Time to say goodbye

— До свидания, Лорд М., — в его голове еще звучал ее голос, надавливающий на последнюю букву, до которой она сама сократила его фамилию, восхитительная в своей неожиданной дерзости.       Несколько часов назад он прибыл в Брокет Холл, практически сорвав с себя виндзорский мундир, облачившись в привычный домашний халат, опустившись в плен удобного алого кресла, которое было свидетелем его ночных бдений за очередной стопой государственных бумаг или философских трудов.       Сегодняшнее событие не давало ему покоя. Он понимал, все было кончено. Нужно принять эту реальность, к созданию которой он сам приложил столько усилий. Но беспокойные мысли не поддавались воле умудренного премьер-министра. Мельбурн все никак не мог отогнать навязчивую картину.       Она, такая юная и ранимая, словно ангел в этом воздушном белом платье, сейчас в руках своего молодого мужа. Будет ли он внимателен к ней, будет ли терпелив и нежен? Не причинит ли он ей лишние страдания, навсегда отвратив от плотской любви?       Королева казалась влюбленной, счастливой. Он почти поверил ей.       Только последние слова, сказанные ею на прощанье, задели сокровенные струны его души, заставив усомниться, так ли хорошо будет ей в той новой жизни, которую он для нее создал.       Ее теплые руки, обхватившие его ладони, мягкий взгляд аквамариновых глаз, легкий аромат флердоранжа, оставшийся в ее волосах от свадебного венка. Млечный шелк ее щеки, которой он коснулся в первом и последнем их поцелуе. О, если бы все могло быть по другому! Если бы он мог ответить на ее чувства! Все это еще очень долго не даст ему уснуть сегодня ночью. ---       Когда их оставили одних, она почувствовала смертельную усталость после длительных церемоний, голову сдавливало, словно железным обручем. Виктория бессильно опустилась на диван. Альберт подошел и сел рядом, участливо взяв ее руку: — Вы очень устали сегодня, все это было утомительно. Отдыхайте, я буду охранять ваш сон. — Как он мил и любезен со мной, настоящий ангел, — пронеслось в голове королевы, пред тем как она закрыла тяжелеющие веки.       Проснувшись, Виктория с облегчением подумала, что головная боль прошла. Альберт все также сидел рядом, словно каменное изваяние, застыв в неловкой позе. В этом был весь он — педантичный до мозга костей, ответственный и упрямый.       Виктория почувствовала себя виноватой перед ним. Ведь это была их первая брачная ночь. Сегодня должно было произойти то тайное, неведомое ей, то о чем она не решалась спросить ни у Скеррет, ни у Харриет, и тем более у Лецен. — Помоги мне с платьем, — вдруг попросила она, заметив волнение в его глазах.       Альберт не умел расстегивать мелкие пуговки, крючки и развязывать корсеты. Собственно он никогда не делал этого раньше. Его руки дрожали, предательски теряясь в атласной ткани. Наконец он потерял терпение, потянувшись к своему поясу, где был прикреплен карманный нож. Виктория не успела опомниться, как ее молодой супруг варварски расправился с ее нарядом. — Прости, я не мог иначе, — в замешательстве пробормотал принц. - Ничего, это всего лишь кусок ткани, — ободряюще сказала она, в конце концов, он был так терпелив, пока она отдыхала.       Он начал целовать ее, страстно и напористо, не давая сделать вдоха. Они уже целовались раньше, и тогда ее тело отзывалось на его поцелуи. Но сейчас, он словно хотел что-то доказать ей, словно действовал по какой-то заученной инструкции. Ей пришлось его остановить. - Пожалуйста, Альберт я могу задохнуться.- Стараясь улыбаться, произнесла Виктория. Он, не моргая, посмотрел на нее и кивнул, дав понять, что исправится.       Они перебрались на большую, по-королевски убранную кровать. В сумраке королевской спальни Виктория разгоралась под поцелуями, которыми щедро одаривал ее Альберт. Они оба были почти одеты, не решаясь перейти к следующему этапу. Внезапно ей стало жарко, и она сама потянула свою сорочку вверх, полностью обнажаясь перед ним. Глаза Альберта потемнели, из горла вырвался протяжный стон. Он вдруг приник к ней всем телом, вжимаясь в нее мертвой хваткой, все его тело превратилось в натянутую струну, он на секунду задрожал, а потом резко откатился в сторону. Через минуту, он стоял на коленях у постели, целуя Виктории руки, говоря самые нежные слова.       Но королева осталась в недоумении, смятенная такой неожиданной развязкой. Неужели сейчас уже произошло то, что так тщательно скрывают и стыдятся? Все таки она была не уверена в этом. Но Альберт был так нежен сегодня, так предупредителен. — Так наверно и должен вести себя муж в первую брачную ночь, — подумала Виктория, подловив себя на мысли, что сказал бы на это Лорд М.       Через три дня, двор был обескуражен известием, что королева дает прием, ведь это было открытым нарушением традиций, молодожены всегда удалялись на несколько недель, чтобы провести медовый месяц в уединении. Но счастливое и умиротворенное лицо Виктории, теплые взгляды между ней и Альбертом не давали усомниться в искренности их чувств друг к другу. ---- Почему так скоро? Она бросает вызов всем, подобным поведением. Ох уж эта ее вероломная натура! — подумалось Мельбурну, когда у него в руках оказалось приглашение.       Но вместе с тем, в душе премьер — министра не утихало беспокойство, что-то складывалось не так, как было заложено самой природой. Молодая пара, в самом расцвете юношеской пылкости, не могла вот так просто прервать свои любовные утехи, после первой же ночи. Виктория, конечно, очень ответственно относилась к своим королевским обязанностям, но несколько дней она вполне могла посвятить своему супругу-принцу. Он поспешил отогнать крамольные мысли, ведь это было собственно не его дело.       Осознание того, что вечером он увидит вновь свою королеву, разливалось теплом в его измученном сердце, которое он планировал навсегда зарыть в томах Иоанна Златоуста. Их прощание после брачной церемонии казалось, навсегда разрывало их связь. Но письмо, которое сейчас он держал в руке, означало, что она нуждается в нем, в его присутствии и совете.       Виндзорская униформа вновь была извлечена на свет предупредительными слугами. Лорд Мельбурн еще раз осмотрел свое отражение в большом массивном зеркале. Все было безупречно. Королева ждала его, он знал это так же хорошо, как и то, что сейчас он был уязвим перед ней, как никогда раньше. --- — Дорогой Лорд М! — восторженно произнесла королева, когда он появился в большом обеденном зале. Ничуть не стесняясь любопытных глаз и осуждающих шепотков, Виктория решительно подошла к своему премьер-министру. — Я так рада видеть вас снова. У меня очень много вопросов, касающихся нашей внутренней политики, которые необходимо обсудить.       Мельбурн как всегда галантно преклонил колено, коснувшись губами протянутой ему руки, которая слегка дрогнула под этим невесомым поцелуем. — Я тоже рад вас видеть, мэм! Позволю себе заметить, что ваша ответственность как монарха перед своим народом достойна самой высокой похвалы, — немного смутившись, ответил премьер-министр. — После ужина, я хотела бы обсудить с вами несколько важных документов, не терпящих отлагательства. Я, прежде всего королева, и что бы ни происходило в моей жизни, должна думать о своем главном долге.       В ее глазах застыло то испытующее выражение, которое он не смог бы перепутать с какой-то другой эмоцией. Ей действительно нужен был совет, который мог дать только он.       Альберт напряженно следил за их диалогом, цепкий ястребиный взгляд старался уловить даже самые скрытые ноты. Но Виктория, повернувшись к супругу, подарила ему одну из своих потрясающих улыбок, в лучах которой растворилась тревога, захватившая было его сердце.       Прием казался бесконечным. Мельбурн был напряжен до предела. Он искал разгадку странного поведения королевы. Только ему одному были известны ее сомнения, ее страхи, ее боль. Смотря на нее со своего места за столом, он искал в ее лице, в ее жестах, признаки неуловимых, но ощутимых изменений, происходящих после пробуждения чувственности, но не находил их. Альберт был также запредельно вежлив и скуп на эмоции. Иногда принц и королева переглядывались, но в этом зрительном контакте не было тех заговорщических искр страсти, которые вспыхивают у двух любовников, еще не насытившихся друг другом.       Наконец, попрощавшись с гостями, Виктория попросила прощения у всех присутствующих, чтобы удалиться для разговора со своим премьер-министром. Кабинет Виндзорского замка был тихим и величественным. Они сели друг напротив друга, так как было много раз до того, как в жизни Виктории появился Альберт. — Итак, мэм, что обеспокоило вас и потребовало моего срочного вмешательства? — не выдержав, спросил он, видя, что Виктория очень волнуется и никак не начнет разговор. — Вы всегда были не просто моим премьер-министром, Лорд М, но и моим другом. Только с вами я могу поговорить на столь деликатную для меня тему, — ее дыхание участилось, щеки залились румянцем, глаза возбужденно заблестели. Мельбурн молчал, терпеливо выжидая, когда она, наконец, соберется с мыслями. — Три дня назад я вышла замуж, но по-прежнему не уверена, что все происходит так, как должно быть между мужем и женой. — вдруг выпалила она на одном дыхании. — О мэм, боюсь, я не вполне понимаю, о чем идет речь. — в смятении заметил Мельбурн.       Виктория собрала все свои силы, и немного повернув голову к окну, чтобы не смотреть в его глаза, произнесла наконец: — Я совсем ничего не знаю об альковных делах, но мне кажется, что мы с Альбертом не стали близки по-настоящему.       Уильяма словно окатили ледяной водой, он резко выдохнул воздух, получился громкий и излишне возмущенный хмык. — Боже! Брак не был консуммирован! Этот механический принц даже не способен выполнить свой супружеский долг! Да на что он вообще годен! Было ошибкой приглашать Кобургов, доверять судьбу его дорогой королевы такому бестолковому юнцу. Неужели его брат Эрнест, славившийся своими любовными похождениями, не мог позаботиться о просвещении брата в этих вопросах?! Но вслух Мельбурн сдержанно произнес: — Это очень деликатная тема, мэм, как вы сами заметили. Возможно, лучший совет в этом вопросе даст придворный врач или… — Вы же знаете, Лорд М, я не могу довериться никому кроме вас! Вы всегда понимали меня и желали мне самого лучшего. Так не отворачивайтесь теперь, когда с вашей же подачи, я связала свою жизнь с другим мужчиной!       Она резко вскочила со своего места, пронзая его своим невероятными глазами. С каждым словом в голосе Виктории прибавлялись жесткие обвинительные ноты, от былой робости не осталось и следа. Самое волнительное было сказано, она больше не сдерживалась.       Мельбурн мгновенно покинул свое кресло вслед за королевой и подошел ближе.       На его лице было смятение, которое ему не удавалось подавить. Зеленые глаза смотрели с теплотой и нежностью, с невысказанной сокровенной болью. — Я понимаю, мэм. Но что я могу для вас сделать? — проговорил он, отводя глаза, теряя остатки самообладания. Как вы представляете себе мой разговор с Альбертом или Эрнестом на эту тему? Все таки я думаю, что тревожиться пока рано. Ваш супруг мог почувствовать временное недомогание, быть может, его неопытность….       Мельбурн мысленно чертыхнулся, его душа разрывалась, как она могла заставлять его говорить все это, — Ради всего святого, мэм, прекратим этот разговор, я уже высказал свое мнение. — Вы все еще не поняли, Лорд Мельбурн, я хочу знать, как все должно быть на самом деле, хочу, чтобы вы объяснили мне… как мой друг, как мой верный советник, как человек, которого я … — ее глаза горели властным и губительным огнем, слова застыли на кончиках губ.       Они оба замерли на секунду, словно превратившись в каменные изваяния, внутри которых разгоралось пламя, размалывая все принципы и правила в пепел. И в этот краткий миг, он прочитал в ее взгляде то, что упорно не хотел замечать раньше — не наивную девичью влюбленность, которая как ему показалось, прошла с появлением Альберта, но настоящее глубокое и искреннее чувство, а еще, томный, горячий вызов страстной и пылкой натуры. Она желала его, истово и нетерпеливо, учащенно дыша, со страхом ожидая ответ, также как тогда в парке Брокет Холла. Но в этот раз он не мог отвернуться, слишком сильным было потрясение от недавнего прощания, которое казалось, сделало его сердце обителью вечной печали.       Виктория стояла перед ним, смятенная своими же словами, очаровательно прикусывая губы, вцепившись в синий шелк своего платья, почти не дыша. И даже не представляла, что творилось в этот момент в душе ее премьер-министра. Пространство между ними наполнилось невидимыми, но осязаемыми токами, которые пробегали по их телам, застревая в венах, делая отступление невозможным.       Внезапно его выдержка, на которую он полагался годами, дала трещину. К чертям Альберта. Его маленькая королева должна испытать радость любви, она была создана для этого. В его власти не позволить ей превратиться в одну из тех скучных дам, которые считают каждое соитие со своим супругом пыткой, предназначенной лишь для продолжения рода.       Он увидел себя уже, будто со стороны, крепко сжимающего хрупкую фигурку королевы в своих руках, завладев ее губами, со всей страстью и нежностью, которая переполняла его сердце с самой первой их встречи. Он перенес ее, почти теряющую сознание от захватившей ее незнакомой неги, на кушетку. Запер дверь, чтобы никто не смог их потревожить, поймав себя на мысли, что ведет себя как преступник, готовящий место преступления, усадил Викторию к себе на колени. В этот момент он еще готов был себя остановить, но она открыла глаза и посмотрела на него затуманенным страстью взглядом. Было необыкновенным подарком, видеть, как в ней пробуждается настоящая чувственность, которую она должна познать в полной мере. — Вы точно хотите этого, мэм? Это просто безумие! Здесь будет не совсем удобно для того урока, о котором вы меня просите — с надеждой спросил он, все еще не веря в то, что она собиралась сделать.       Вместо ответа, Виктория потянулась к вороту его мундира, предприняв попытку расстегнуть напряженными пальцами тугие пуговки. Ему ничего не оставалось делать, как помогать ей. Она отважно продолжала свое коварное исследование, приникнув горячими губами к его полуоткрытой груди. — Виктория.- задыхаясь прохрипел он, понимая что уже не сможет противостоять ей. Нужно было сейчас же прекратить эту сладкую пытку, иначе он потеряет самообладание, которое должно сдержать его страсть.       Перехватив ее руки, он умело ослабил шнуровку корсета и наполовину освободил ее от платья. Теперь она была полностью во власти его губ и рук, выгибаясь навстречу изобретательным ласкам, которые он щедро дарил ей, подготавливая к тому, что было уже неизбежным.             Виктория уже не владела собой, но в ее голове сейчас не было ни капли сомнения или стыда. Все происходящее казалось столь же естественным и гармоничным, как смена времен года. Она была яркой весной, он был печальной осенью. Она понимала, что рано или поздно это случится, в первый и единственный раз.       Боль не испугала ее, она лишь судорожно вцепилась в его плечи, позволив ему погасить свои всхлипывания долгим и нежным поцелуем. Но вскоре новое сильное ощущение пришло на смену недолгим страданиям. Она поняла, что это было тем откровением, которое ей нужно было испытать, что никто, кроме него, не смог бы открыть перед ней этот таинственный мир чувственных наслаждений.       Их движения уже напоминали танец, в котором воплощалась сама любовь. Их тихие, подавляемые стоны, страстный шепот утопали под сводами старинного дворца. Словно этот миг они выкрали у времени и пространства, как два сговорившихся вора. ---             Придя в себя после произошедшего между ними, он помог ей одеться, с тщательностью самой педантичной камеристки застегнув многочисленные крючки, приведя ее наряд в идеальный порядок. Прическа почти не пострадала, Виктории пришлось самой слегка поправить выбившиеся пряди. Лишь ее зардевшееся лицо и лихорадочно блестевшие глаза выдавали ту страшную тайну, которая теперь связывала их обоих.       Массивные часы на стене громко оповестили, что пора заканчивать затянувшееся совещание. Их руки все еще не хотели разрывать свою обреченную связь. Но время пришло — время сказать «Прощай». И они оба понимали, что в этот раз навсегда. — Уильям… — Виктория…