Самый великий костер в истории

Никто не мог избежать поражения, Всё превратилось в руины, А потом снова в пепел, В ослепляющий горящий свет. Нет никакого смысла сражаться, Там никого не осталось. — Les Friction — Louder than words.       Этот огонь везде.       Облизывает горячими языками сердца, отбрасывает блики в глазах тех несчастных, чьи мысли воспламенились заразительными идеями революции. Это не то пламя, что медленно и незаметно разгоразгорается, издавая едва слышный треск. Оно кричит тысячами голосов, мгновенно сжирая людей, словно сухую солому. Столь жадно, порывисто, сколь и долговечно… Потому что всегда найдутся дрова и те, кто готов бросить их в костер. А огню хорошо — он всюду: распространяется, будто чума. Даже если пойдёт дождь, вы заметите его отблески в каплях крови на мостовой, в дыме, что поднялся над Парижем, в чувствах, объявших рыдающий город. Капли, звонко бьющиеся о крыши домов, не заглушат мерзкий треск этого чудовища, которое в скором времени сожжет все.       От громких речей ораторов, ловко манипулирующих словами, летят искры. Они взвиваются к темному небу, все выше и выше, и растворяются в тёмном небе. Вот одна приземлилась разгоряченному слушателю на плечо, почти сразу потухнув, одна погасла в грязной луже на мостовой. Но на самом деле они не догорают, а остаются тлеть, потому что когда действие достигнет пика, искра превратится в пламя, а пламя — в пожар. Огонь — это идея, изменяющаяся, плывущая сквозь время, проявляющаяся в словах и никогда не умирающая. Она завораживает своей соблазнительностью, но если подойти слишком близко, она обожжет, а если ещё ближе, то проглотит без остатка. Более умелые используют ее, менее умелые становятся ее рабами или погибают под кровавым натиском первых.       Свобода — вот, что нужно этой стране, вот, чего она заслуживает. Но много ли мертвых помнят, за что они отдали жизни? Многие ли живые согласны с ценой, которую пришлось заплатить за это? И пока одни будут праздновать, другие навеки замолчат в могилах.       Слишком поздно, чтобы разделять свет, ведущий к спасению, и огонь, который давно перестал излучать этот свет. Уже никто не заметит разницы между виновными и невиновными, между добром и злом — здесь, на гильотине, заканчивается всякий путь. В смерти стираются границы. Но скольких бы ни заставили замолчать, идея будет жить. Хорошо ли это? Смотря с какой позиции смотреть. Как и с любым средством достижения цели, с пламенем нужно уметь обращаться, иначе оно будет вырываться на свободу снова и снова, пока не найдётся решение. Огонь не имеет эмоций, ему все равно на наши людские игры и попытки с ним совладать. Что бы ни произошло, никому не удастся изменить его хищную натуру или подчинить, можно лишь попытаться обернуть его во благо всем нам.       И помните:       Пока мы мечемся, словно слепые котята, Франция продолжает гореть.

***

В нас есть сила, чтобы сражаться, От нас исходит ослепляющий свет. Война, что хорошо слышна, Приближается громче, чем слова... Громче! — те же.