, лучшего императора, что занял бы его место, когда придет время. Но теперь этот путь завершен. Кому он сможет доверить Китай сейчас? Поразмыслив об оставшихся детях, Цинь решил, что самым разумным вариантом станет его сын Ху Фай, пусть он так несовершенен в сравнении с Фу Су. Неважно, он научит Ху Фая править и до тех пор, пока тот не будет готов, просто не вправе умереть. Фу Су оглянулся на Мэн Тяня. — Я не справлюсь в одиночку. Понадобятся ученики, чтобы помочь мне. Мэн Тянь поклонился ему. — Для меня будет честью стать вашим первым учеником. Нефритовый Император кивнул и повернулся к новорожденным божествам. — Шэньлун, ты отправишь зеркало в безопасное место и построишь храм, чтобы защитить его. Фэнхуан, ты направишь их к храму, так как лишь они и те, кого они сочтут достойными, имеют право знать его местонахождение. Шэньлун и Фэнхуан склонили перед ним головы. И наконец Нефритовый Император обратил свое внимание на последнюю оставшуюся душу. — Та, что прежде была Фэнхуан. Ты изгнана из Шанди и Китая на вечное посрамление и ссылку. В ослепительной вспышке и крике боли та исчезла.